На деле расслоение мелкой, средней и крупной частной собственности сохраняется. Более того, наблюдается заметный отход от принципа священности и неприкосновенности частной собственности именно в интересах крупной собственности. Западные авторы с различной мерой откровенности и прямоты вынуждены сами это признавать. «Согласно философии общества со свободной конкуренцией, пишет Г. Ласк, отдельное лицо поощряется к тому, чтобы прилагать максимум усилий к производству полезных для общества вещей, и американские законы составлены так, чтобы закреплять за тем, кто создал чтолибо полезное для общества, плоды его трудов. Мы признаем также, что для того, чтобы каждый мог пожинать высшую награду своих усилий, необходимы ограничения».
Японские авторы также вначале весьма сдержанно отмечают, что в настоящее время право собственности приобрело «универсальное содержание» в отношении использования вещи, правда, в рамках ограничений, предусмотренных законом. Хотя суперфиций и эмфитевзис содержат такие ограничения, которые практически сводят на нет содержание права собственности, эти ограничения лимитированы во времени и теоретически в определенный момент права собственника вновь восстанавливаются во всей полноте. В этом плане право собственности обладает «эластичностью», так как стремится возвратиться к состоянию полного господства над вещью, а также «постоянством» в том смысле, что оно не прекращается с истечением срока давности. Однако, отдав дань словесной эквилибристике, те же авторы прямолинейно заявляют, что подобная характеристика права собственности относится «лишь к теоретическим конструкциям. На практике же право собственности подвержено различным ограничениям, в связи с чем реальный облик этого права не так абсолютен и свободен». В современной Японии число нормативных актов, ограничивающих право собственности, постоянно увеличивается. Все более разнообразным становится характер данных ограничений. Поэтому закрепленное в ЯГК право свободного использования, извлечения выгоды и распоряжения в настоящий момент «имеет не более чем историческое значение».
Вместе с тем авторы по существу уходят от оценки субъектов ограничений. Они правильно указывают, что в настоящее время серьезную проблему составляют сотрясение почвы, задымление, зловоние и шумы, исходящие от расположенных вблизи земельной собственности предприятий или проходящих мимо нее автомашин. Однако авторы не дают оценки того, в чьих интересах нарушается в подобных случаях право собственности. По их мнению, «данный круг вопросов должен решаться на основе принципов, лежащих вне пределов охраны права земельной собственности»1.
Фактически нормы гражданских кодексов Японии, Франции, ФРГ и других стран о правомочиях земельных собственников давно стали анахронизмом. Тем не менее, они сохраняются как действующие и добросовестно комментируются. Речь прежде всего идет о нормах, в силу которых «собственность на землю включает в себя собственность на то, что находится сверху, и на то, что находится снизу» (ч. 1 ст. 552 ФГК); в пределах ограничений, содержащихся в законодательстве, право земельной собственности распространяется на пространство над поверхностью земли и на ее недра (ст. 207 ЯГК). Однако поскольку технические и экономические возможности собственников далеко не одинаковы, уже давно возникла проблема, до каких подлинных пределов простираются их правомочия. Частное право последовательно решает эту проблему в интересах крупных собственников.
Наиболее заметно отход от принципа священности и неприкосновенности права собственности в интересах монополий проявляется в Германском гражданском уложении. ГГУ уже в своей первоначальной редакции содержало отступления от традиционных норм права земельных собственников. Так, § 905 ГГУ с самого начала предписывал, что собственник не вправе запретить воздействие на свой участок, осуществляемое на такой высоте или глубине, что его устранение «не представляет для него интереса».
В развитие данного положения акты горного и воздушного законодательства, законодательства об использовании путей сообщения и телеграфной связи допускают конкретные воздействия подобного рода, по существу ограничивающие права собственника. По данному законодательству собственник обязан, в частности, безвозмездно разрешать использование воздушного пространства над его участком в целях полетов летательных аппаратов, прокладки телеграфных и телефонных линий.
В ФРГ существуют правила о выдаче государством специальных разрешений на добычу полезных ископаемых. Эти правила, естественно, затрагивают и субъекты права собственности на соответствующие земельные участки. В Италии действует разветвленное законодательство о разработке недр. В Великобритании субъекту права собственности на земельный участок формально принадлежит все, что находится под этим участком. Однако в последние десятилетия в связи с энергетическим кризисом, переживаемым странами Запада, и освоением атомной энергии стали появляться многочисленные правила, регламентирующие разработку полезных ископаемых.
Наряду с воздействиями, осуществляемыми над и под участком и формально не затрагивающими интересы собственника, п. 1 §906 ГГУ ущемляет права собственника участка при воздействии на него со стороны другого участка. В силу данного пункта собственник не вправе запретить воздействие с другого земельного участка на свой участок газа, дыма, запаха, копоти, сажи, тепла, шума, колебаний и других подобных явлений, если они не влияют или незначительно влияют на пользование участком. § 906 ГГУ в редакции, действующей с 1 июня 1960 г., еще более ограничивает права мелких и средних собственников. В соответствии с п. 2 этого параграфа собственник не вправе запретить и существенные стеснения в пользовании земельным участком, если они вызываются принятым в данной местности (т. е. обычным) использованием другого участка и не могут быть предотвращены мерами, хозяйственно доступными пользователям этого рода.
В повседневной жизни в качестве стесняющих собственника воздействий выступают шум и запах бензина из соседнего гаража, кваканье лягушек в соседнем пруду, крики детей из роддома или детсада, животный запах из собаководческого заведения, концертная музыка и т. п. Однако эти воздействия не самые существенные и не на их «охрану» прежде всего направлена последняя редакция § 906 ГГУ. Главные факторы это воздействия, производимые промышленными, строительными, транспортными и другими крупными предприятиями: пыль, копоть, газовые выбросы, сотрясения и шум от заводов, строек, автомобилей, поездов, самолетов, радиация от АЭС и химическое заражение от заводов по производству ядохимикатов.
Формулировка п. 2 § 906 ГГУ не оставляет сомнений в том, что указанные воздействия будут признаваться судами или незначительными или значительными (существенными), но вызываемыми принятым в данной местности использованием другого участка и не предотвратимыми хозяйственно доступными мерами. В пользу этого говорит образец толкования степени стеснения, например, профессором Г. Розенталем, ставящим во главу угла восприятие некоего нормального среднего (а не особенно нервного) человека и ссылающегося при этом на решение имперского суда Германии 1932 г.
Конечно, в ФРГ, как и в других развитых западных странах, принимаются меры по охране окружающей среды. В частности, в 1971 г. там был принят закон о защите от шумов, связанных с воздухоплаванием. Закон предусматривает создание вокруг аэродромов охранных зон, в пределах которых ограничивается жилая застройка. Однако в свете изложенного трудно быть уверенным в том, что если какойлибо мелкий собственник предъявит иск о нарушении его прав к фирме, эксплуатирующей современный аэродром, суд в угоду фирме (пользующейся услугами хорошо оплачиваемых опытных адвокатов) отнесет его к разряду особо нервных, а воздействие к категории несущественных или обычно принятых и хозяйственно непредотвратимых.