9. Виды договора займа

Общие положения

В современной юридической литературе трудно обнаружить попытку исчерпывающей классификации договоров займа, в ходе которой были бы выявлены все отдельные виды этого договора. Правда, многие авторы обращают внимание на то, что в ГК наряду с общими положениями о договоре займа (§ 1 гл. 42) имеются и нормы, посвященные отдельным видам договора займа, однако при этом перечень видов договора займа определяется по-разному. Например, С.А. Хохлов применительно к гл. 42 ГК указывал: «Общие положения о кредитных обязательствах в данной главе не выделены, но они существуют в виде правил о займе, которые применяются к другим кредитным обязательствам, если иное не установлено правилами о кредитном договоре, товарном и коммерческом кредите или не противоречит существу таких обязательств. Заем с этой точки зрения представляет собой наиболее типичное кредитное обязательство, выражающее основные признаки и других форм кредитования» <*>.
———————————

<*> Хохлов С.А. Указ. соч. С. 420.

Е.А. Суханов подчеркивает, что ГК «различает несколько договорных обязательств, оформляющих единые по экономической природе заемные отношения». «В гл. 42, — пишет Е.А. Суханов, — регламентированы, во-первых, договор займа в строгом смысле слова, правила о котором одновременно являются общими для договоров денежного и товарного кредита; во-вторых, кредитный договор, к которому при отсутствии специальных предписаний могут применяться также правила о договоре займа, если они не противоречат существу урегулированных им отношений; в-третьих, особые разновидности кредита — товарный и коммерческий, к которым наряду с правилами о договорах кредита и займа могут также применяться правила об основных договорах, обслуживаемых кредитом… Таким образом, различные кредитные обязательства рассматриваются как самостоятельная разновидность общей категории заемных обязательств» <*>. И далее он указывает: «В Кодексе специально урегулированы отдельные разновидности обязательств займа: вексельные обязательства, обязательства, возникающие при выпуске и продаже облигаций (например, хозяйственными обществами), и обязательства по договору государственного или муниципального займа» <**>.
———————————
<*> Суханов Е.А. Посреднические и кредитно-финансовые сделки в новом Гражданском кодексе Российской Федерации. С. 35.
<**> Там же. С. 40.

Несколько иначе подходит к определению отдельных видов договора займа Д.А. Медведев, который пишет: «В действующем ГК особо оговариваются два вида договора займа: целевой заем (ст. 814 ГК) и заем государственный (ст. 817 ГК). В отличие от кредитного договора, обычный договор займа, как правило, не является целевым, т.е. не содержит условия об использовании полученных средств под определенные задачи. Однако стороны вправе придать договору займа строго целевой характер» <*>. Как к отдельным видам договора займа Д.А. Медведев относится также к государственному муниципальному займу и к кредитному договору <**>.
———————————
<*> Гражданское право: Учебник. Ч. II / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 431 (автор гл. 39 — Д.А. Медведев).
<**> См.: Там же. С. 432, 434.

Договоры займа могут быть классифицированы двумя способами. По этому поводу М.И. Брагинский замечает: «Первый составляет дихотомию, или иначе «деление надвое». С ее помощью, используя последовательно определенное основание (критерий), делят понятие на две группы, из которых одну характеризует наличие этого основания, а другую — его отсутствие… При втором способе с помощью определенных оснований создается в принципе неограниченное число групп. В каждой из них указанные основания соответствующим образом индивидуализируются» <*>.

———————————
<*> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 308.

По принципу дихотомии все заключаемые договоры займа могут быть разделены на шесть пар по шести различным критериям.
Во-первых, в зависимости от объекта заемного обязательства все договоры займа дифференцируются на денежные и товарные (неденежные) займы (объектом первых являются денежные средства; объектом вторых — вещи, определяемые родовыми признаками).
Во-вторых, по признаку наличия (или отсутствия) на стороне заемщика обязанности по встречному предоставлению займодавцу все договоры займа могут быть разделены на возмездные (когда на заемщике лежит обязанность уплаты процентов) и безвозмездные (когда обязанности заемщика ограничены возвратом полученной от займодавца денежной суммы или определенного количества вещей без уплаты процентов за пользование ими).
В-третьих, в зависимости от наличия (или отсутствия) в договоре условия об определенной цели использования заемщиком объекта займа можно выделить целевые займы, противопоставив им договоры займа без определенной цели.
В-четвертых, с точки зрения использования (или, напротив, неиспользования) сторонами одного из гражданско-правовых способов обеспечения исполнения заемного обязательства все договоры займа можно разделить на обеспеченные и необеспеченные.
В-пятых, в зависимости от оснований возникновения заемных обязательств можно выделить договоры займа, заключенные сторонами (заемщиком и займодавцем), противопоставив им заемные обязательства, возникшие из соглашений сторон по другим договорам о новации долга в заемное обязательство.
В-шестых, все договоры займа могут быть разделены на срочные и бессрочные с учетом того, что во втором случае срок исполнения заемщиком обязательства по возврату займа определяется по правилам, предусмотренным п. 1 ст. 810 ГК.
Конечно же, используя принцип дихотомии и различные иные критерии, можно дифференцировать все договоры займа на практически неограниченное число пар. Однако мы выделили лишь те классификационные пары, которые имеют юридическое значение, поскольку в отношении их законодателем обеспечивается дифференцированное правовое регулирование.
Если же говорить об отдельных видах договора займа, которым ГК придает правовое значение путем установления специальных правил по их регулированию, то мы должны в качестве таковых (отдельных видов договора займа) вслед за ГК выделить четыре договора: кредитный договор (ст. 819 ГК); договор товарного кредита (ст. 822 ГК); договор облигационного займа (ст. 816 ГК); договор государственного займа (ст. 817 ГК).
Каждый из названных договоров наряду с общими чертами договора займа (обязательство заемщика, получившего в собственность денежную сумму или какое-либо конкретное количество вещей, определяемых родовыми признаками, возвратить займодавцу такую же денежную сумму или равное количество вещей) имеет свои видообразующие признаки, позволяющие выделить его в отдельный вид договора займа. Указанные видообразующие признаки представляют собой присущие этим договорам некоторые особенности в субъектном составе, в предмете договора или в содержании вытекающего из него обязательства. Данные особенности не являются столь существенными, чтобы признать названные договоры самостоятельными гражданско-правовыми договорами (sui generis), но тем не менее требуют их специального регулирования.
Все названные отдельные виды договора займа объединяет то обстоятельство, что за рамками специальных правил, посвященных каждому из договоров, к соответствующим договорным правоотношениям подлежат применению общие положения о договоре займа.
Кроме того, в ГК специальным образом выделяются обязательства коммерческого кредита (ст. 823) и заемные обязательства, удостоверенные векселем (ст. 815). Указанные договорные обязательства не являются отдельными видами договора займа, их выделение в ГК объясняется необходимостью определить порядок правового регулирования соответствующих правоотношений. В первом случае (коммерческий кредит) обязательства заемного типа обнаруживаются в иных гражданско-правовых договорах, к которым (в соответствующей части) в силу этого подлежат применению нормы о договоре займа. Во втором случае (вексель), несмотря на то что обязательство заемщика изначально вытекает из договора займа, напротив, законодатель исключил возможность регулирования соответствующих правоотношений нормами о займе, поскольку эти правоотношения подпадают под действие специальных правил вексельного законодательства.

Кредитный договор

Под кредитным договором понимается такой договор, по которому банк или иная кредитная организация (кредитор) обязуется предоставить денежные средства (кредит) заемщику в размере и на условиях, предусмотренных договором, а заемщик обязуется возвратить полученную денежную сумму и уплатить проценты на нее (п. 1 ст. 819 ГК).
В качестве отдельного вида договора займа кредитный договор обладает четырьмя характерными особенностями, которые одновременно могут служить его видообразующими признаками.
Во-первых, в отличие от договора займа кредитный договор строится по модели консенсуального договора. Как следствие, он считается заключенным с момента подписания кредитором и заемщиком соглашения о предоставлении кредита, а не с момента передачи денежных средств заемщику, как это имеет место в договоре займа. Другое последствие консенсуального характера кредитного договора состоит в том, что он порождает двустороннее обязательство, когда обязанности имеются как на стороне кредитора (обязанность выдать кредит), так и на стороне заемщика (обязанности возвратить кредит и уплатить проценты за пользование кредитом).
Во-вторых, существенная особенность имеется в субъектном составе кредитного договора: на стороне кредитора может выступать лишь банк или иная кредитная организация. Следовательно, если на стороне кредитора в договоре, предусматривающем его обязанность выдать заемщику определенную денежную сумму в качестве кредита, выступает организация, не являющаяся банком или иной кредитной организацией, такой договор не может быть квалифицирован как кредитный договор, а должен признаваться договором займа, который, будучи реальным договором, может приобрести юридическую силу лишь с момента фактического предоставления денежной суммы заемщику.
В-третьих, объектом кредитного договора могут выступать только денежные средства, но не вещи, определяемые родовыми признаками, как это имеет место в отношениях по договору займа.
В-четвертых, кредитный договор во всех случаях носит возмездный характер: за пользование денежными средствами, полученными в кредит, заемщик обязан уплачивать проценты, начисляемые на соответствующую денежную сумму.
Последние две черты кредитного договора сами по себе не могут быть отнесены к его видообразующим признакам как отдельного вида договора займа, поскольку они присущи всякому возмездному договору денежного займа; скорее они дополняют общую характеристику кредитного договора, который отличается от договора займа двумя видообразующими признаками: консенсуальным характером и особым субъектным составом.
В современной юридической литературе можно встретить различные мнения относительно правовой природы кредитного договора: от признания его видом (разновидностью) договора займа до квалификации кредитного договора как самостоятельного гражданско-правового договора. Так, Д.А. Медведев пишет: «Кредитный договор — разновидность договора займа. В силу прямого указания закона к кредитному договору применяются правила, предусмотренные параграфом ГК о договоре займа…» <*>. Е.А. Суханов, признавая кредитный договор разновидностью займа, тем не менее придает ему некоторую степень самостоятельности. «Кредитный договор, — указывает он, — является особой, самостоятельной разновидностью договора займа. Именно это обстоятельство дает возможность в субсидиарном порядке применять для его регулирования правила о займе, если иное не вытекает из существа кредитного договора (п. 2 ст. 819 ГК)» <**>.
———————————
<*> Гражданское право: Учебник. Ч. II / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 434 (автор гл. 39 — Д.А. Медведев).
<**> Гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. II. Полутом 2 / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. С. 224 (автор гл. 49 — Е.А. Суханов).

С.А. Хохлов, напротив, всячески подчеркивал родовую принадлежность кредитного договора к договору займа. Он, в частности, писал: «Отличаясь от займа как договор, обязывающий кредитора предоставить деньги взаймы, кредитный договор, вместе с тем, включает типичные для любого заемного обязательства условия. После того как деньги по кредитному договору получены заемщиком, на него возлагаются обязанности возвратить полученную сумму и уплатить проценты на нее. Порядок, сроки и другие условия исполнения таких обязанностей урегулированы правилами о займе, и нет необходимости особо регламентировать их в параграфе о кредитном договоре» <*>.
———————————
<*> Хохлов С.А. Указ. соч. С. 429.

На самостоятельном характере кредитного договора по отношению к договору займа в настоящее время настаивает Е.А. Павлодский, который утверждает: «Гражданскому законодательству известны два самостоятельных договора — займа и кредита (гл. 42 ГК). Эти договоры имеют много общего. Основным предметом данных договоров являются денежные средства. Договор займа более общий: его положения распространяются на кредитные отношения, если ГК не устанавливает для последних особое регулирование либо иное не вытекает из существа кредитного договора (п. 2 ст. 819 ГК). Однако данные договоры имеют и существенные различия, что побудило законодателя к раздельному регулированию отношений, вытекающих из договора займа и кредита» <*>.
———————————
<*> Павлодский Е.А. Указ. соч. С. 4.

Наиболее полный сравнительно-правовой анализ договоров займа и кредита проведен Л.Г. Ефимовой, которая подчеркивает, что «практически все особенности правового режима кредитного договора можно так или иначе подвести под частный случай договора займа, за исключением одного. Договор займа является традиционно реальным договором, а кредитный договор сконструирован действующим ГК РФ как консенсуальный» <*>. Вместе с тем, по мнению Л.Г. Ефимовой, данное обстоятельство не может служить препятствием для квалификации кредитного договора в качестве отдельного вида договора займа, поскольку «можно сконструировать консенсуальную разновидность договора займа. По этому пути пошел действующий ГК РФ, предусмотрев несколько таких договоров: кредитный договор, договор коммерческого кредита и договор товарного кредита». При этом она предлагает учитывать, что «ближайшей правовой целью договора кредита является передача займодавцем заемщику денег или других вещей, определяемых родовыми признаками, в собственность с обязательством возврата. Она полностью соответствует правовой цели договора займа. Следовательно, это один и тот же договорный тип. Таким образом, создание консенсуальной разновидности реального договора не приводит к появлению новой договорной конструкции». Конечный вывод Л.Г. Ефимовой состоит в том, что «договор кредита со своими формами (кредитным договором, договором коммерческого и договором товарного кредита) является консенсуальной разновидностью договора займа» <**>.
———————————
<*> Ефимова Л.Г. Банковские сделки: право и практика. М., 2001. С. 559.
<**> Ефимова Л.Г. Банковские сделки: право и практика. С. 561.

Рассуждения Л.Г. Ефимовой представляются вполне приемлемыми и обоснованными, за исключением, пожалуй, выделения в качестве отдельного (консенсуального) вида договора займа так называемого договора коммерческого кредита (наряду с кредитным договором и договором товарного кредита). Как отмечалось ранее, обязательство коммерческого кредита обнаруживает себя в иных гражданско-правовых договорах, исполнение которых связано с передачей в собственность одного из контрагентов денежных сумм или других вещей, определяемых родовыми признаками, и ни при каких условиях не образует отдельного договора коммерческого кредита.
Содержащиеся в ГК специальные правила, направленные на регулирование кредитного договора как отдельного вида договора займа, предопределены консенсуальным характером этого договора, а также тем обстоятельством, что в соответствующих правоотношениях на стороне займодавца выступает банк или иная кредитная организация, являющаяся профессиональным участником имущественного оборота.
Кредитный договор в обязательном порядке (под страхом его недействительности) должен быть заключен в письменной форме (ст. 820 ГК). Банк (иная кредитная организация), выдавая кредит, по сути, распоряжается привлеченными во вклады и на банковские счета денежными средствами других лиц, перед которыми в связи с этим банк (иная кредитная организация) несет обязанности, вытекающие соответственно из договоров банковского вклада и банковского счета: по выдаче денежных средств по требованию клиентов; перечислению их на счета других лиц; выполнению иных банковских операций по поручению вкладчиков и владельцев банковских счетов. При этих условиях применение общих правил о форме договора займа и последствиях ее (формы) несоблюдения (невозможность ссылаться на свидетельские показания в удостоверение факта заключения договора в устной форме) не позволило бы осуществить контроль за деятельностью банков и иных кредитных организаций по распоряжению привлеченными ими средствами клиентов.
Этими целями объясняется включение в ГК (п. 1 ст. 821) специального правила, наделяющего кредитора правом отказаться от предоставления заемщику предусмотренного кредитным договором кредита полностью или частично при наличии обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что предоставленная заемщику сумма не будет возвращена в срок. Естественно, применение этого специального правила оказывается возможным лишь в силу консенсуального характера кредитного договора, поскольку решение об отказе в предоставлении кредита заемщику может быть принято кредитором лишь в период после заключения кредитного договора (вступления его в силу) до фактического его исполнения (выдачи кредита). Благодаря этому правилу, несмотря на наличие заключенного кредитного договора, а стало быть, и обязательства на стороне кредитора выдать кредит заемщику, при появлении обстоятельств, свидетельствующих о повышенном риске невозврата кредита заемщиком, кредитор может отказаться от исполнения своего обязательства и тем самым сохранить привлеченные средства клиентов.
Консенсуальный характер кредитного договора служит необходимым «фоном» для действия и другого специального правила в виде диспозитивной нормы, наделяющей заемщика правом отказаться от получения кредита полностью или частично, уведомив об этом кредитора до установленного договором срока его предоставления, если иное не будет установлено законом, иными правовыми актами или договором (п. 2 ст. 821 ГК). Реализация этого права заемщиком, в особенности если положение последнего с финансовой точки зрения не является стабильным, позволяет ему избежать появления дополнительного долгового обязательства по возврату суммы кредита и уплаты причитающихся банку процентов.
Оба названных правила, расширяющих возможности сторон кредитного договора отказаться от его исполнения, носят специальный характер по отношению не только к нормам о договоре займа, но и к общим положениям об исполнении гражданско-правовых обязательств, провозглашающих недопустимость одностороннего отказа от исполнения обязательства. Как известно, односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом, а если речь идет об обязательстве, связанном с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, исключение могут составить и случаи, предусмотренные договором (ст. 310 ГК). Применительно к кредитному договору, когда банк оперирует привлеченными им средствами своих клиентов, правила о праве кредитора и заемщика на отказ от исполнения обязательств представляются вполне оправданными.
Родовая принадлежность кредитного договора к договору займа (в качестве его отдельного вида) подчеркивается положением о субсидиарном применении к отношениям, вытекающим из кредитного договора, правил о договоре займа (п. 2 ст. 819 ГК). Лаконичность законодателя, когда речь идет о кредитном договоре, объясняется именно тем обстоятельством, что указанный договор регулируется в качестве отдельного вида договора займа, а это предполагает применение к соответствующим правоотношениям большинства норм, регламентирующих отношения, вытекающие из договора займа.
В реальном имущественном обороте кредитный договор играет весьма важную роль и заслуживает отдельного рассмотрения.

Договор товарного кредита

Под договором товарного кредита понимается такой договор, по которому одна сторона обязуется предоставить другой стороне вещи, определяемые родовыми признаками, а последняя обязуется возвратить аналогичное количество вещей того же рода и качества в срок, предусмотренный договором (ст. 822 ГК).
Правовое регулирование договора товарного кредита в рамках § 2 гл. 42 ГК сводится к двум отсылочным нормам. Согласно первой из них к договору товарного кредита применяются правила о кредитном договоре, если иное не предусмотрено самим договором товарного кредита и не вытекает из существа обязательства. Среди указанных правил о кредитном договоре следует выделить положение о том, что к отношениям по кредитному договору подлежат применению в субсидиарном порядке и нормы о договоре займа (п. 2 ст. 819 ГК).
Существо второй отсылочной нормы, направленной на регламентацию договора товарного кредита, заключается в том, что условия указанного договора о количестве, об ассортименте, о комплектности, качестве, таре (упаковке) вещей, предоставляемых в кредит, должны исполняться сторонами в соответствии с правилами о договоре купли-продажи товаров (ст. ст. 465 — 485 ГК), если иное не предусмотрено договором товарного кредита (ст. 822 ГК). Впрочем, последняя норма не составляет особенность правового регулирования именно отношений, вытекающих из договора товарного кредита, поскольку, видимо, должна применяться ко всякому договору товарного (неденежного) займа в части обязательства заемщика по возврату займодавцу определенного количества вещей, равного полученному, того же рода и качества (по аналогии закона).
Таким образом, по существу, единственным отличительным признаком договора товарного кредита, позволяющим выделить его в отдельный вид договора займа, является консенсуальный характер договора товарного кредита (как известно, договор займа является реальным договором).
Именно консенсуальный характер договора товарного кредита позволяет применять к соответствующим правоотношениям нормы о кредитном договоре, и прежде всего положения о праве кредитора отказаться от предоставления заемщику предусмотренного договором товарного кредита — количества вещей, определяемых родовыми признаками, при наличии обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что указанные вещи не будут возвращены заемщиком в срок, предусмотренный договором, а также положения о праве заемщика отказаться от получения согласованного сторонами количества вещей, уведомив кредитора об этом до предусмотренного договором срока предоставления товарного кредита (ст. 821 ГК).
Вместе с тем консенсуальный характер договора товарного кредита, являющийся видообразующим признаком этого договора, позволяющим выделять его в отдельный вид договора займа, не исключает того обстоятельства, что договору товарного кредита должны быть присущи все остальные общие признаки договора займа. Напротив, отсутствие хотя бы одного из этих признаков не позволяет квалифицировать соответствующие правоотношения в качестве договора товарного кредита.
Так, одна торговая фирма, действующая в форме общества с ограниченной ответственностью, обратилась в арбитражный суд с иском к сельскохозяйственному производственному кооперативу о понуждении последнего к исполнению в натуре обязательства по договору товарного кредита и передаче истцу 105,5 т пивоваренного ячменя стоимостью 350 тыс. руб. При рассмотрении этого дела арбитражным судом было установлено, что между сторонами заключен договор товарного кредита, в соответствии с которым сельскохозяйственный производственный кооператив принял на себя обязательство передать фирме 105,5 т пивоваренного ячменя.
Как утверждал истец, данное обязательство ответчика было обусловлено тем обстоятельством, что ранее, еще до заключения договора товарного кредита, торговая фирма отгрузила по транспортной накладной в адрес сельскохозяйственного производственного кооператива соответствующее количество минеральных удобрений, расчеты за которые между сторонами не были произведены. Однако, как было установлено арбитражным судом, текст договора товарного кредита не включал в себя условия о распространении его действия на связанные с поставкой минеральных удобрений отношения, возникшие до заключения договора товарного кредита, который в силу этого считается заключенным с момента его подписания и не охватывает собой предшествующие отношения сторон (п. 2 ст. 425 ГК). В связи с этим арбитражный суд признал требования истца, основанные на договоре товарного кредита, необоснованными и в иске отказал. Данное решение было оставлено в силе постановлениями арбитражных судов апелляционной и кассационной инстанций <*>.
———————————
<*> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 19 марта 2002 г. по делу N А35-1935/01-С5 // Справочные правовые системы.

В приведенном примере стороны не имели оснований для оформления своих отношений договором товарного кредита. Во-первых, передача минеральных удобрений сельскохозяйственному производственному кооперативу уже состоялась (при отсутствии каких-либо договорных отношений) к моменту заключения договора товарного кредита, в то время как из договора товарного кредита, который носит консенсуальный характер, должно вытекать обязательство кредитора по предоставлению заемщику товарного кредита. Во-вторых, обязательство заемщика по договору товарного кредита должно состоять в возврате кредитору количества вещей, равного полученному, того же рода и качества. В данном же случае речь шла о действиях ответчика по поставке пивоваренного ячменя в обмен на полученные минеральные удобрения, которые никак не могут служить предметом договора товарного кредита. Таким образом, требования истца действительно не могли быть основанными на договоре товарного кредита, и с этой точки зрения решение арбитражного суда об отказе в иске является правомерным.
Напротив, при наличии всех общих черт договора займа и, плюс к этому, соответствующего квалифицирующего признака (консенсуальный характер договора) договорные отношения сторон охватываются понятием договора товарного кредита. Например, одним из арбитражных судов было рассмотрено дело по иску областной клинической больницы, являющейся государственным учреждением здравоохранения, к комитету по управлению имуществом муниципального образования о присуждении к исполнению обязательства по возврату 1444,6 т угля в натуре. Как следовало из материалов этого дела, между больницей и комитетом по управлению имуществом был заключен договор, по условиям которого больница на основании гарантийного письма администрации соответствующего муниципального образования обязалась выделить комитету по управлению имуществом этого муниципального образования 2000 т каменного угля на нужды муниципальных котельных с обязанностью комитета возвратить такое же количество угля. При исполнении этого договора из полученных заемщиком от больницы 2000 т угля было возвращено лишь 655,4 т. Арбитражный суд квалифицировал договор, заключенный между сторонами, как договор товарного кредита и удовлетворил исковые требования, обязав комитет по управлению имуществом передать истцу невозвращенное и требуемое последним количество угля. При рассмотрении этого дела в апелляционном и кассационном порядке решение арбитражного суда оставлено без изменений <*>.
———————————
<*> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 3 марта 2003 г. N А05-4863/02-256/3 // Справочные правовые системы.

В данном случае можно было бы обратить внимание на субъектный состав спорных правоотношений. Во всяком случае, в качестве заемщика здесь выступало само муниципальное образование (а не комитет по управлению имуществом). Однако квалификация спорных правоотношений не вызывает сомнений.
В реальном имущественном обороте обязательства товарного кредита нередко обнаруживают себя в сложных многосторонних договорных отношениях и нередко сочетаются с иными видами договорных обязательств. Так, Министерство финансов РФ в лице территориального федерального казначейства обратилось в арбитражный суд с иском к открытому акционерному обществу — швейной фирме о взыскании 1,7 млн. руб., составляющих сумму бюджетной ссуды, процентов за пользование заемными средствами и пени за просрочку возврата ссуды. При рассмотрении дела выяснилось, что между Министерством финансов РФ и швейной фирмой первоначально было заключено соглашение о предоставлении средств федерального бюджета на закупку сырья и материалов с условием об уплате процентов за пользование ссудой в размере одной четвертой ставки рефинансирования Банка России. Позже те же стороны и открытое акционерное общество — поставщик текстильных материалов подписали трехсторонний договор, в соответствии с которым Министерство обязалось предоставить швейной фирме на один календарный год товарный кредит на сумму 900 тыс. руб. в виде гарантированной поставки швейной фирме текстильных материалов на возвратной и платной основе с уплатой процентов годовых в ранее согласованном размере. В отношении акционерного общества — поставщика текстильных материалов договором предусматривалось списание с него имеющейся у него задолженности по бюджетной ссуде в размере стоимости текстильных материалов, поставленных швейной фирме.
Во исполнение указанного договора товарного кредита поставщик произвел поставку текстильных материалов швейной фирме в полном объеме, однако последняя не возвратила бюджетную ссуду и не уплатила Министерству финансов РФ причитающиеся проценты.
Арбитражный суд, рассматривавший это дело, признал требования Министерства финансов РФ, основанные на трехстороннем договоре товарного кредита, правомерными и иск удовлетворил. Однако арбитражные суды апелляционной и кассационной инстанций признали данное решение необоснованным и в иске отказали, основываясь на том, что представленные истцом доказательства не содержат ссылки на конкретное обязательство, указанное истцом в качестве основания иска.
При рассмотрении данного дела в порядке надзора Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ пришел к выводу о том, что получение ответчиком — швейной фирмой бюджетной ссуды в виде товарного кредита следует признать доказанным, поскольку предусмотренные договором текстильные материалы были поставлены ответчику. Последний не выполнил свои обязательства, вытекающие из этого договора, по возврату бюджетной ссуды и уплате процентов. В результате постановления апелляционной и кассационной инстанций были отменены, а решение арбитражного суда об удовлетворении иска оставлено в силе <*>.
———————————
<*> См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 октября 2001 г. N 894/01 // Справочные правовые системы.

В судебно-арбитражной практике встречаются споры, вытекающие из договоров товарного кредита, осложненные тем обстоятельством, что по условиям договора на стороне заемщика устанавливается альтернативное обязательство: либо возвратить аналогичное количество тех же вещей того же рода и качества, либо уплатить стоимость полученного имущества.
Например, открытое акционерное общество обратилось в арбитражный суд с иском к министерству сельского хозяйства и продовольствия одного из субъектов Российской Федерации о взыскании свыше 5 млн. руб., составляющих проценты за пользование чужими денежными средствами. Решением арбитражного суда исковые требования были удовлетворены. При рассмотрении этого дела в порядке надзора выяснилось следующее. Между акционерным обществом и министерством был заключен договор товарного кредита, согласно которому акционерное общество должно было по отгрузочным разнарядкам министерства отпускать бензин и дизельное топливо сельскохозяйственным организациям, а министерство приняло на себя обязательство возвратить нефтепродукты либо оплатить их стоимость.
При исполнении этого договора министерство возвратило акционерному обществу лишь часть нефтепродуктов на сумму более 1 млн. руб. Оставшаяся сумма задолженности (более 4 млн. руб.) была взыскана с министерства решением арбитражного суда по другому делу.
Предъявляя иск о взыскании с министерства процентов за пользование чужими денежными средствами, акционерное общество основывало свои требования на положениях, содержащихся в ст. 811 ГК, согласно которой кредитору по договору займа предоставлено право требования от должника, просрочившего возврат суммы займа, уплаты процентов, начисляемых в соответствии со ст. 395 ГК.
Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ пришел к выводу, что арбитражный суд, принимая решение об удовлетворении исковых требований, не учел существенные обстоятельства данного дела. В частности, заключенным сторонами договором товарного кредита на стороне заемщика было установлено альтернативное обязательство: возвратить нефтепродукты в натуре или оплатить их стоимость.
Согласно ст. 320 ГК должнику, обязанному передать кредитору одно или другое имущество либо совершить одно из двух или нескольких действий, принадлежит право выбора, если из закона, иных правовых актов или условий обязательства не вытекает иное. Возвратив часть нефтепродуктов в натуре, должник осуществил свой выбор способа исполнения обязательства.
С учетом этого обязательства суду следовало определить, возникло ли в данном случае у должника денежное обязательство, за просрочку исполнения которого применяется мера гражданско-правовой ответственности, установленная ст. 811 ГК, либо взысканная решением по другому делу сумма фактически является убытками кредитора в связи с неисполнением обязательства в натуре.
Данные обстоятельства послужили основанием для отмены решения и направления дела на новое рассмотрение <*>.
———————————
<*> Вестник ВАС РФ. 2001. N 10. С. 41 — 42.

Договор облигационного займа

Отличительные (видообразующие) признаки договора облигационного займа как отдельного вида договора займа сводятся к особому порядку его заключения и к специфической форме этого договора.
Договор облигационного займа заключается путем выпуска и продажи облигаций. Облигацией признается ценная бумага, удостоверяющая право ее держателя на получение от лица, выпустившего облигацию, в предусмотренный ею срок номинальной стоимости облигации или иного имущественного эквивалента. Облигация предоставляет ее держателю также право на получение фиксированного в ней процента от номинальной стоимости облигации либо иные имущественные права (ст. 816 ГК). Е.А. Суханов указывает: «Облигации используются как форма различных займов, т.е. сбора денежных средств у достаточно широкого, нередко вообще заранее неопределенного круга физических и юридических лиц, под обещание их возврата в определенный срок за установленное вознаграждение. Иначе говоря, они оформляют типичные заемные отношения, в которых заемщиком (должником) выступает эмитент облигаций, а займодавцами (кредиторами) — владельцы облигаций (облигационеры)» <*>.
———————————
<*> См.: Гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. II. Полутом 2 / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. С. 218 — 219 (автор гл. 49 — Е.А. Суханов).

Несмотря на типично заемный характер правоотношений, возникающих при выпуске и продаже облигаций, ГК (ст. 816) предусматривает весьма существенную особенность их правового регулирования: к отношениям между лицом, выпустившим облигацию, и ее держателем содержащиеся в ГК общие положения о договоре займа применяются постольку, поскольку иное не предусмотрено законом или в установленном им порядке. Дело в том, что права и обязанности сторон по договору облигационного займа имеют ту особенность, что они выражены в облигации, являющейся эмиссионной ценной бумагой. Порядок выпуска, размещения и обращения эмиссионных ценных бумаг подчинен специальному законодательству, регулирующему рынок ценных бумаг.
Согласно ст. 2 Федерального закона от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» <*> эмиссионной ценной бумагой признается ценная бумага, в том числе бездокументарная, которая характеризуется одновременно следующими признаками: закрепляет совокупность имущественных и неимущественных прав, подлежащих удостоверению, уступке и безусловному осуществлению с соблюдением формы и порядка, предусмотренных законом; размещается выпусками; имеет равные объем и сроки осуществления прав внутри одного выпуска вне зависимости от времени приобретения ценной бумаги.
———————————
<*> СЗ РФ. 1996. N 17. Ст. 1918.

Процедура эмиссии облигаций должна включать в себя следующие этапы: принятие эмитентом решения о выпуске облигаций; регистрацию выпуска облигаций; изготовление сертификатов ценных бумаг (для документарной формы выпуска); размещение облигаций; регистрацию отчета об итогах выпуска эмиссионных ценных бумаг (ст. 19 Федерального закона «О рынке ценных бумаг»).
Эмитент вправе начать размещение выпускаемых им облигаций только после регистрации их выпуска. При этом количество размещаемых облигаций не должно превышать количества, указанного в учредительных документах эмитента и проспекте эмиссии ценных бумаг. Не позднее 30 дней после завершения размещения облигаций эмитент должен представить отчет об итогах выпуска эмиссионных ценных бумаг в регистрирующий орган, который рассматривает указанный отчет и при отсутствии нарушений, связанных с выпуском облигаций, регистрирует его (ст. ст. 24, 25 Федерального закона «О рынке ценных бумаг»).
Права владельцев на эмиссионные ценные бумаги документарной формы выпуска удостоверяются сертификатами (если сертификаты находятся у владельцев) либо сертификатами и записями по счетам депо в депозитариях (если сертификаты переданы на хранение в депозитарии). Права владельцев на облигации бездокументарной формы выпуска удостоверяются в системе ведения реестра записями на лицевых счетах у держателя реестра или (в случае учета прав на ценные бумаги в депозитарии) — записями по счетам депо в депозитариях (ст. 28 Федерального закона «О рынке ценных бумаг»).
Важная роль в деле правового регулирования порядка выпуска облигаций отводится корпоративному законодательству (если речь идет о таких эмитентах облигаций, как юридические лица). Именно корпоративное законодательство наделяет юридические лица определенных организационно-правовых форм правом на выпуск облигаций в целях привлечения заемных средств, необходимых для их развития. Например, в соответствии с п. 2 ст. 102 ГК акционерное общество вправе выпускать облигации на сумму, не превышающую размер уставного капитала либо величину обеспечения, предоставленного акционерному обществу в этих целях третьими лицами, после полной оплаты уставного капитала. При отсутствии такого обеспечения выпуск облигаций допускается не ранее третьего года существования акционерного общества и при условии надлежащего утверждения к этому времени двух годовых балансов общества.
Согласно ст. 33 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ (в ред. Федерального закона от 7 августа 2001 г. N 120-ФЗ) «Об акционерных обществах» <*> размещение акционерным обществом облигаций осуществляется по решению совета директоров (наблюдательного совета) общества, если иное не предусмотрено уставом акционерного общества. Размещение облигаций, конвертируемых в акции, должно осуществляться по решению общего собрания акционеров или по решению совета директоров (наблюдательного совета), если в соответствии с уставом акционерного общества последнему принадлежит право принятия решения о размещении облигаций, конвертируемых в акции акционерного общества. В решении о выпуске облигаций должны быть определены форма, сроки и иные условия погашения облигаций.
———————————
<*> СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 1; 2001. N 13. Ст. 3423.

Номинальная стоимость всех выпущенных акционерным обществом облигаций не должна превышать размер уставного капитала общества либо величину обеспечения, предоставленного обществу третьими лицами для цели выпуска облигаций. Размещение облигаций обществом допускается после полной оплаты уставного капитала общества.
Акционерное общество может размещать облигации с единовременным сроком погашения или облигации со сроком погашения по сериям в определенные сроки. Погашение облигаций может осуществляться как в денежной форме, так и иным имуществом в соответствии с решением об их выпуске.
Акционерное общество вправе размещать как облигации, выпущенные под обеспечение залогом собственного имущества либо со стороны третьих лиц (поручительство, банковская гарантия, залог), так и облигации без обеспечения. В последнем случае размещение облигаций (без обеспечения) возможно не ранее третьего года существования акционерного общества и при условии утверждения к этому времени не менее двух годовых балансов акционерного общества.
При выпуске облигаций в форме именных эмиссионных ценных бумаг акционерное общество обязано вести реестр их владельцев. Утерянная именная облигация возобновляется обществом за разумную плату. Права владельца утерянной облигации на предъявителя подлежат восстановлению судом в порядке, установленном процессуальным законодательством.
При принятии решения о выпуске облигаций акционерным обществом может быть предусмотрена возможность досрочного погашения облигаций по желанию их владельцев. В этом случае в решении о выпуске облигаций должны быть определены стоимость погашения облигаций и срок, не ранее которого они могут быть предъявлены к досрочному погашению.
Правом на размещение облигаций наделены также общества с ограниченной ответственностью, которые в соответствии со ст. 31 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» <*> могут размещать облигации на сумму, не превышающую размер уставного капитала или величину обеспечения, предоставленного обществу в этих целях третьими лицами, после полной оплаты уставного капитала. При отсутствии обеспечения, предоставленного обществу третьими лицами с целью гарантировать выполнение обществом с ограниченной ответственностью заемных обязательств перед владельцами облигаций, размещение обществом облигаций допускается не ранее третьего года существования общества при условии надлежащего утверждения к этому времени двух годовых балансов общества.
———————————
<*> СЗ РФ. 1998. N 7. Ст. 785.

Итак, с момента размещения облигаций и их приобретения физическими и юридическими лицами последние становятся займодавцами по отношению к эмитенту облигаций, который попадает в положение заемщика, на которого возлагается обязанность возвратить сумму займа (погасить облигации) в срок, установленный решением о выпуске облигаций. Указанное заемное обязательство имеет лишь ту особенность, что соответствующие права займодавцев выражены в эмиссионных ценных бумагах — облигациях, что предопределяет специфический порядок обращения названных прав и их реализации. В частности, права, вытекающие из облигации, выданной на предъявителя, передаются путем простого вручения облигации ее владельцем другому лицу. Если же речь идет об именной облигации, то переход вытекающих из нее прав, осуществляется по общим правилам, регулирующим уступку требований (ст. ст. 388 — 390 ГК). Вместе с тем эмитент облигаций должен быть извещен о состоявшемся переходе прав в целях внесения соответствующих изменений в реестр владельцев облигаций.
Что касается реализации прав займодавца, вытекающих из облигации, то в соответствии со ст. 29 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» осуществление прав по предъявительским эмиссионным ценным бумагам производится по предъявлении их владельцем либо его доверенным лицом; права по именным документарным облигациям реализуются по предъявлении их владельцами либо их доверенными лицами сертификатов соответствующих ценных бумаг эмитенту; осуществление прав по именным бездокументарным облигациям производится путем обращения к эмитенту при условии, что владельцы облигаций указаны в системе ведения реестра владельцев эмиссионных ценных бумаг.

Договор государственного займа

Договор государственного займа, так же как и договор облигационного займа, выделен в ГК в отдельный вид договора займа по признакам особого порядка его заключения и специфической формы выражения прав займодавца: договор государственного займа заключается путем приобретения займодавцем выпущенных государственных облигаций или иных государственных ценных бумаг, удостоверяющих право займодавца на получение от заемщика предоставленных ему взаймы денежных средств или, в зависимости от условий займа, иного имущества, установленных процентов либо иных имущественных прав в сроки, предусмотренные условиями выпуска займа в обращение. В дополнение к указанным признакам, присущим всякому договору облигационного займа (заключение договора путем приобретения облигации и выражение заемного обязательства в форме эмиссионной ценной бумаги), к отличительным чертам договора государственного займа следует отнести также особенность в его субъектном составе. В роли заемщика (эмитента облигаций) выступает Российская Федерация или субъект Российской Федерации (правила о договоре государственного займа применяются также к займам, выпускаемым муниципальным образованием), а в качестве займодавца — гражданин или юридическое лицо (п. п. 1, 3, 5 ст. 817 ГК).
Казалось бы, отмеченная особенность субъектного состава договора государственного займа, отличающая его от договора облигационного займа, столь незначительна, что можно было бы говорить о договоре государственного займа как о разновидности договора облигационного займа. Однако законодатель не допускает применения (даже субсидиарного) правил о договоре облигационного займа к отношениям, вытекающим из договора государственного займа, а, напротив, формулирует особые нормы (даже путем дублирования правил об облигационном займе), направленные исключительно на регулирование договора государственного займа, о чем свидетельствует, в частности, сравнительный анализ ст. ст. 816 и 817 ГК.
Появление в ГК норм о договоре государственного займа как об отдельном виде договора займа (ст. 817 ГК), видимо, является реакцией законодателя на печальную (для граждан-займодавцев) отечественную традицию в развитии отношений государственного займа, сложившуюся еще в советское время, когда граждан обязывали подписываться на облигации государственных займов, а государство бесконечно переносило сроки погашения этих облигаций. Только стремлением законодателя предотвратить аналогичные недобросовестные действия заемщика-государства можно объяснить включение в текст ст. 817 двух, казалось бы, очевидных правил. Имеются в виду положения о том, что «государственные займы являются добровольными» (п. 2 ст. 817 ГК), и о том, что «изменение условий выпущенного в обращение займа не допускается» (п. 4 ст. 817 ГК). Хотя, как известно, приведенные императивные нормы не отвратили современное российское государство в период после «дефолта» 1998 г. ни от произвольного переноса сроков погашения государственных облигаций, ни от навязывания их владельцам новых государственных облигаций в порядке «новации» обязательств государственного займа.
На особое положение договора государственного займа, представляющего собой отдельный вид договора займа (а не разновидность облигационного займа), первым обратил внимание С.А. Хохлов. «Впервые в истории российского права, — писал он, — в гражданский закон, в его положения о договоре займа включены нормы о договоре государственного и муниципального займа (ст. 817). Тем самым прежде всего подчеркивается, что отношения государства и муниципальных образований со своими кредиторами в связи с получением займа имеют договорный характер, регулируются нормами гражданского права, а не административно-финансовыми предписаниями. Основания для такого подхода к регулированию указанных отношений дает статья 75 Конституции Российской Федерации, устанавливающая, что государственные займы выпускаются в порядке, определенном законом, и размещаются на добровольной основе» <*>.
———————————
<*> Хохлов С.А. Указ. соч. С. 426 — 427.

В качестве отдельного вида договора займа рассматривает договор государственного займа и Д.А. Медведев, по мнению которого под договором государственного (муниципального) займа следует понимать «договор, заемщиком в котором выступает государство в целом (Российская Федерация), субъект Федерации или муниципальное образование, а займодавцем — гражданин или юридическое лицо. При заключении подобного договора государство сознательно увеличивает свой внутренний долг» <*>.
———————————
<*> Гражданское право: Учебник. Ч. II / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 431 — 432 (автор гл. 39 — Д.А. Медведев).

Правда, в юридической литературе можно встретить и иной подход, когда правоотношения, связанные с государственным займом, рассматриваются в рамках договора облигационного займа и в качестве его разновидности. Например, Е.А. Суханов пишет: «Договор займа может оформляться выпуском и продажей облигаций, в том числе государственных и муниципальных. Возможность выпуска облигаций должна быть прямо предусмотрена законом, президентским указом или постановлением федерального правительства. В таком случае к отношениям облигационного займа общие правила ГК РФ о договоре займа могут применяться лишь постольку, поскольку иное не предусмотрено этими актами» <*>.
———————————
<*> Суханов Е.А. Посреднические и кредитно-финансовые сделки в новом Гражданском кодексе Российской Федерации. С. 41.

Аналогичный подход можно обнаружить и у Е.А. Павлодского: «Сторонами в договоре займа, в том числе в качестве займодавца, могут быть любые физические и юридические лица. Заемщиком может являться Российская Федерация и ее субъекты (п. 1 ст. 817 ГК). Так, Российская Федерация и ее субъекты могут выпускать государственные облигации или иные ценные бумаги, устанавливающие между их эмитентом и приобретателем отношения займа… В установленных российским законодательством случаях договор займа может быть заключен путем выпуска и продажи облигаций иными эмитентами, а не только Российской Федерацией и ее субъектами. Так, Закон об акционерных обществах (ст. 33) предусматривает право обществ на выпуск облигаций. Облигация удостоверяет наличие договора займа между ее владельцем (займодавцем) и эмитентом облигации (заемщиком)» <*>.
———————————
<*> Павлодский Е.А. Указ. соч. С. 5 — 6.

На наш взгляд, в пользу квалификации договора государственного (муниципального) займа в качестве отдельного вида договора займа, отличного от обычного договора облигационного займа, свидетельствует наличие определенных особенностей в правовом регулировании соответствующих правоотношений и, в частности, значительное влияние публично-правового регулирования. Во всяком случае, вопросы, касающиеся эмиссии государственных и муниципальных облигаций, находятся за пределами гражданско-правового регулирования, они скорее составляют предмет бюджетного законодательства. Так, в соответствии со ст. 114 Бюджетного кодекса Российской Федерации (далее — БК РФ) <*> решение об эмиссии государственных или муниципальных ценных бумаг принимается соответственно Правительством Российской Федерации, органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления с учетом предельных объемов дефицита бюджета и государственного или муниципального долга, установленных в соответствии с БК РФ, с законом (решением) о бюджете, а также с программой внутренних заимствований. В решении об эмиссии государственных или муниципальных ценных бумаг отражаются сведения, предусмотренные федеральным законом об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг. Условия эмиссии ценных бумаг субъекта Российской Федерации и муниципальных ценных бумаг подлежат регистрации в Министерстве финансов РФ. Порядок выпуска, обращения и погашения государственных ценных бумаг Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, а также муниципальных ценных бумаг регулируется Федеральным законом от 29 июля 1998 г. N 136-ФЗ «Об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг» <**>.
———————————
<*> СЗ РФ. 1998. N 31. Ст. 3823.
<**> Там же. Ст. 3814.

Законом об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг предусмотрено, что данным Законом устанавливаются: порядок возникновения обязательств в результате осуществления эмиссии государственных и муниципальных ценных бумаг и исполнения обязательств Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований; процедура эмиссии государственных и муниципальных ценных бумаг и особенности их обращения; порядок раскрытия информации эмитентами указанных ценных бумаг в части, не регламентированной законодательством Российской Федерации (ст. 1 Закона).
Направления использования денежных средств, привлекаемых в результате размещения государственных и муниципальных ценных бумаг, и порядок их расходования устанавливаются федеральными законами, законами субъектов Российской Федерации и решениями представительных органов местного самоуправления в соответствии с законодательством Российской Федерации.
Исполнение обязательств Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований по указанным ценным бумагам осуществляется в соответствии с условиями выпуска этих ценных бумаг за счет средств государственной казны Российской Федерации, казны субъектов Российской Федерации и муниципальной казны в соответствии с законом или решением о бюджете соответствующего уровня на соответствующий финансовый год.
Эмитентом ценных бумаг Российской Федерации выступает федеральный орган исполнительной власти, являющийся юридическим лицом, к функциям которого решением Правительства Российской Федерации отнесено составление или исполнение федерального бюджета.
Эмитентом ценных бумаг субъекта Российской Федерации выступает орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации, осуществляющий указанные функции в порядке, установленном законодательством субъекта Российской Федерации.
Эмитентом ценных бумаг муниципального образования выступает исполнительный орган местного самоуправления, осуществляющий указанные функции в порядке, установленном законодательством и уставом муниципального образования.
Государственные и муниципальные ценные бумаги могут быть выпущены в виде облигаций или иных ценных бумаг, относящихся к эмиссионным ценным бумагам в соответствии с Федеральным законом «О рынке ценных бумаг» и удостоверяющих право их владельца на получение от эмитента указанных ценных бумаг денежных средств или (в зависимости от условий эмиссии этих ценных бумаг) иного имущества, установленных процентов от номинальной стоимости либо иных имущественных прав в сроки, предусмотренные условиями указанной эмиссии.
В случае выпуска именных государственных и муниципальных ценных бумаг в документарной форме с обязательным централизованным хранением имя владельца указанных ценных бумаг не является обязательным реквизитом глобального сертификата. В этом случае в глобальном сертификате указывается наименование депозитария, которому эмитентом передается на хранение указанный сертификат, с указанием против его наименования — «депозитарий». Указание в глобальном сертификате наименования депозитария не влечет за собой перехода к депозитарию прав на ценные бумаги выпуска, оформленного данным глобальным сертификатом. По именным ценным бумагам Российской Федерации реестр владельцев именных ценных бумаг не ведется.
Эмиссия государственных и муниципальных ценных бумаг может осуществляться отдельными выпусками.
В рамках выпуска государственных и муниципальных ценных бумаг могут устанавливаться серии, разряды, номера ценных бумаг.
Решением о выпуске государственных или муниципальных ценных бумаг может быть установлено деление выпуска на транши. Транш — часть ценных бумаг данного выпуска, размещаемая в рамках объема данного выпуска в любую дату в течение периода обращения ценных бумаг данного выпуска, не совпадающую с датой первого размещения. Размещение траншей одного выпуска осуществляется на основании документов, регламентирующих размещение данного выпуска в соответствии с законом.
Отдельный выпуск государственных или муниципальных ценных бумаг, отличающийся от одного из существующих выпусков указанных ценных бумаг только датой выпуска (датой размещения), признается частью существующего выпуска, и ему присваивается государственный регистрационный номер существующего выпуска (дополнительный выпуск). Решение о размещении дополнительного выпуска осуществляется на основании документов, регламентирующих порядок размещения выпусков государственных и муниципальных ценных бумаг, в которых должно содержаться указание на то, что данный выпуск ценных бумаг является дополнительным. Ценные бумаги дополнительного выпуска предоставляют их владельцам тот же объем прав, что и ценные бумаги выпуска, регистрационный номер которого присваивается дополнительному выпуску.
Решение о выпусках, осуществляемых в соответствии с Генеральными условиями эмиссии и обращения государственных или муниципальных ценных бумаг (далее — Генеральные условия) и условиями эмиссии и обращения государственных или муниципальных ценных бумаг данного вида, принимается эмитентом указанных ценных бумаг.
В соответствии со ст. 6 Федерального закона «Об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг» обязательства Российской Федерации, субъекта Российской Федерации и муниципального образования, возникшие в результате эмиссии ценных бумаг и составляющие внутренний долг, должны быть выражены в валюте Российской Федерации.
Иностранная валюта, условные денежные единицы и драгоценные металлы могут быть указаны в Генеральных условиях, а также в реквизитах сертификатов в качестве соответствующей оговорки, на основании которой определяется величина платежа по данным государственным и муниципальным ценным бумагам.
Обязательства Российской Федерации, субъекта Российской Федерации и муниципального образования, возникшие в результате эмиссии ценных бумаг, составляющие внутренний долг и удостоверяющие право на получение доходов в денежной форме или на погашение в денежной форме, подлежат оплате в валюте Российской Федерации.
Государственные и муниципальные ценные бумаги, удостоверяющие право на получение в качестве дохода каких-либо имущественных прав на получение при погашении вместо номинальной стоимости ценной бумаги иного имущественного эквивалента, являются частью внутреннего долга и должны быть выражены в валюте Российской Федерации.
Обязательства Российской Федерации и субъекта Российской Федерации, возникшие в результате эмиссии соответствующих государственных ценных бумаг и составляющие внешний долг Российской Федерации и внешний долг субъекта Российской Федерации, должны быть выражены в иностранной валюте.
Условные денежные единицы и драгоценные металлы могут быть указаны в Генеральных условиях, а также в реквизитах сертификатов в качестве соответствующей оговорки, на основании которой определяется величина платежа по данным ценным бумагам.
Обязательства Российской Федерации и субъекта Российской Федерации, возникшие в результате эмиссии соответствующих государственных ценных бумаг, составляющие внешний долг и удостоверяющие право на получение доходов в денежной форме или на погашение в денежной форме, подлежат оплате в иностранной валюте.
Субъекты Российской Федерации могут осуществлять эмиссию государственных ценных бумаг, приводящую к образованию внешнего долга, при соблюдении следующих условий: представления при государственной регистрации проспекта эмиссии государственных ценных бумаг сведений о доходах, расходах, размере дефицита бюджета и источниках его финансирования за три последних года, предшествующих указанной эмиссии; обеспечения исполнения своих бюджетов в соответствии с бюджетным законодательством Российской Федерации и налоговым законодательством Российской Федерации; получения разрешения на осуществление валютных операций, связанных с движением капитала, в порядке, установленном законодательством Российской Федерации; получения в соответствии с международными стандартами кредитного рейтинга, определяемого не менее чем двумя ведущими международными рейтинговыми агентствами; соблюдения требований к объему заимствований и объему расходов на погашение и обслуживание всех видов долговых обязательств, установленных законодательством.
Выпуск внешних облигационных займов субъектов Российской Федерации осуществляется с учетом приоритета государственных внешних заимствований Российской Федерации.
Федеральным законом «Об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг» (ст. ст. 8, 9) предусмотрен определенный порядок принятия решения об эмиссии государственных и муниципальных ценных бумаг.
Правительство Российской Федерации, орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации, орган местного самоуправления сначала утверждают Генеральные условия в форме нормативных правовых актов соответственно Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований.
Генеральные условия должны включать указание на: вид ценных бумаг; форму выпуска ценных бумаг; срочность данного вида ценных бумаг (краткосрочные, долгосрочные, среднесрочные); валюту обязательств; особенности исполнения обязательств, предусматривающих право на получение иного, чем денежные средства, имущественного эквивалента; ограничения (при наличии таковых) оборотоспособности ценных бумаг, а также на ограничение круга лиц, которым данные ценные бумаги могут принадлежать на праве собственности или ином вещном праве.
Эмитент в соответствии с Генеральными условиями также принимает документ (условия эмиссии) в форме нормативного правового акта, содержащий условия эмиссии и обращения государственных или муниципальных ценных бумаг и включающий указание на: вид ценных бумаг; минимальный и максимальный сроки обращения данного вида государственных или муниципальных ценных бумаг. Отдельные выпуски ценных бумаг могут иметь разные сроки обращения; номинальную стоимость одной ценной бумаги в рамках одного выпуска государственных или муниципальных ценных бумаг; порядок размещения государственных или муниципальных ценных бумаг; порядок осуществления прав, удостоверенных ценными бумагами; размер дохода или порядок его расчета; иные существенные условия эмиссии, имеющие значение для возникновения, исполнения или прекращения обязательств по государственным или муниципальным ценным бумагам.
Условия эмиссии ценных бумаг субъектов Российской Федерации или муниципальных ценных бумаг должны также содержать информацию: о бюджете заемщика на год выпуска государственных или муниципальных ценных бумаг с разбивкой на бюджет развития и текущий бюджет; о суммарной величине долга заемщика на момент выпуска государственных или муниципальных ценных бумаг; об исполнении бюджета заемщика за последние три завершенных финансовых года.
Условия эмиссии ценных бумаг Российской Федерации подлежат государственной регистрации в порядке, установленном для государственной регистрации нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти.
Нормативный правовой акт, содержащий условия эмиссии ценных бумаг субъекта Российской Федерации или муниципальных ценных бумаг, подлежит государственной регистрации в федеральном органе исполнительной власти, уполномоченном Правительством Российской Федерации на составление или исполнение федерального бюджета.
Эмитенты ценных бумаг Российской Федерации, ценных бумаг субъектов Российской Федерации и муниципальных ценных бумаг принимают нормативные правовые акты, содержащие отчеты об итогах эмиссии государственных и муниципальных ценных бумаг.
Порядок формирования государственного регистрационного номера, присваиваемого выпускам государственных и муниципальных ценных бумаг, определяется федеральным органом исполнительной власти, уполномоченным Правительством Российской Федерации на составление или исполнение федерального бюджета.
Следует заметить, что законоположение о регулировании условий эмиссии государственных и муниципальных ценных бумаг, принимаемыми их эмитентами нормативными правовыми актами, которые в дальнейшем могут изменяться и дополняться, нередко рассматривается в юридической литературе как стремление законодателя обойти норму о недопустимости изменения условий государственного (муниципального) займа, содержащуюся в п. 4 ст. 817 ГК. Например, Е.А. Суханов указывает: «То обстоятельство, что условия государственных и муниципальных займов принимаются не в форме типовых условий договора (каковыми, по существу, они должны были бы являться), а в форме ведомственных нормативных актов, не только противоречит гражданско-правовой природе рассматриваемых отношений, но и дает возможность обхода требований ГК о последствиях заключения договоров присоединения и о запрете одностороннего изменения условий выпущенных в обращение займов (путем прямо предусмотренных ч. 2 ст. 12… названного Закона <*> изменений и дополнений содержания этих нормативных актов)» <**>.
———————————
<*> Имеется в виду Федеральный закон «Об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг».
<**> Суханов Е.А. Посреднические и кредитно-финансовые сделки в новом Гражданском кодексе Российской Федерации. С. 222.

Такие опасения, конечно же, имеют под собой основания, особенно если принять во внимание практику последних лет, когда государство, будучи заемщиком по государственным облигациям, использовало все возможные (и невозможные) средства и способы с тем, чтобы если не уклониться вовсе от погашения задолженности по государственным облигациям, то, во всяком случае, значительно перенести срок расчетов по указанным ценным бумагам на неизмеримо худших условиях (для займодавцев — граждан и юридических лиц) их погашения. Вместе с тем представляется, что при рассмотрении споров между владельцами государственных или муниципальных облигаций и их эмитентами: Российской Федерацией, субъектами Российской Федерации, муниципальными образованиями — суды не должны принимать во внимание любые ссылки эмитентов государственных и муниципальных облигаций на изменение условий государственного или муниципального займа, имевшее место после размещения государственных (муниципальных) облигаций.
Регулирование условий эмиссии государственных (муниципальных) облигаций, а также их последующего изменения нормативными правовыми актами с этой точки зрения ничего не меняет.
И дело тут не только в действии п. 4 ст. 817 ГК, в соответствии с которым изменение условий выпущенного в обращение займа не допускается, но и в том, что договор государственного (муниципального) займа считается заключенным с момента приобретения займодавцем (гражданином или юридическим лицом) государственной (муниципальной) облигации. Как известно, в ГК имеются общие положения, определяющие соотношение закона и договора: согласно ст. 422 ГК договор должен соответствовать установленным законом и иными правовыми актами обязательным для сторон правилам, действующим в момент его заключения. Если же после заключения договора принят закон (именно закон, а не любой нормативный правовой акт!), устанавливающий обязательные для сторон правила, иные, чем те, которые действовали при заключении договора, условия заключенного договора сохраняют силу, кроме случаев, когда в самом законе прямо сказано, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров. Как видим, в силу названных правил нормативные правовые акты (даже не закон!), принятые после заключения договора, ни при каких обстоятельствах не могут иметь обратной силы по отношению к условиям ранее заключенного договора. Поэтому изменения в нормативных правовых актах, определивших условия эмиссии государственных и муниципальных облигаций, выпущенных в обращение, не имеют юридической силы и не должны приниматься во внимание судами при разрешении споров, возникающих между обладателями государственных и муниципальных облигаций и их эмитентами — Российской Федерацией, субъектами Российской Федерации, муниципальными образованиями.
Непосредственным основанием для выпуска государственных или муниципальных ценных бумаг является решение эмитента об эмиссии отдельного выпуска государственных или муниципальных ценных бумаг. Согласно ст. 11 Федерального закона «Об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг» в соответствии с Генеральными условиями и условиями эмиссии эмитент принимает решение об эмиссии отдельного выпуска государственных или муниципальных ценных бумаг.
Решение о выпуске государственных или муниципальных ценных бумаг должно включать следующие обязательные условия: 1) наименование эмитента; 2) дату начала размещения ценных бумаг; 3) дату или период размещения; 4) форму выпуска ценных бумаг; 5) указание на вид ценных бумаг; 6) номинальную стоимость одной ценной бумаги; 7) количество ценных бумаг данного выпуска; 8) дату погашения ценных бумаг; 9) наименование регистратора, осуществляющего ведение реестра владельцев ценных бумаг субъектов Российской Федерации или муниципальных ценных бумаг, либо указание на депозитарии, которые осуществляют учет прав владельцев ценных бумаг Российской Федерации, ценных бумаг субъектов Российской Федерации, муниципальных ценных бумаг данного выпуска; 10) ограничения, предусмотренные законодательством; 11) иные условия, имеющие значение для размещения и обращения государственных или муниципальных ценных бумаг.
Решение о выпуске ценных бумаг должно быть заверено печатью эмитента и подписано его руководителем. Условия, содержащиеся в решении о выпуске, должны быть опубликованы в средствах массовой информации или раскрыты эмитентом иным способом не позднее чем за два рабочих дня до даты начала размещения.
Эмитенты государственных или муниципальных ценных бумаг обязаны учитывать обязательства по каждому выпуску ценных бумаг в порядке, установленном бюджетным законодательством Российской Федерации.
В состав информации, учитывающей обязательства по каждому выпуску ценных бумаг, включаются данные об объеме обязательств Российской Федерации, субъекта Российской Федерации или муниципального образования по эмитируемым ценным бумагам и о сроке их реализации. Информация об обязательствах субъекта Российской Федерации или муниципального образования подлежит передаче органу, осуществляющему государственную регистрацию условий эмиссии. Порядок предоставления данной информации и ее объем определяются органом, осуществляющим государственную регистрацию условий эмиссии ценных бумаг субъектов Российской Федерации и муниципальных ценных бумаг.
Определенный интерес представляют предусмотренные Федеральным законом «Об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг» особенности исполнения обязательств по договору государственного и муниципального займа. Согласно ст. 13 указанного Закона способы, порядок и источники финансирования расходов по обслуживанию обязательств Российской Федерации, субъекта Российской Федерации, муниципального образования, возникших в результате эмиссии государственных и муниципальных ценных бумаг, регулируются бюджетным законодательством. Сам же Федеральный закон «Об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг» непосредственно регулирует лишь порядок страхования ответственности эмитентов государственных и муниципальных облигаций на случай нарушения обязательств, вытекающих из договора государственного (муниципального) займа.
В соответствии со ст. 14 названного Закона в случаях, предусмотренных Генеральными условиями или условиями эмиссии ценных бумаг субъектов Российской Федерации и муниципальных ценных бумаг, эмитент имеет право осуществить страхование ответственности за исполнение обязательств по указанным ценным бумагам в соответствии с гражданским законодательством Российской Федерации. Информация о страховании ответственности должна содержаться в решении о выпуске.
В случаях, предусмотренных Генеральными условиями или условиями эмиссии ценных бумаг субъектов Российской Федерации или муниципальных ценных бумаг, допускается установление перечня имущества, подлежащего реализации для исполнения обязательств по указанным ценным бумагам. В Генеральных условиях или в условиях эмиссии должен быть определен порядок взаимодействия эмитента и органа, уполномоченного осуществлять управление собственностью соответствующего уровня, по вопросам, связанным с реализацией указанного имущества. Информация о перечне этого имущества должна содержаться в решении о выпуске ценных бумаг.
Что касается собственно порядка погашения эмитентом своих обязательств по государственным и муниципальным облигациям, то он предусмотрен нормами БК РФ, регламентирующими порядок учета и погашения государственного и муниципального долга, одной из форм которого являются обязательства по государственному и муниципальному займу. Прежде всего, необходимо обратить внимание на п. 2 ст. 98 БК РФ, согласно которому долговые обязательства Российской Федерации погашаются в сроки, которые определяются конкретными условиями займа и не могут превышать 30 лет; изменение условий выпущенного в обращение государственного займа, в том числе сроков выплаты и размера процентных платежей, срока обращения займа, не допускается. Аналогичные правила предусмотрены и в отношении погашения долговых обязательств субъектов Российской Федерации (п. 5 ст. 99 БК РФ). Долговые обязательства муниципальных образований должны погашаться в сроки, которые определяются условиями заимствований и не могут превышать 10 лет (п. 6 ст. 100 БК РФ).
Правда, несколько смущает то обстоятельство, что Федеральный закон «Об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг» (п. 2 ст. 2) содержит норму, согласно которой исполнение обязательств Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований по государственным и муниципальным ценным бумагам осуществляется за счет средств соответствующей государственной или муниципальной казны в соответствии с законом или решением о бюджете на соответствующий финансовый год. Данное обстоятельство нередко трактуется в юридической литературе таким образом, что Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование — эмитенты государственных и муниципальных облигаций, принимая бюджет на очередной год, могут освободить себя от погашения обязательств по государственному (муниципальному) займу. Так, например, Е.А. Суханов пишет: «Исполнение же обязательств по займу… должно осуществляться в соответствии с утвержденным бюджетом на соответствующий финансовый год. Поэтому отсутствие бюджетных средств на погашение займа становится законным основанием для отказа в удовлетворении требований займодавцев-облигационеров. Все это, а также реальная практика частичного или даже полного отказа государства от исполнения своих обязательств по многим выпущенным им облигациям (в частности, в последнее время по обязательствам ГКО, облигациям внутреннего валютного займа — «вэбовкам» и др.) свидетельствуют о крайней ненадежности нашего государства как должника-заемщика» <*>.
———————————
<*> Суханов Е.А. Посреднические и кредитно-финансовые сделки в новом Гражданском кодексе Российской Федерации. С. 222.

Полностью соглашаясь со справедливым и обоснованным выводом Е.А. Суханова, отметим лишь, что этот вывод относится скорее к реальной практике органов исполнительной власти и судов, нежели к положениям действующего законодательства.
Как уже отмечалось ранее, ни ГК РФ (п. 4 ст. 817), ни БК РФ (п. 2 ст. 97) не допускают изменение условий выпущенного в обращение государственного или муниципального займа. Более того, в соответствии с п. 2 ст. 113 БК все расходы на обслуживание долговых обязательств по государственным или муниципальным ценным бумагам должны быть отражены в бюджете как расходы на обслуживание государственного или муниципального долга.
Другое дело — практика органов государственной власти и местного самоуправления по исполнению своих обязательств, вытекающих из государственных и муниципальных займов: мы все были свидетелями неоднократных попыток этих органов уклониться от расчетов по ранее размещенным государственным и муниципальным облигациям, перенести сроки их погашения, в одностороннем порядке ухудшить положение владельцев государственных и муниципальных облигаций.
В связи с этим нельзя не согласиться со следующим выводом Е.А. Суханова: «В таких условиях, к сожалению, не приходится говорить об особой надежности государства как должника-заемщика (как и выпускаемых им ценных бумаг), свойственной развитым правопорядкам» <*>.
———————————
<*> Суханов Е.А. Об ответственности государства по гражданско-правовым обязательствам // Вестник ВАС РФ. 2001. N 3. С. 122.

Заемные обязательства, удостоверенные векселем

В гл. 42 ГК (ст. 815) имеется норма о последствиях выдачи заемщиком векселя в целях удостоверения своего заемного обязательства. Согласно этой норме в случаях, когда в соответствии с соглашением сторон заемщиком выдан вексель, удостоверяющий ничем не обусловленное обязательство векселедателя (простой вексель) либо иного указанного в векселе плательщика (переводной вексель) выплатить по наступлении предусмотренного векселем срока полученные взаймы денежные суммы, отношения сторон по векселю регулируются Законом о переводном и простом векселе, а правила о договоре займа могут применяться к отношениям сторон постольку, поскольку они не противоречат этому закону.
Как видим, заемное обязательство, удостоверенное выдачей векселя, в отличие от облигационного займа, не образует какого-либо отдельного вида договора займа, а напротив, свидетельствует о трансформации заемного обязательства в вексельное. Правда, то обстоятельство, что в случае удостоверения заемного обязательства выдачей векселя все же сохраняется возможность применения (пусть и субсидиарного) к отношениям сторон правил о договоре займа, иногда рассматривается в юридической литературе как основание отнесения самих вексельных обязательств к гражданско-правовым обязательствам заемного типа. Так, Е.А. Суханов пишет: «Поскольку обычно векселя выдаются вместо уплаты сумм за полученные вещи, произведенные работы или оказанные услуги, т.е. по существу являются формой отсрочки уплаты денег (кредита в экономическом смысле), ГК обоснованно рассматривает вексельные обязательства как одну из разновидностей обязательств, вытекающих из договора займа. С этой точки зрения можно сказать, что вексель представляет собой форму кредита, а также средство расчетов с контрагентами (но, разумеется, не средство платежа)» <*>.
———————————
<*> Суханов Е.А. Посреднические и кредитно-финансовые сделки в новом Гражданском кодексе Российской Федерации. С. 212.

Вместе с тем нельзя не заметить, что в подобных случаях, когда вексель выдается в соответствии с соглашением сторон в счет оплаты товаров, работ или услуг, судебная практика рассматривает обязательства, вытекающие из векселя, в качестве самостоятельных обязательств. Так, согласно разъяснениям, содержащимся в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 4 декабря 2000 г. N 33/14 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей» (п. 35), в случаях, когда соглашением предусматривается, что одна сторона передает товары, производит работы или оказывает услуги, а другая выдает (передает) вексель или акцептует вексель на согласованных условиях, обязательства последней считаются исполненными при совершении этих действий. Факт неполучения оплаты по векселям не препятствует предъявлению требования об оплате товаров, работ или услуг по договору, если только иное не предусмотрено соглашением сторон. Однако отсутствие права требования, вытекающего из договора, не лишает сторону права при наличии необходимых оснований обратиться с иском о возврате неосновательного обогащения.
Обязанность должника уплатить денежную сумму может быть прекращена выдачей (передачей) или акцептом векселя на согласованных с кредитором условиях. В этом случае денежное обязательство по договору считается прекращенным на основании ст. 409 ГК (отступное), если сторона, выдавшая (передавшая) вексель, не несет по нему ответственность, либо на основании ст. 414 ГК (новация), если эта сторона принимает на себя ответственность по векселю.
Л.А. Новоселова подчеркивает, что вексель используется в гражданском обороте в основном в качестве средства оформления коммерческого кредита, предоставляемого в товарной форме продавцами, поставщиками, подрядчиками и т.п. в виде отсрочки уплаты денег за поставленные товары, выполненные работы, оказанные услуги, но не исключает также возможность применения векселя как средства получения платежа. «Вексель может быть также выдан заемщиком, — пишет Л.А. Новоселова, — в подтверждение своей обязанности выплатить полученные взаймы денежные суммы (ст. 815 ГК РФ). В этих отношениях выдача векселя не прекращает обязательств, возникших из договора (сделки), повлекшего выдачу векселя. По общему правилу выдача векселя не рассматривается как новация вытекающего из основной хозяйственной сделки денежного обязательства — уплатить цену за товары, работы или услуги, уплатить долг по займу. Передача векселя не погашает существующего между сторонами денежного обязательства; вексель передается как средство получения платежа. Лицо, которому вексель был выдан на основании таких сделок, в случаях утраты возможности осуществлять свои права из векселя (вексель признан недействительным ввиду дефекта формы, истекли давностные сроки по векселю и т.п.) может предъявить требование своему контрагенту о взыскании долга по основной сделке» <*>.
———————————
<*> Новоселова Л.А. Вексель в хозяйственном обороте: Комментарий практики рассмотрения споров. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2003. С. 25.

На наш взгляд, обязательства, вытекающие из векселя (вексельные обязательства), вряд ли возможно рассматривать в качестве отдельного вида заемного обязательства по той причине, что совокупность всех отличительных признаков вексельных обязательств (практически во всех основных элементах этих обязательств) выходит далеко за рамки понятия видообразующих признаков (по отношению к родовому — «заемное обязательство») и дает основание квалифицировать вексельные обязательства в качестве самостоятельного типа гражданско-правовых обязательств.
Прежде всего, мы обнаруживаем существенную особенность в правовом регулировании вексельных обязательств: указанные отношения регулируются так называемым вексельным законодательством, которое включает в себя Федеральный закон от 11 марта 1997 г. N 48-ФЗ «О переводном и простом векселе» <*>; Положение о переводном и простом векселе, утвержденное Постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1937 г. <**>, соответствующее тексту Единообразного закона о переводном и простом векселях, составляющего приложение N 1 к одной из Женевских вексельных конвенций (N 358 от 7 июня 1930 г.) <***>.
———————————
<*> СЗ РФ. N 11. Ст. 1238.
<**> СЗ СССР. 1937. N 52. Ст. 221.
<***> К числу Женевских вексельных конвенций, принятых 7 июня 1930 г., участницей которых (как правопреемник СССР) является Россия, относятся также Конвенция N 359 о коллизиях законов о переводных и простых векселях и Конвенция N 360 о гербовом сборе в отношении переводного и простого векселей (текст Конвенций см.: Международное торговое право: расчеты по контрактам: Сборник международных документов. М., 1996).

Приоритет вексельного законодательства перед иным гражданским законодательством четко сохраняется в судебно-арбитражной практике. Согласно Постановлению Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 декабря 2000 г. N 33/14 (п. 1) при рассмотрении споров, связанных с обращением векселей, судам следует учитывать, что указанные отношения, в том числе вексельные сделки (в частности, по выдаче, акцепту, индоссированию, авалированию векселя, его акцепту в порядке посредничества и оплате), регулируются нормами специального вексельного законодательства. Вместе с тем данные сделки регулируются также и общими нормами гражданского законодательства о сделках и обязательствах (ст. ст. 153 — 181, 307 — 419 ГК). Исходя из этого, только в случаях отсутствия специальных норм в вексельном законодательстве суды могут применять общие нормы ГК к вексельным сделкам с учетом их особенностей.
Отличительные черты вексельных обязательств сторон отнюдь не ограничиваются названными особенностями правового регулирования соответствующих отношений. Существенные особые признаки вексельных обязательств, отличающие их от иных гражданско-правовых (включая заемные) обязательств, обнаруживаются во всех основных элементах этих обязательств: основаниях возникновения, форме их выражения, субъектном составе, содержании указанных обязательств, порядке их исполнения.
Известно, что вексельные обязательства относятся к числу так называемых абстрактных обязательств, для которых причины и основания их возникновения (например, удостоверение векселем заемного обязательства) не имеют правового значения. Так, простой вексель должен содержать «простое и ничем не обусловленное обещание векселедателя уплатить определенную сумму» п. 75 Положения о переводном и простом векселе), а переводной вексель — «простое и ничем не обусловленное предложение уплатить определенную сумму» п. 1 Положения о переводном и простом векселе). Судебная практика исходит из того, что всякая попытка векселедателя обусловить оплату векселя какими-либо обстоятельствами лишает его силы векселя.
Так, общество с ограниченной ответственностью обратилось в арбитражный суд с иском к открытому акционерному обществу о взыскании 500 тыс. руб. долга по векселю, процентов и пеней, предусмотренных п. 48 Положения о переводном и простом векселе, а также издержек по протесту векселя.
Решением арбитражного суда исковые требования были удовлетворены. Постановлением апелляционной инстанции решение отменено, в удовлетворении исковых требований отказано по мотиву дефекта формы векселя. Федеральный арбитражный суд округа своим постановлением отменил постановление апелляционной инстанции, оставив в силе решение первой инстанции.
При рассмотрении данного дела в порядке надзора Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ было установлено следующее.
Как следовало из материалов дела, ООО посредством индоссамента приобрело простой вексель ОАО на сумму 500 тыс. руб. со сроком платежа по предъявлении. В векселе содержится запись о том, что данный вексель принимается эмитентом только в уплату за поставленную продукцию. Это условие было включено в текст бланка векселя и расположено перед подписью лица, выдавшего вексель. Предъявленный к платежу спорный вексель не был оплачен, что послужило основанием для предъявления соответствующего иска.
Принимая решение об удовлетворении исковых требований, суды первой и кассационной инстанций исходили из того, что иск заявлен на основании документа, обозначенного как простой вексель, содержащего все обязательные для простого векселя обозначения, а включение в документ дополнительной записи не делает форму векселя дефектной, и к ней следует относиться как к ненаписанной.
Однако такой вывод нельзя признать правомерным.
Согласно п. 2 ст. 75 Положения о переводном и простом векселе вексель удостоверяет простое и ничем не обусловленное обязательство уплатить определенную сумму.
В данном случае содержащаяся в документе запись о принятии векселя только в уплату за поставленную продукцию удостоверяет не денежное, а иное обязательство.
При таких условиях документ, оформленный на бланке простого векселя, следует рассматривать как письменное обязательство, правоотношения сторон по которому регулируются нормами общегражданского, а не вексельного законодательства.
Следовательно, суд апелляционной инстанции обоснованно не признал спорный документ векселем и отказал в удовлетворении исковых требований, основанных на нормах вексельного законодательства <*>.
———————————
<*> Вестник ВАС РФ. 2000. N 6. С. 44 — 45.

В Постановлении Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 декабря 2000 г. N 33/14 (п. 15) имеется разъяснение, согласно которому в случае предъявления требования об оплате векселя лицо, обязанное по векселю, не вправе отказаться от исполнения со ссылкой на отсутствие основания обязательства либо на его недействительность. Исключение составляют лишь случаи, определенные ст. 17 Положения о переводном и простом векселе; в соответствии с этой статьей лица, к которым предъявлен иск по векселю, не могут противопоставить векселедержателю возражения, основанные на их личных отношениях к векселедателю или к предшествующим векселедержателям, если только векселедержатель, приобретая вексель, не действовал сознательно в ущерб должнику.
Судам предложено исходить из того, что на свои личные отношения к иным лицам, в том числе к предшествующим векселедержателям, должник вправе ссылаться лишь в том случае, когда векселедержатель, приобретая вексель, действовал сознательно в ущерб должнику, т.е. если он знал об отсутствии законных оснований к выдаче (передаче) векселя до или во время его приобретения. Лицо, обязанное по векселю, освобождается от платежа, если докажет, что предъявивший требование кредитор знал или должен был знать в момент приобретения векселя о недействительности или об отсутствии обязательства, лежащего в основе выдачи (передачи) векселя, либо получил вексель в результате обмана или кражи, либо участвовал в обмане в отношении этого векселя или его краже, либо знал или должен был знать об этих обстоятельствах до или в момент приобретения векселя. При этом под «личными отношениями» понимаются отношения по сделке между конкретными сторонами либо наличие со стороны держателя векселя обманных действий, направленных на получение подписи данного обязанного лица, а также иные отношения, известные лицам, между которыми возник спор об исполнении вексельного обязательства.
Хорошей иллюстрацией судебной практики, связанной с применением положения о праве векселедателя выдвигать против требования первого векселедержателя об оплате векселя возражения, вытекающие из известных им личных отношений, является один из примеров, приведенных в Обзоре практики разрешения споров, связанных с использованием векселя в хозяйственном обороте (п. 9 приложения к информационному письму Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25 июля 1997 г. N 18) <*>.
———————————
<*> Вестник ВАС РФ. 1997. N 10. С. 10.

В соответствии с условиями договора поставщик получил от покупателя простой вексель со сроком оплаты в течение трех месяцев со дня выдачи. Отгрузка продукции должна была производиться через месяц после выдачи векселя. В установленный срок отгрузка товара не произведена. Однако при наступлении срока платежа вексель предъявлен поставщиком покупателю для оплаты.
Поскольку покупатель отказался от платежа, поставщик обратился с иском в арбитражный суд с требованием о взыскании вексельного долга. При этом, по мнению поставщика, поскольку вексель является абстрактным обязательством и содержит ничем не обусловленное обязательство векселедателя заплатить по нему, арбитражный суд не вправе принимать во внимание ссылки покупателя на неисполнение поставщиком договора, лежащего в основе выдачи векселя.
Отказывая поставщику в иске, арбитражный суд обоснованно сослался на ст. 17 Положения о переводном и простом векселе, согласно которой установлено, что лица, к которым предъявлен иск по переводному векселю, не могут противопоставить векселедержателю возражения, основанные на их личных отношениях к векселедателю или к предшествующим векселедержателям, если только векселедержатель, приобретая вексель, не действовал сознательно в ущерб должнику. Это правило в силу ст. 77 Положения применяется к простому векселю, поскольку оно не является несовместимым с природой простого векселя и может применяться при условии, что держателем векселя является лицо, добросовестно приобретшее вексель по индоссаменту.
Поскольку сущность отношений из сделки, лежащей в основании векселя, известна и векселедателю, и первому приобретателю как участникам этих отношений, такие отношения следует признать разновидностью отношений личных. Если векселедатель простого векселя доказывает отсутствие основания выдачи векселя, в иске первому приобретателю следует отказать.
Ссылка истца на недопустимость отказа от исполнения обязательства по ценной бумаге с указанием на отсутствие или недействительность его основания (п. 2 ст. 147 ГК) в данном случае не должна приниматься во внимание, так как относится только к добросовестному держателю.
В абстрактном обязательстве кредитор не обязан доказывать наличие основания требования. Но, если должник доказал отсутствие основания вексельного обязательства и известность этого факта кредитору по связывающей их гражданско-правовой сделке, оснований для взыскания средств по векселю не имеется.
И все же такого рода дела являются скорее исключением из общего правила о невозможности для лица, обязанного по векселю, отказаться от исполнения обязательства со ссылкой на отсутствие основания такого обязательства либо его недействительность, что соответствует абстрактному характеру вексельных обязательств.
Наиболее адекватной формой выражения абстрактных по своей природе вексельных обязательств является именно вексель как ценная бумага. Согласно ст. 142 ГК ценная бумага — документ, удостоверяющий с соблюдением установленной формы и обязательных реквизитов имущественные права, осуществление или передача которых возможны только при его предъявлении. Причем Федеральный закон от 11 марта 1997 г. N 48-Ф3 «О переводном и простом векселе» допускает возможность составления простого и переводного векселя только на бумаге (бумажном носителе). Поэтому вексельное законодательство не может применяться к обязательствам, оформленным на различных электронных и магнитных носителях.
Требование векселедержателя об исполнении вексельного обязательства, основанное на документе, не отвечающем требованиям к форме и наличию реквизитов, должно быть отклонено судом, что, однако, не является препятствием для предъявления самостоятельного иска, основанного на общих нормах гражданского законодательства об обязательствах. Судебная практика исходит из того, что невозможность признания документа векселем в силу дефекта его формы не препятствует предъявлению самостоятельного требования из такого документа на основании норм гражданского права об обыкновенном долговом документе. Иллюстрацией к сказанному служит следующий пример.
Векселедержатель обратился в арбитражный суд с иском о взыскании с векселедателя простого векселя вексельной суммы и процентов, начисленных на нее.
Поскольку в ходе рассмотрения дела арбитражный суд установил дефект формы векселя, истец заявил ходатайство об изменении основания иска и просил взыскать сумму долга по договору займа. При этом истец представил доказательства, подтверждающие факт передачи ответчику денежных средств на условиях договора займа. Из представленных истцом документов следовало, что вексель ответчиком выдан в подтверждение обязательства выплатить по наступлении обусловленного срока полученные взаймы денежные суммы (ст. 815 ГК).
Арбитражный суд ходатайство удовлетворил, указав на предоставленную истцу возможность заявить самостоятельное требование о взыскании суммы долга по гражданско-правовой сделке. Представленный истцом документ, названный сторонами векселем, был рассмотрен как долговая расписка. Правоотношения сторон в этом случае регулируются общегражданским законодательством, а не нормами вексельного права (п. 6 информационного письма от 25 июля 1997 г. N 18).
Весьма существенные особенности, отличающие вексельные обязательства от иных гражданско-правовых, в том числе заемных обязательств, можно обнаружить в субъектном составе указанных обязательств. В качестве кредиторов по таким обязательствам выступают векселедержатели. Право требовать исполнения вексельного обязательства принадлежит первому векселедержателю, имя (наименование) которого указывается в векселе в качестве обязательного реквизита. Векселедержатель может передать свое право другому лицу. Простой или переводной вексель, выданный без оговорки, исключающей возможность его передачи по индоссаменту, является ордерной ценной бумагой, и права по нему могут быть переданы посредством индоссамента.
В соответствии со ст. ст. 16, 77 Положения о переводном и простом векселе лицо, у которого находится вексель, рассматривается как законный векселедержатель в том случае, когда оно основывает свое право на непрерывном ряде индоссаментов, даже если последний индоссамент является бланковым. Зачеркнутые индоссаменты считаются при этом ненаписанными.
Согласно Постановлению Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 декабря 2000 г. N 33/14 (п. 9) судам при рассмотрении требований лиц, у которых находится вексель, рекомендовано проверять, является ли истец последним приобретателем прав по векселю по непрерывному ряду индоссаментов. Ряд вексельных индоссаментов должен быть последовательным, т.е. каждый предыдущий индоссат должен являться последующим индоссатом. Месторасположение передаточных надписей на векселе или на добавочном листе и даты их совершения (если они имеются) для целей определения непрерывности индоссаментов во внимание не принимаются.
Судам предложено также учитывать, что при наличии на векселе в ряду последовательных индоссаментов одного или нескольких зачеркнутых индоссаментов законным векселедержателем является лицо, на имя которого совершен последний перед зачеркнутым индоссамент. Это лицо как законный векселедержатель вправе индоссировать вексель в общем порядке, зачеркнутый индоссамент в этом случае не принимается во внимание.
Если последний индоссамент является бланковым (т.е. не содержащим указания лица-индоссата), то в качестве законного векселедержателя рассматривается лицо, у которого вексель фактически находится; данное лицо вправе осуществлять все права по векселю, в том числе и право требовать платеж. В том случае, когда за бланковым индоссаментом следует другой индоссамент, лицо, подписавшее последний, считается приобретшим вексель по бланковому индоссаменту. В соответствии с ч. 2 ст. 13 Положения о переводном и простом векселе бланковый индоссамент имеет силу лишь в случае, когда он написан на обороте векселя или на добавочном листе.
Законный векселедержатель не обязан доказывать существование и действительность своих прав, они предполагаются существующими и действительными. Бремя доказывания обратного лежит на вексельном должнике.
Что касается должников по вексельным обязательствам, то вексельные сделки порождают две категории вексельных обязательств: обязательства прямых должников и обязательства должников в порядке регресса. В связи с этим в Постановлении Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 декабря 2000 г. N 33/14 (п. 21) имеется разъяснение, согласно которому прямыми должниками являются векселедатель в простом векселе и акцептант — в переводном. Требования к ним, а также к авалистам данных лиц могут быть предъявлены как в срок платежа, так и в течение всего срока вексельной давности безотносительно к наличию или отсутствию протеста. Основанием требований к прямым должникам является сам вексель, находящийся у кредитора. Все иные лица являются участниками регрессных вексельных обязательств, что означает наступление этих обязательств только при условии наличия протеста в неплатеже либо иного нарушения при обороте векселя со стороны прямых должников. Без такого протеста регрессные должники не обязаны по векселю, кроме случаев, когда иное предусмотрено в самом векселе либо прямо установлено Положением о переводном и простом векселе.
Судебная практика исходит из того, что по наступлении срока платеж по векселю может быть потребован только от прямого должника, но не от должника, обязанного в порядке регресса. Отказ регрессного должника (индоссата, авалиста за индоссата) от платежа не подлежит удостоверению протестом. Протесты, удостоверяющие отказы от платежей должников, обязанных в порядке регресса, не могут приниматься судами как основание предъявления вексельного иска к должникам.
Особым своеобразием отличается правовое положение таких участников вексельных обязательств, как индоссанты. Согласно ст. 15 Положения о переводном и простом векселе индоссант, поскольку не оговорено обратное, отвечает за акцепт и за платеж. Он может запретить новый индоссамент; в таком случае он не несет ответственность перед теми лицами, в пользу которых вексель был после этого индоссирован.
При разрешении споров суды исходят из того, что возможность включения в индоссамент оговорки «без оборота на меня» или какой-либо иной оговорки, имеющей в виду освобождение индоссанта от ответственности за платеж по векселю, вытекает из названной статьи Положения. В указанном случае индоссант отвечает лишь за действительность переданного по векселю требования. Такая оговорка означает, что при неакцепте к данному индоссанту не могут быть предъявлены требования платежа по векселю, т.е. индоссант освобождается от ответственности за неисполнение обязательств по векселю.
Что касается права индоссанта запретить новый индоссамент, то в этом случае индоссант несет ответственность перед теми лицами, в пользу которых вексель после этого был индоссирован. Воспрещение индоссамента может быть выражено посредством включения в вексель оговорок «платите только такому-то лицу», «платите такому-то, но не его приказу», «такому-то без права индоссирования» и иных равнозначных выражений. Такие оговорки освобождают индоссанта от ответственности по векселю перед всеми последующими векселедержателями, кроме лица, которому он непосредственно передал вексель (п. 16 Постановления от 4 декабря 2000 г. N 33/14).
Определенными особенностями отличается и правовое положение авалиста как должника в обязательстве по вексельному поручительству. В Постановлении Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 декабря 2000 г. N 33/14 (п. 34) специально подчеркивается, что правоотношения по обязательствам, вытекающим из вексельного поручительства (аваля), регулируются особыми правилами, отличными от правил о договоре поручительства и банковской гарантии (ст. ст. 361 — 379 ГК).
Если обеспеченное авалем обязательство по векселю недействительно ввиду дефекта формы, то обязательство авалиста также недействительно. В этом случае к авалисту не может быть предъявлено требование по правилам, установленным в отношении общегражданского поручителя или гаранта.
В соответствии со ст. 32 Положения о переводном и простом векселе авалист отвечает так же, как и тот, за кого он дал аваль, т.е. в том же объеме и на тех же условиях. Вследствие этого авалист, давший аваль за векселедателя простого векселя либо за акцептанта переводного векселя, несет ответственность перед векселедержателем на тех же условиях, т.е. независимо от совершения протеста векселя в неплатеже.
Судам рекомендовано исходить из того, что авалист помимо собственных возражений вправе выдвигать против требования векселедержателя возражения, которые могло бы представить то лицо, за которое дан аваль (в том числе в отношении срока и места предъявления векселя).
Поскольку авалист отвечает так же, как и тот, за кого был дан аваль, обязательство авалиста отпадает, если платеж по векселю был произведен лицом, за которое авалист давал вексельное поручительство.
Сложный субъектный состав вексельных обязательств предопределяет существенные особенности содержания указанных обязательств и порядка их исполнения, которые также служат признаками, отличающими вексельные обязательства от иных гражданско-правовых обязательств и свидетельствующими о самостоятельном характере вексельных обязательств.
В связи с этим представляется вполне справедливым утверждение В.А. Белова о том, что «вексель представляет собою документ, воплощающий в себе обязательства различного содержания: так, например, обязательство векселедателя переводного векселя по содержанию не тождественно обязательству векселедателя в простом векселе; обязательство индоссанта отличается по содержанию от обязательства акцептанта и др. Вместе с тем все эти обязательства связаны между собой вексельной формой их воплощения, что подчиняет их единым принципам вексельного правового регулирования и сообщает им некоторые общие черты. Именно благодаря этим общим чертам вексельные обязательства следует вычленять в особую группу гражданско-правовых обязательств — группу обязательств, общее гражданско-правовое регулирование которых исключается специальными нормами вексельного права» <*>.
———————————
<*> Белов В.А. Очерки по вексельному праву. М., 2000. С. 83.

Подтверждением вывода об особом содержании вексельных обязательств могут служить условия о сроке и месте платежа по векселю и правила, регулирующие их исполнение.
В соответствии с Положением о переводном и простом векселе (ст. ст. 33 — 35) вексель может быть выдан сроком: по предъявлении; во столько-то времени от предъявления; во столько-то времени от составления; на определенный день.
Простой либо акцептованный переводной вексель сроком по предъявлении должен быть оплачен немедленно по его предъявлении (т.е. в день его надлежащего предъявления к платежу). Держатель векселя со сроком по предъявлении обязан предъявить его к платежу в течение года со дня его составления, если векселедатель не сократил этот срок или не обусловил более продолжительный срок. Эти сроки могут быть сокращены индоссантами. Срок для предъявления начинает течь со дня составления векселя. Если в векселе сроком по предъявлении установлено, что он не может быть предъявлен к платежу ранее определенной даты, то в этом случае срок для предъявления начинает течь с этой даты.
Судебная практика исходит из того, что при непредъявлении переводного векселя в указанные сроки держатель утрачивает права, вытекающие из этого векселя, против индоссантов, против векселедателя и против других обязанных лиц, за исключением акцептанта (ст. 53 Положения о переводном и простом векселе). При непредъявлении простого векселя держатель утрачивает права в отношении обязанных по векселю лиц, кроме векселедателя (ст. ст. 78, 53 Положения).
Такие же последствия наступают, если вексель со сроком платежа на определенный день или во столько-то времени от составления или от предъявления не был предъявлен к платежу в день, когда он должен быть оплачен либо в один из двух следующих рабочих дней (ст. ст. 38, 53 и 78 Положения). При пропуске указанных сроков наступают последствия, предусмотренные ст. 53 Положения о переводном и простом векселе, а для простого векселя — ст. ст. 53 и 78 Положения (п. 18 Постановления от 4 декабря 2000 г. N 33/14).
В соответствии с ч. 1 ст. 70 Положения о переводном и простом векселе исковые требования, вытекающие из переводного векселя против акцептанта, погашаются с истечением трех лет со дня срока платежа. Этот срок применяется как в отношении иска векселедержателя, так и в отношении исков индоссантов переводного векселя, лиц, давших за них аваль, предъявленных к векселедателю простого векселя, а также исков лиц, оплативших вексель в порядке посредничества.
В названных случаях начало течения трехгодичного срока на предъявление исковых требований к акцептанту переводного векселя либо к векселедателю простого векселя определяется днем срока платежа в соответствии с условиями векселя.
При рассмотрении споров суды исходят из того, что с истечением предусмотренных ст. 70 Положения о переводном простом векселе пресекательных сроков прекращается материальное право требовать платежа от обязанных по векселю лиц. Суды применяют эти сроки независимо от заявления стороны. Предусмотренные Положением сроки для предъявления исковых требований по векселю не могут быть изменены соглашением сторон. Эти сроки не подлежат приостановлению и восстановлению (п. 22 Постановления от 4 декабря 2000 г. N 33/14).
Что касается условия вексельных обязательств о месте платежа по векселю, то предъявление векселя к платежу должно состояться в месте платежа, указанном в векселе, а если место платежа не было прямо указано, то в месте, обозначенном рядом с наименованием плательщика (акцептанта) переводного векселя (ст. 2 Положения о переводном и простом векселе), либо в месте составления простого векселя (ст. 76 Положения).
Вексельные обязательства прямых должников — векселедателя простого векселя и акцептанта переводного векселя — могут быть исполнены надлежащим образом только при условии предъявления векселя к платежу в надлежащем месте. Место платежа может определяться указанием на населенный пункт или конкретный адрес.
Требование о платеже, предъявленное в месте, отличном от места, определенного в векселе на основании изложенных выше правил как место платежа, не может считаться предъявленным надлежащим образом. Соответственно, протест в неплатеже, совершенный без указания о представлении векселя к платежу по месту, определенному в векселе как место платежа, не может считаться надлежащим доказательством отсутствия платежа и не может быть основанием удовлетворения регрессных вексельных требований. При множественности обозначений мест платежа в одном векселе он считается дефектным по форме, и недостаток его не может быть восполнен.
Прямой должник по векселю обязан доказать свои возражения против того, что векселедержатель не предъявил ему подлинник векселя либо не предоставил возможность проверить наличие в надлежащем месте и в надлежащий срок у предъявившего требование лица подлинника векселя и права держателя векселя.
Положением о переводном и простом векселе (ст. 47) предусмотрено, что все выдавшие, акцептовавшие, индоссировавшие переводной вексель или поставившие на нем аваль являются солидарно обязанными перед векселедержателем. Векселедержатель имеет право предъявить иск к каждому из этих лиц в отдельности и ко всем вместе, не будучи принужден соблюдать при этом последовательность, в которой они обязались.
Отношения, возникающие при возложении солидарной вексельной ответственности, регулируются нормами ст. ст. 47 — 51 Положения о переводном и простом векселе, а нормы ГК (ст. ст. 322 — 325) о солидарных обязательствах к солидарной вексельной ответственности не применяются.
Согласно Постановлению Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 декабря 2000 г. N 33/14 (п. п. 38 — 39) при рассмотрении споров суды должны учитывать, что процессуальной формой привлечения к ответственности по векселю является привлечение обязанных лиц в качестве соответчиков. Предъявление иска или требования о выдаче судебного приказа к одному или нескольким должникам не является препятствием для предъявления иска или требования к иному лицу, обязанному по векселю, к которому таковые не предъявлялись.
Вынесение решения об удовлетворении иска либо выдача судебного приказа в отношении одного или нескольких обязанных по векселю лиц по одному делу не является основанием для отказа во взыскании сумм по другому требованию, предъявленному к иным ответственным по векселю лицам, если судом будет установлено, что обязательство перед векселедержателем не исполнено.
При рассмотрении требования, предъявленного к нескольким обязанным по векселю лицам, суд должен обсудить вопрос о возложении ответственности по векселю в отношении каждого соответчика. На должников, основания для освобождения которых от ответственности отсутствуют, ответственность возлагается солидарно. При удовлетворении иска суд в резолютивной части решения указывает всех соответчиков, за счет которых удовлетворен иск, а также то, что сумма иска подлежит взысканию с них солидарно.
О принадлежности вексельных обязательств к категории денежных обязательств свидетельствует норма вексельного законодательства о процентах годовых, начисляемых на вексельную сумму в качестве платы за пользование чужими денежными средствами. Согласно ст. 5 Положения о переводном и простом векселе проценты на сумму векселя сроком по предъявлении или в столько-то времени от предъявления начинают начисляться со дня составления векселя, если в самом векселе не указана другая дата. При определении момента, с которого должно начинаться начисление процентов по векселям, имеется в виду, что указанием другой даты должны считаться как прямая оговорка типа «проценты начисляются с такого-то числа», так и дата наступления минимального срока для предъявления к платежу векселя сроком «по предъявлении, но не ранее» (ч. 2 ст. 34 Положения).
Начисление процентов на сумму векселя со сроком платежа по предъявлении заканчивается в момент предъявления векселя к платежу, но не позднее чем в момент истечения срока, установленного ч. 1 ст. 34 Положения о переводном и простом векселе. Начисление процентов на сумму векселя со сроком платежа во столько-то времени от предъявления заканчивается в момент предъявления векселя для проставления датированной отметки о предъявлении, но не позднее чем в момент истечения срока, установленного ст. 23 Положения.
Особым образом регулируются вопросы ответственности за неисполнение или просрочку исполнения вексельных обязательств.
На основании подп. 2 ст. 48 Положения о переводном и простом векселе векселедержатель может требовать от того, к кому он предъявляет иск, уплаты процентов и пени на вексельную сумму. Указанные проценты и пеня начисляются со дня, следующего за днем платежа, и по день, когда векселедержатель получил платеж либо от лица, которому им был предъявлен иск, либо от иного обязанного по векселю лица, независимо от того, было ли вынесено ранее судебное решение о взыскании этих сумм.
В соответствии со ст. 3 Федерального закона «О переводном и простом векселе» в отношении векселя, предъявленного к оплате и подлежащего оплате на территории Российской Федерации, проценты и пеня, указанные в ст. ст. 48 и 49 Положения, выплачиваются в размере учетной ставки Центрального банка Российской Федерации по правилам, установленным ст. 395 ГК для расчета процентов. Пеня, предусмотренная подп. 4 ст. 48 Положения, может быть уменьшена судом на основании ст. 333 ГК. Кроме того, векселедержатель вправе требовать возмещения убытков в размере иного ущерба, причиненного задержкой платежа, в части, превышающей суммы, взыскиваемые в качестве процентов и пени.
Наличие убытков, их размер, а также причинная связь между нарушением вексельного обязательства и возникшими убытками подлежат доказыванию взыскателем.
Таким образом, вексельные обязательства не являются разновидностью займа. Напротив, они должны быть квалифицированы в качестве самостоятельного типа обязательств, отличного от всех иных гражданско-правовых обязательств и регулируемого специальным вексельным законодательством. Об этом и говорится в ст. 815 ГК.

Обязательство коммерческого кредита

Обязательство коммерческого кредита не имеет форму отдельного договорного правоотношения, а возникает в тех гражданско-правовых договорах, исполнение которых связано с передачей в собственность другой стороне денежных сумм или других вещей, определяемых родовыми признаками, при том условии, что одна из сторон такого договора предоставляет свое исполнение контрагенту как бы в кредит, с отсрочкой получения предусмотренного договором встречного исполнения со стороны этого контрагента. Последний в силу названных обстоятельств какое-то время (до исполнения своего обязательства), по сути, пользуется денежными средствами (вещами, определяемыми родовыми признаками), переданными ему другой стороной или подлежащими передаче указанной стороне в оплату полученных от нее товаров, выполненных работ, оказанных услуг. Правоотношение, складывающееся в подобных ситуациях по поводу пользования чужими денежными средствами (вещами, определяемыми родовыми признаками), имеет черты обязательства заемного типа и названо в ГК коммерческим кредитом (ст. 823).
Следует, однако, подчеркнуть достаточно условный характер наименования соответствующего обязательства, используемого в ГК. Впервые в современной юридической литературе на это обратил внимание С.А. Хохлов, который указывал: «Коммерческий кредит означает кредитование, осуществляемое непосредственно самими участниками производства и реализации товаров (работ, услуг), и противопоставляется банковскому кредиту, осуществляемому банками и другими кредитными учреждениями. Исходя из широкого понимания коммерческого кредита, к нему следовало бы, например, отнести заем, предоставленный любым лицом, не обладающим статусом кредитной организации. Определение коммерческого кредита, данное в статье 823, не охватывает, однако, всех случаев такого кредитования в его широком понимании. В качестве коммерческого кредита здесь рассматривается только кредит, предоставляемый не по самостоятельному заемному обязательству (договору займа, кредитному договору, договору о товарном кредите), а во исполнение договоров на реализацию товаров, выполнение работ или оказание услуг» <*>.
———————————
<*> Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. 2: Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. С. 431 — 432 (автор комментария — С.А. Хохлов).

Е.А. Суханов подчеркивает, что обязательство коммерческого кредита не образует отдельного договора, а входит в состав иных гражданско-правовых договоров. «Коммерческий кредит (ст. 823 ГК РФ) представляет собой не самостоятельную сделку заемного типа, а условие, содержащееся в возмездном договоре, — считает он. — Любой такой договор, например договор купли-продажи, аренды, подряда, перевозки и т.д., может включать условие о полной предварительной оплате или авансе (частичной оплате) предоставляемого имущества, результатов работ или оказания услуг (установленное в интересах отчуждателя или услугодателя) либо, напротив, об отсрочке или рассрочке такой оплаты (служащее интересам приобретателя или услугополучателя). Экономически во всех этих случаях речь все равно идет о кредите, по существу предоставляемом одной стороной договора другой, например при купле-продаже товара с рассрочкой его оплаты» <*>.
———————————
<*> Суханов Е.А. Посреднические и кредитно-финансовые сделки в новом Гражданском кодексе Российской Федерации. С. 43.

Необходимым признаком договоров, которыми может предусматриваться предоставление коммерческого кредита, в том числе в виде аванса, предварительной оплаты, отсрочки и рассрочки оплаты товаров, работ или услуг, является то обстоятельство, что существо обязательства, лежащего на одной из сторон, должно состоять в передаче в собственность другой стороне именно денежных сумм или других вещей, определяемых родовыми признаками.
Судебная практика нередко сталкивается с ситуациями, когда участники споров пытаются квалифицировать в качестве коммерческого кредита обязательства продавцов (поставщиков), принявших в качестве предоплаты за товар векселя, выданные покупателями, либо совершение последними иных юридических действий. В подобных случаях арбитражные суды не признают правоотношения сторон коммерческим кредитом и в целом не находят оснований для возникновения на стороне продавцов (поставщиков) каких-либо денежных обязательств.
Так, открытое акционерное общество «Завод сварных машиностроительных конструкций» (далее — завод) обратилось в арбитражный суд с иском к открытому акционерному обществу «Нижнетагильский металлургический комбинат» (далее — комбинат) о взыскании стоимости непоставленной продукции и процентов за пользование чужими денежными средствами (коммерческий кредит).
Решением арбитражного суда исковые требования были удовлетворены частично: с ответчика взыскан основной долг в полной сумме и проценты за пользование чужими денежными средствами, уменьшенные на основании ст. 333 ГК. Постановлением апелляционной инстанции решение оставлено без изменения.
При рассмотрении данного дела Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ в порядке надзора выяснилось следующее.
Как следовало из материалов дела, между комбинатом (продавец) и заводом (покупатель) заключен договор на поставку металлопродукции, согласно условиям которого в оплату продукции принимаются векселя, облигации и казначейские обязательства.
Во исполнение договорных обязательств истец передал ответчику два простых векселя на сумму, составляющую стоимость металлопродукции. Фактически металлопродукция поставлена лишь на часть этой суммы.
Невыполнение обязательств ответчиком явилось основанием для предъявления соответствующего иска в соответствии со ст. 487 ГК.
Принимая решение о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами, суд исходил из наличия у ответчика денежного обязательства коммерческого кредита перед истцом, поскольку вексель в данном случае служил средством платежа и был выдан поставщику в качестве предоплаты.
Данный вывод был признан неправомерным, а решение в части взыскания процентов необоснованным.
Статья 395 ГК предусматривает последствия неисполнения или просрочки исполнения денежного обязательства, в силу которого на должника возлагается обязанность уплатить деньги. Положения данной статьи не применяются к отношениям сторон, если они не связаны с использованием денег в качестве средства платежа или погашения денежного долга.
Поскольку в данном случае в качестве средства платежа сторонами были использованы не деньги, а ценные бумаги, что исключает возможность возникновения обязательства коммерческого кредита и реального пользования денежными средствами, применение ст. 395 ГК является неправильным.
В удовлетворении исковых требований о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами было отказано, и в этой части судебные акты отменены <*>.
———————————
<*> Вестник ВАС РФ. 2000. N 2. С. 58.

По другому делу закрытое акционерное общество «Галлс» обратилось в арбитражный суд с иском к открытому акционерному обществу «Братсккомплексхолдинг» о возврате 48923941 руб. предварительной оплаты за товар, не поставленный ответчиком, и о взыскании 8611995 руб. процентов за пользование чужими денежными средствами.
Решением арбитражного суда исковые требования удовлетворены.
Федеральный арбитражный суд кассационным постановлением решение изменил: с ответчика взыскана сумма основного долга, а в остальной части иска отказано.
Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ данные судебные акты отменил по следующим основаниям.
Как видно из материалов дела, между ОАО «Братсккомплексхолдинг» (поставщик) и ЗАО «Галлс» (покупатель) был заключен договор, в соответствии с которым поставщик должен был поставить продукцию, а покупатель — оплатить ее путем проведения зачета с ОАО «Иркутскэнерго» на 12,5 млн. руб. задолженности поставщика за тепловую и электрическую энергию. В соответствующем пункте договора содержалось условие о фиксировании этой суммы в долларах США на день совершения зачета. Покупатель свои обязательства выполнил, что подтверждалось протоколом зачета взаимной задолженности. Однако поставщик продукцию не отгрузил.
Считая действия по осуществлению зачета предварительной оплатой, а следовательно, предоставлением коммерческого кредита, покупатель на основании п. 2 ст. 317 и п. 3 и 4 ст. 487 ГК обратился с иском к поставщику о взыскании суммы, на которую был произведен зачет, исходя из рублевого эквивалента зачтенной суммы в долларах США на день предъявления иска (2047166,72 дол. США), а также процентов за пользование чужими денежными средствами.
Применяя к отношениям сторон указанные нормы, суд не учел следующего. Согласно п. 1 ст. 454 ГК по договору купли-продажи одна сторона (продавец) обязуется передать вещь (товар) в собственность другой стороне (покупателю), а покупатель обязуется принять этот товар и уплатить за него определенную денежную сумму (цену).
В случаях, когда продавец не предоставит покупателю товар, право требовать возврата суммы предварительной оплаты на основании ст. 487 ГК возникает у покупателя, если оплата производилась им в денежной форме.
Доказательства погашения долгов поставщика третьему лицу в денежной форме истцом не представлены. Договором поставки также не предусмотрены оплата товара либо осуществление зачета в денежной форме.
При таких условиях у судов не имелось оснований для применения к правоотношениям сторон правил ст. 487 ГК.
Что касается отказа во взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами, то постановление суда кассационной инстанции в этой части было признано обоснованным <*>.
———————————
<*> Вестник ВАС РФ. 2001. N 8. С. 24.

В целом же, как подчеркивается в Постановлении Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 <*> (п. 12), к коммерческому кредиту судебно-арбитражная практика относит «гражданско-правовые обязательства, предусматривающие отсрочку или рассрочку оплаты товаров, работ или услуг, а также предоставление денежных средств в виде аванса или предварительной оплаты».
———————————
<*> Вестник ВАС РФ. 1998. N 11. С. 7 — 14.

Вместе с тем необходимо учитывать, что даже в отношении тех договоров, исполнение которых связано с передачей в собственность другой стороне денежных сумм или других вещей, определяемых родовыми признаками, возможность предоставления коммерческого кредита может быть ограничена законом. Например, в силу п. 2 ст. 711 ГК по договору подряда подрядчик вправе требовать выплаты ему аванса только в случаях и в размере, указанных в законе или договоре, а по договору бытового подряда работа оплачивается заказчиком после ее сдачи подрядчиком, и лишь с согласия заказчика работа может быть оплачена им при заключении договора полностью или путем выдачи аванса (ст. 735 ГК); по договору хранения вознаграждение за хранение должно быть уплачено хранителю по окончании хранения, а если оплата хранения предусмотрена по периодам, то вознаграждение должно выплачиваться соответствующими частями по истечении каждого периода (п. 1 ст. 896 ГК).
Очевидно, что предоставление коммерческого кредита должно быть предусмотрено непосредственно в соответствующем договоре, т.е. являться одним из его условий. В связи с этим трудно согласиться с встречающимся в юридической литературе мнением о том, что обязательство коммерческого кредита может быть установлено и отдельным соглашением сторон. Так, Л.А. Новоселова пишет: «Включение «кредитного элемента» в тот или иной возмездный договор не должно пониматься слишком упрощенно. Соглашение о применении той или иной формы коммерческого кредитования может не включаться в текст основного договора, а заключаться отдельно. К примеру, стороны могут заключить отдельное соглашение о предоставлении денежных средств организации-подрядчику. Вопрос о том, было ли данное предоставление коммерческим кредитом в форме аванса под определенные объемы работ, должен решаться судом с учетом всех представленных по делу доказательств» <*>.
———————————
<*> Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. С. 121.

Однако, если сторонами заключено отдельное соглашение о предоставлении организации-подрядчику денежных средств на возвратной основе, такое соглашение скорее всего будет являться самостоятельным договором целевого займа (ст. 814 ГК), если только сами стороны не признают его неотъемлемой частью договора подряда (лишь в таком случае правоотношения сторон, вытекающие из указанного соглашения, могут быть признаны обязательством коммерческого кредита).
Основное юридическое последствие квалификации правоотношений сторон, складывающихся по определенному гражданско-правовому договору в качестве обязательства коммерческого кредита, состоит в том, что, как указано в п. 2 ст. 823 ГК, к коммерческому кредиту соответственно применяются правила гл. 42 ГК «Заем и кредит», если иное не предусмотрено правилами о договоре, из которого возникло соответствующее обязательство, и не противоречит существу такого обязательства.
В юридической литературе активно обсуждается вопрос о том, какие именно правила из содержащихся в гл. 42 ГК подлежат применению к отношениям коммерческого кредита в первую очередь: общие положения о займе или нормы о кредитном договоре.
Например, Е.А. Павлодский пишет: «К коммерческому кредиту применяются общие нормы, регулирующие кредитный договор. Так, коммерческий кредит предоставляется на возмездной основе, если это не противоречит сущности договора, по которому предоставляется коммерческий кредит. Проценты, взимаемые по коммерческому кредиту, являются платой за пользование чужими денежными средствами» <*>.
———————————
<*> Павлодский Е.А. Указ. соч. С. 18.

По мнению Е.А. Суханова, к договорному условию о коммерческом кредитовании «должны «соответственно» применяться правила о займе или кредите, если только иное прямо не предусмотрено в содержании договора и не противоречит существу возникающего на его основе обязательства (например, предусмотренная ст. 821 ГК РФ возможность одностороннего отказа от предоставления или получения кредита едва ли применима к рассматриваемой ситуации). Это касается прежде всего необходимости письменного оформления условия о таком займе (кредите), возможности получения по нему процентов и последствий его несоблюдения сторонами» <*>.
———————————
<*> Суханов Е.А. Посреднические и кредитно-финансовые сделки в новом Гражданском кодексе Российской Федерации. С. 43.

Л.А. Новоселова, комментируя положение, содержащееся в п. 12 Постановления Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 (а именно если иное не предусмотрено правилами о договоре, из которого возникло соответствующее обязательство, и не противоречит существу такого обязательства, к коммерческому кредиту применяются нормы о договоре займа), утверждает, что указанное положение «не препятствует применению к отношениям по коммерческому кредитованию норм о кредитном договоре (параграф 2 гл. 42), если это вытекает из условий обязательства» <*>. Правда, в подтверждение этого вывода автором приводится, на наш взгляд, не вполне удачный пример: «В частности, если стороны установили в договоре купли-продажи условие о неустойке, подлежащей применению в случае неперечисления аванса, то рассматривать отношения по передаче суммы аванса как реальную сделку нет оснований. Эта сделка будет являться консенсуальной, и в отношении обязанностей кредитующей (авансирующей) стороны возможно применение норм ст. ст. 820 и 821 ГК РФ» <**>.
———————————
<*> Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. С. 121.
<**> Там же.

Очевидно, что если стороны заключили договор купли-продажи с условием о предоставлении покупателем аванса продавцу, то мы имеем дело с договором, по которому должна быть произведена предварительная оплата товара, подпадающим под действие ст. 487 ГК. Согласно п. 2 этой статьи в случае неисполнения покупателем обязанности предварительно оплатить товар применяются правила, предусмотренные ст. 328 ГК. Следовательно, продавец по такому договору купли-продажи признается субъектом встречного исполнения. В соответствии же с п. п. 2 и 3 ст. 328 ГК в случае непредоставления обязанной стороной обусловленного договором исполнения обязательства либо наличия обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что такое исполнение не будет произведено в установленный срок, сторона, на которой лежит встречное исполнение, вправе приостановить исполнение своего обязательства либо отказаться от исполнения этого обязательства и потребовать возмещения убытков. Если обусловленное договором исполнение обязательства произведено не в полном объеме, сторона, на которой лежит встречное исполнение, вправе приостановить исполнение своего обязательства или отказаться от исполнения в части, соответствующей непредоставленному исполнению. В случае, когда встречное исполнение обязательства все же произведено, несмотря на непредоставление другой стороной обусловленного договором исполнения своего обязательства, эта сторона обязана предоставить такое исполнение.
Из приведенных императивных норм, содержащихся в ст. 328 ГК, следует, что продавец по договору купли-продажи с условием о предварительной оплате товара может предъявить требование о применении к покупателю ответственности (включая взыскание неустойки) за неисполнение обязательства по предварительной оплате (авансированию) лишь в случае, если сам продавец исполнит свое обязательство по передаче товара покупателю либо заявит отказ от договора. Таким образом, возможность установления сторонами в рассматриваемом договоре неустойки на случай неисполнения покупателем обязанности по предварительной оплате товара и основания ее применения предопределены правилами о встречном исполнении обязательств (п. 2 ст. 487, а также ст. 328 ГК), а не тем обстоятельством, что «рассматривать отношения по передаче суммы аванса как реальную сделку нет оснований», поскольку «эта сделка является консенсуальной» (не говоря уже о том, что условие договора о предварительной оплате вряд ли возможно вообще рассматривать в качестве сделки).
Кроме того, не следует забывать, что обязательство коммерческого кредита представляет собой лишь один из элементов договора купли-продажи с предварительной оплатой товара (впрочем, как и любого иного гражданско-правового договора) и не может оказывать решающего влияния на судьбу договора в целом. По этой причине к договору, содержащему условие о коммерческом кредите, вряд ли можно применить положения ст. 821 ГК, наделяющие кредитора правом отказаться от предоставления заемщику предусмотренного кредитным договором кредита, а заемщика — правом отказаться от получения кредита. В рамках иных гражданско-правовых договоров подобные действия сторон будут означать односторонний отказ от исполнения договорных обязательств, что является совершенно недопустимым и вредным для имущественного оборота.
Именно данным обстоятельством объясняется ограничительное толкование нормы п. 2 ст. 823 ГК, данное в п. 12 Постановления Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14, которое ориентирует судебно-арбитражную практику на применение к отношениям коммерческого кредита лишь норм о договоре займа, упуская из виду специальные правила о кредитном договоре.
Применение в соответствующих случаях норм о договоре займа означает, что отношения по коммерческому кредиту, складывающиеся в рамках иных гражданско-правовых договоров, подпадают под действие законоположений, регулирующих размер и порядок уплаты заемщиком процентов по договору займа. Прежде всего, речь идет о п. 1 ст. 809 ГК, согласно которому займодавец (если иное не предусмотрено законом или договором) имеет право на получение с заемщика процентов на сумму займа в размерах и в порядке, определенных договором. При отсутствии в договоре займа соответствующего условия размер процентов определяется существующей в месте жительства займодавца, а если займодавец является юридическим лицом — в месте его нахождения ставкой банковского процента (ставкой рефинансирования) на день уплаты заемщиком суммы долга или его соответствующей части. В то же время договор займа предполагается беспроцентным, если в нем прямо не предусмотрено иное; в случаях, когда договор заключен между гражданами на сумму, не превышающую пятидесятикратного установленного законом минимального размера оплаты труда, и не связан с осуществлением предпринимательской деятельности хотя бы одной из сторон, по договору заемщику передаются не деньги, а другие вещи, определенные родовыми признаками (п. 3 ст. 809 ГК). Данные положения в полной мере применимы и к обязательствам коммерческого кредита, вытекающим из иных гражданско-правовых договоров.
Важное значение для практики применения приведенных норм к отношениям коммерческого кредита имеют разъяснения, содержащиеся в Постановлении Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14, которые касаются определения правовой природы соответствующих процентов и порядка их взыскания. Согласно п. 12 названного Постановления проценты, взимаемые за пользование коммерческим кредитом (в том числе суммами аванса, предварительной оплаты), являются платой за пользование чужими денежными средствами. При отсутствии в законе или договоре условий о размере и порядке уплаты процентов за пользование коммерческим кредитом суды должны руководствоваться нормами ст. 809 ГК. Проценты за пользование коммерческим кредитом подлежат уплате с момента, определенного законом или договором. Если же законом или договором этот момент не определен, следует исходить из того, что такая обязанность возникает с момента получения товаров, результатов работ или услуг (при отсрочке платежа) или с момента предоставления денежных средств (при авансе или предварительной оплате) и прекращается при исполнении стороной, получившей кредит, своих обязательств либо при возврате полученного в качестве коммерческого кредита, если иное не предусмотрено законом или договором.
В определенных случаях к отношениям коммерческого кредита подлежат применению и положения о последствиях нарушения заемщиком договора займа, предусмотренные п. 1 ст. 811 ГК, согласно которому, если иное не предусмотрено законом или договором займа, в случаях, когда заемщик не возвращает в срок сумму займа, на эту сумму подлежат уплате проценты в размере, предусмотренном п. 1 ст. 395 ГК, со дня, когда она должна была быть возвращена, до дня ее возврата займодавцу независимо от уплаты процентов, предусмотренных п. 1 ст. 809 ГК. Имеются в виду ситуации, когда на должнике по обязательству коммерческого кредита лежит обязанность по отсроченной или рассроченной оплате полученных им товаров, выполненных работ или оказанных услуг, т.е. когда речь идет о просроченном денежном обязательстве.
Как разъясняется в Постановлении Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 (п. 15), проценты, предусмотренные п. 1 ст. 811 ГК, являются мерой гражданско-правовой ответственности; указанные проценты, взыскиваемые в связи с просрочкой возврата суммы займа, начисляются на эту сумму без учета начисленных на день возврата процентов за пользование заемными средствами, если в обязательных для сторон правилах либо в договоре нет прямой оговорки об ином порядке начисления процентов. При наличии в договоре условий о начислении при просрочке возврата долга повышенных процентов, а также неустойки за то же нарушение (за исключением штрафной) кредитор вправе предъявить требование о применении одной из мер ответственности, не доказывая факта и размера убытков, понесенных им при неисполнении денежного обязательства.
Таким образом, на должника по обязательству коммерческого кредита, выраженному в денежной форме, просрочившего его исполнение, может быть одновременно возложена обязанность по уплате двух ставок процентов (например, двух ставок рефинансирования): по п. 1 ст. 809 и п. 1 ст. 811 ГК. Однако по своей правовой природе (и, стало быть, по порядку взыскания) это две совершенно различные меры воздействия на должника: проценты, уплачиваемые должником на сумму коммерческого кредита в размере и порядке, определенных п. 1 ст. 809 ГК, представляют собой плату за пользование чужими денежными средствами и подлежат уплате по правилам об основном денежном долге (т.е. практически во всех случаях); проценты, установленные п. 1 ст. 811, являются мерой гражданско-правовой ответственности за задержку исполнения денежного обязательства и подлежат применению в этом своем качестве при наличии соответствующих оснований и условий ответственности, предусмотренных гл. 25 ГК. И даже в тех случаях, когда в договоре предусмотрено лишь увеличение размера процентов в связи с просрочкой уплаты долга, размер ставки, на которую увеличена плата за пользование денежными средствами, признается в судебно-арбитражной практике иным размером процентов, установленных договором в соответствии с п. 1 ст. 395 ГК (п. 15 Постановления от 8 октября 1998 г. N 13/14).
Иллюстрацией к сказанному может служить следующий пример. Закрытое акционерное общество «Автодеталь» (поставщик) обратилось в арбитражный суд с иском к обществу с ограниченной ответственностью «Агат» (покупатель) о взыскании 7,6 тыс. руб. процентов за пользование коммерческим кредитом. Решением арбитражного суда, оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции, исковые требования были удовлетворены в полном размере.
При проверке судебных актов по данному делу в кассационном порядке было установлено, что между сторонами был заключен договор, в соответствии с которым поставщик обязался своим транспортом доставить товары в место нахождения покупателя и передать их последнему, а покупатель должен был принять указанные товары и оплатить их по ценам, указанным в договоре. Договор также содержал условие о предоставлении покупателю трехдневной отсрочки в оплате товаров и его обязанности уплатить поставщику проценты за пользование коммерческим кредитом, начисляемые со дня передачи товаров, в размере трехкратной ставки рефинансирования Центрального банка РФ; начиная со второго месяца размер процентов удваивался.
Как следовало из материалов дела, продавец выполнил свое обязательство: товары были доставлены покупателю и приняты последним в июне 2000 г., однако по состоянию на 15 декабря 2000 г. (день предъявления иска) задолженность покупателя по оплате товаров составляла 13,7 тыс. руб.
При рассмотрении данного дела в первой и апелляционной инстанциях арбитражный суд правильно квалифицировал отношения сторон в качестве обязательства коммерческого кредита, однако произвел взыскание процентов без их необходимой дифференциации на плату за пользование денежными средствами и меру ответственности за просрочку исполнения денежного обязательства. Кассационная же инстанция правомерно исходила из того, что составной частью предусмотренных договором повышенных процентов (150% годовых), начисляемых начиная со второго месяца после получения покупателем товаров от поставщика, являются проценты, взимаемые в качестве платы за пользование коммерческим кредитом (75%). Что касается процентов в части, превышающей ставку процентов за пользование коммерческим кредитом (остальные 75%), то они представляют собой ответственность за задержку возврата коммерческого кредита и в силу своей несоразмерности последствиям допущенного покупателем нарушения договора могли быть уменьшены на основании ст. 333 ГК, что и было сделано кассационной инстанцией. В результате решение арбитражного суда было изменено: общая сумма взысканных процентов составила 4 тыс. руб. <*>.
———————————
<*> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 4 июня 2002 г. N Ф08-1870/2002 // Справочные правовые системы.

Вместе с тем необходимо обратить внимание на то, что даже при наличии всех признаков, характерных для обязательства коммерческого кредита, далеко не во всех случаях к соответствующему договору могут быть применены положения о договоре займа и, в частности, нормы о процентах, взимаемых по договору займа (п. 1 ст. 809 и п. 1 ст. 811 ГК).
Как отмечалось ранее, в соответствии с п. 2 ст. 823 ГК правила о договоре займа применяются к отношениям коммерческого кредита, если иное не предусмотрено правилами о договоре, из которого возникло соответствующее обязательство.
В связи с этим С.А. Хохлов в первом комментарии к части второй ГК, содержащей положения о коммерческом кредите, указывал: «Анализ правил ГК об отдельных договорах показывает, что положения главы 42 имеют различное значение для кредитных отношений, возникающих в рамках купли-продажи, подряда, возмездного оказания услуг. Предварительная оплата товаров, оплата товаров, проданных в кредит, оплата товаров в рассрочку достаточно полно урегулированы специальными правилами о купле-продаже (ст. ст. 487 — 489, 500), и потребность в применении к таким случаям коммерческого кредита каких-либо правил главы 42 практически не возникает. Что касается правил ГК о договорах подряда (гл. 37), договорах на выполнение научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ (гл. 38), договорах возмездного оказания услуг (гл. 39), исполнение которых нередко связано с авансированием или предварительной оплатой работ и услуг, то соответствующие главы специальных правил о такого рода коммерческом кредитовании не устанавливают. Поэтому есть основания для применения в этих случаях ряда правил главы 42 и прежде всего правил о последствиях нарушения заемщиком договора займа (ст. 811)» <*>.
———————————
<*> Хохлов С.А. Указ. соч. С. 432 — 433.

Говоря о специальных правилах, регулирующих отношения коммерческого кредита, возникающие из договора купли-продажи, С.А. Хохлов, видимо, имел в виду следующие законоположения.
В соответствии с п. 4 ст. 487 ГК в случае, если продавец по договору купли-продажи с условием о предварительной оплате товаров не исполняет обязанность по передаче предварительно оплаченного товара и иное не предусмотрено договором купли-продажи, на сумму предварительной оплаты подлежат уплате проценты в соответствии со ст. 395 ГК со дня, когда по договору передача товара должна была быть произведена, до дня передачи товара покупателю или возврата ему предварительно уплаченной им суммы; договором может быть предусмотрена обязанность продавца уплачивать проценты на сумму предварительной оплаты со дня получения этой суммы от покупателя.
Согласно п. 4 ст. 488 ГК в случае, если покупатель по договору купли-продажи товара в кредит не исполняет обязанность по оплате переданного товара в установленный договором срок и иное не предусмотрено ГК или договором, на просроченную сумму подлежат уплате проценты в соответствии со ст. 395 ГК со дня, когда по договору товар должен был быть оплачен, до дня оплаты товара покупателем; договором может быть предусмотрена обязанность покупателя уплачивать проценты на сумму, соответствующую цене товара, начиная со дня передачи товара продавцом.
В ст. 489 (п. п. 2 и 3) предусмотрено, что если покупатель по договору купли-продажи товара в кредит с условием о рассрочке платежа не производит в установленный договором срок очередной платеж за проданный в рассрочку и переданный ему товар, продавец вправе, если иное не предусмотрено договором, отказаться от исполнения договора и потребовать возврата проданного товара, за исключением случаев, когда сумма платежей, полученных от покупателя, превышает половину цены товара; к договору о продаже товара в кредит с условием о рассрочке платежа применяются также правила о процентах, предусмотренные п. 4 ст. 488 ГК.
И наконец, в соответствии со ст. 500 (п. п. 2 и 3) ГК в случае, когда договором розничной купли-продажи предусмотрена предварительная оплата товара (ст. 487 ГК), неоплата покупателем товара в установленный договором срок признается отказом покупателя от исполнения договора, если иное не предусмотрено соглашением сторон; к договорам розничной купли-продажи товаров в кредит, в том числе с условием оплаты покупателем товаров в рассрочку, не подлежат применению правила о процентах, предусмотренных п. 4 ст. 488 ГК.
Нельзя не отметить, что формировавшаяся арбитражно-судебная практика по разрешению споров, связанных с применением приведенных специальных правил, регулирующих отношения коммерческого кредита, возникающие из договоров купли-продажи, в период после введения в действие части второй ГК (1 марта 1996 г.) вплоть до 8 октября 1998 г., когда было принято Постановление Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ N 13/14, была весьма непоследовательной и противоречивой. В особенности это касается практики применения положений о процентах, взимаемых с продавца и покупателя соответственно по договорам купли-продажи товара с условием о предварительной оплате и купли-продажи товара в кредит (п. 4 ст. 487 и п. 4 ст. 488 ГК).
Судебно-арбитражная практика (включая практику надзорной инстанции) той поры в основном исходила из того, что проценты, подлежащие уплате продавцом в связи с просрочкой передачи покупателю предварительно оплаченного последним товара, а также покупателем по договору продажи товара в кредит в случае нарушения срока оплаты ранее переданного товара, представляют собой меру ответственности участников договора купли-продажи за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих обязательств. Такой подход был следствием более общей проблемы, связанной с отсутствием в то время в судебно-арбитражной практике единообразного определения правовой природы процентов годовых за пользование чужими денежными средствами (как правило, суды исходили из того, что указанные проценты, взимаемые в соответствии со ст. 395 ГК, во всех случаях являются мерой гражданско-правовой ответственности). Кроме того, квалификация указанных процентов в качестве меры гражданско-правовой ответственности позволяла судам применять по аналогии закона ст. 333 ГК и уменьшать сумму взыскиваемых процентов, поскольку ставка рефинансирования Центрального банка РФ, используемая в тот период при начислении процентов годовых, превышала все разумные пределы.
И только в Постановлении Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 наконец был обозначен дифференцированный подход к процентам годовых за пользование чужими денежными средствами в зависимости от того, взимаются ли они за просрочку исполнения денежного обязательства (ст. 395 ГК) или за пользование коммерческим кредитом (ст. 823 ГК), и была определена однозначным образом правовая природа тех и других: проценты, взимаемые за просрочку денежного обязательства, были признаны мерой гражданско-правовой ответственности, а проценты, подлежащие уплате за пользование коммерческим кредитом, — платой за пользование денежными средствами. В связи с этим судам, в частности, было предложено исходить из того, что проценты, предусмотренные п. 1 ст. 395 ГК, по своей природе отличаются от процентов, подлежащих уплате за пользование денежными средствами в качестве коммерческого кредита (ст. 823 ГК), а поэтому при разрешении споров о взыскании процентов годовых суд должен определить, требует ли истец уплаты процентов за пользование денежными средствами, предоставленными в качестве коммерческого кредита, либо существо требования составляет применение ответственности за неисполнение или просрочку исполнения денежного обязательства (ст. 395 ГК; п. 4 Постановления N 13/14).
Таким же образом в вышеназванном Постановлении Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 была определена правовая природа процентов, подлежащих уплате в соответствии с п. 4 ст. 487 и п. 4 ст. 488 ГК. Согласно п. 13 Постановления в случае, если продавец не исполняет обязанность по передаче предварительно оплаченного товара и иное не предусмотрено договором купли-продажи, на сумму предварительной оплаты подлежат уплате проценты в соответствии со ст. 395 ГК со дня, когда по договору передача товара должна была быть произведена, до дня передачи товара покупателю или возврата ему предварительно уплаченной суммы. Договором может быть предусмотрена обязанность продавца уплачивать проценты на сумму предварительной оплаты со дня получения этой суммы от покупателя до дня передачи товара либо возврата денежных средств продавцом при отказе покупателя от товара. В этом случае проценты взимаются как плата за предоставленный коммерческий кредит (ст. 823 ГК).
В соответствии с п. 14 Постановления Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 в случае, если договором купли-продажи предусмотрена оплата товара через определенное время после его передачи покупателю либо оплата товара в рассрочку, а покупатель не исполняет обязанность по оплате переданного товара в установленный договором срок, покупатель в соответствии с п. 4 ст. 488 ГК обязан уплатить проценты на сумму, уплата которой просрочена, в соответствии со ст. 395 ГК со дня, когда по договору товар должен быть оплачен, до дня оплаты товара покупателем, если иное не предусмотрено ГК или договором. Договором может быть предусмотрена обязанность покупателя уплачивать проценты на сумму, соответствующую цене товара, начиная со дня передачи товара продавцом (п. 4 ст. 488 ГК). Указанные проценты, начисляемые (если иное не установлено договором) до дня, когда оплата товара была произведена, являются платой за коммерческий кредит (ст. 823 ГК).
Очевидно, что в обоих случаях суть специальных правил, регулирующих отношения коммерческого кредита, возникающих из договора купли-продажи, сводится к переносу (по сравнению с правилами о займе, применяемыми к коммерческому кредиту) момента, с которого подлежат начислению проценты за пользование денежными средствами: указанные проценты начисляются не с момента получения продавцом суммы предварительной оплаты или покупателем — товаров, проданных в кредит, а с того момента, когда соответствующая сторона договора купли-продажи не исполнила своего обязательства, не затрагивая правовую природу процентов, взимаемых как плата за пользование коммерческим кредитом.
Еще раз подчеркнем, что эти однозначность и четкость в определении правовой природы процентов годовых за пользование чужими денежными средствами, основанные на дифференцированном подходе к процентам, взимаемым в случае просрочки денежного обязательства, и к процентам, подлежащим уплате в качестве платы за пользование коммерческим кредитом, появились в судебно-арбитражной практике лишь в связи с принятием Постановления Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14, что не могло не сказаться и на состоянии юридической литературы по данному вопросу <*>.
———————————
<*> В связи с этим довольно странно выглядит позиция Л.А. Новоселовой, принимавшей активное участие в формировании соответствующей судебно-арбитражной практики, которая в настоящее время вступает в полемику с теми взглядами, которые высказывались нами на основании судебно-арбитражной практики, существовавшей до принятия Постановления Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14, и не замечает более поздних изданий (после 8 октября 1998 г.), где эти взгляды были скорректированы в соответствии с названным Постановлением (см.: Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам).

Справедливости ради необходимо заметить, что приведенные здесь разъяснения высших судебных инстанций вряд ли могут претендовать на исчерпывающую характеристику правовой природы процентов, предусмотренных п. 4 ст. 487 и п. 4 ст. 488 ГК, и на установление бесспорного порядка применения соответствующих законоположений, а скорее направлены на обеспечение единообразия судебно-арбитражной практики и предсказуемости решений, принимаемых судами по соответствующей, довольно распространенной категории споров. Кстати, и в современной юридической литературе можно встретить подходы, отличные от тех, что предложены в вышеназванном Постановлении от 8 октября N 13/14. Например, Е.А. Павлодский отмечает, что «в договоре, по которому предоставляется коммерческий кредит в форме предварительной оплаты, может быть предусмотрена обязанность заемщика уплатить проценты на сумму предоплаты со дня получения денежных средств». «При отсутствии в договоре такого условия, — полагает Е.А. Павлодский, — проценты за пользование суммами коммерческого кредитования не взимаются» <*>.
———————————
<*> Павлодский Е.А. Указ. соч. С. 18.

Еще одно ограничение возможности регулирования правилами о договоре займа (гл. 42 ГК) отношений коммерческого кредита состоит в том, что применение указанных правил будет противоречить существу обязательства, вытекающего из договора, предусматривающего предоставление коммерческого кредита (п. 2 ст. 823 ГК).
Комментируя данное законоположение, Л.А. Новоселова в качестве примеров приводит случаи, когда «цена в договоре устанавливается с учетом того, что оплата будет производиться предварительно. Скидка с цены, которую предоставляет продавец (заказчик), является формой возмещения другой стороне за предоставленный коммерческий кредит. Аналогичная ситуация складывается, когда, предоставляя отсрочку платежа, продавец несколько увеличивает цену товара по сравнению с той, которая взимается при немедленном платеже» <*>.
———————————
<*> Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. С. 123.

Эти примеры объединяет то обстоятельство, что во всех приведенных случаях предоставление коммерческого кредита компенсируется встречным предоставлением, которое тем или иным образом находит выражение в цене за товары, работы или услуги, что исключает возможность взимания отдельной платы за пользование коммерческим кредитом в виде процентов.
Вместе с тем противоречие между применением норм о договоре займа и существом обязательства, вытекающего из договора, имеющего в том числе внешние признаки коммерческого кредита (т.е. договора, содержащего условия о предварительной оплате, авансе или об отсрочке платежа), может быть обнаружено в гораздо большем числе случаев. Например, авансирование заказчиком отдельных этапов работ по договору подряда может в соответствии с договором являться формой оказания содействия подрядчику со стороны заказчика в выполнении работы (ст. 718 ГК). Возможны ситуации, когда договор подряда при условии выполнения работы с использованием материала заказчика предусматривает в качестве альтернативного обязательства заказчика перечисление подрядчику в качестве авансовых платежей стоимости соответствующего материала (ст. 713, а также ст. 320 ГК). Вряд ли будет соответствовать существу обязательства, вытекающего из договора поручения, применение правил о договоре займа в случае, когда доверитель одновременно с выдачей доверенности поверенному на совершение определенных юридических действий от имени и за счет доверителя снабжает последнего денежной суммой, включающей в себя как средства на расходы поверенного, так и его вознаграждение (ст. ст. 971, 972 ГК). Можно привести и множество других примеров, когда применение норм о договоре займа к иным гражданско-правовым договорам, содержащим условие о коммерческом кредите (вернее, отвечающим его внешним признакам), будет противоречить существу основных обязательств, вытекающих из этих договоров.
Вероятность выявления таких противоречий многократно увеличивается, если речь идет о применении не в целом § 1 гл. 42 ГК, регулирующего договор займа, а отдельных норм, содержащихся в этой главе. Ведь в тех случаях, когда говорят о применении правил о договоре займа к отношениям коммерческого кредита, обычно имеют в виду взимание процентов, предусмотренных ст. ст. 809 и 811 ГК.
Встречающиеся в юридической литературе обоснования применения к отношениям коммерческого кредита иных (помимо положений о процентах) правил о договоре займа вызывают серьезные сомнения. Так, Л.А. Новоселова, рассматривая ситуацию, когда товар продан в кредит без указания конкретного срока его оплаты, говорит о правомерности «применения норм о займе» и подчеркивает, что указанные нормы «связывают начало исчисления 30-дневного срока с предъявлением кредитором требования». «Для рассматриваемого случая, — делает вывод Л.А. Новоселова, — следует исходить не из положений ст. 314 о «разумном» сроке, а из «условий, позволяющих определить срок исполнения», которые определяются положениями п. 1 ст. 810 ГК РФ» <*>.
———————————
<*> Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. С. 128 — 129.

Между тем это утверждение прямо противоречит содержащемуся в п. 1 ст. 488 ГК специальному правилу, направленному на регулирование договора купли-продажи товара в кредит, согласно которому в случае, когда договором купли-продажи предусмотрена оплата товара через определенное время после его передачи покупателю (продажа товара в кредит), покупатель должен произвести оплату в срок, предусмотренный договором, а если такой срок договором не предусмотрен, в срок, определенный в соответствии со ст. 314 ГК. Очевидно, что в рассматриваемом случае подлежит применению именно это специальное правило, регламентирующее договор купли-продажи товара в кредит, а не норма о сроке возврата денежной суммы по бессрочному договору займа (п. 1 ст. 810 ГК) в силу п. 2 ст. 823 ГК, согласно которому к коммерческому кредиту соответственно применяются правила гл. 42 ГК, если иное не предусмотрено правилами о договоре, из которого возникло обязательство коммерческого кредита.
Что касается иных правил о договоре займа (кроме положений о процентах и сроке возврата суммы займа), то и в этом случае трудно обнаружить ситуации, когда они могли бы быть применены к отношениям коммерческого кредита без того, чтобы не вступить в противоречие с существом основного обязательства, вытекающего из договора, содержащего условие о предоставлении коммерческого кредита.
Например, мы вряд ли обнаружим возможность применения к отношениям коммерческого кредита норм об оспаривании договора займа по его безденежности, предусматривающих, что договор займа должен признаваться незаключенным, если будет доказано, что деньги в действительности не были получены заемщиком (ст. 812 ГК). Включение в гражданско-правовые договоры (большинство из которых сконструировано по модели консенсуальных сделок) условия о предоставлении коммерческого кредита не изменяет их консенсуального характера и, следовательно, то обстоятельство, что деньги в действительности не были переданы соответствующей стороне, может свидетельствовать лишь о неисполнении ее контрагентом своих обязательств, но не может служить основанием для признания указанного договора незаключенным.
Не менее затруднительно привести пример правомерного применения к отношениям коммерческого кредита норм о целевом займе, наделяющих займодавца правом осуществлять контроль за целевым использованием суммы займа, а также правом (в случае невыполнения заемщиком условия договора займа о целевом использовании суммы займа или необеспечения возможности займодавцу осуществлять соответствующий контроль) потребовать от заемщика досрочного возврата суммы займа и уплаты причитающихся процентов (ст. 814 ГК). Дело в том, что предоставление кредита в рамках иных гражданско-правовых договоров всегда носит целевой характер: денежные средства предоставляются на оплату определенных товаров, работ или услуг, однако это не означает, что сторона договора, предоставившая коммерческий кредит, может осуществлять контроль за целевым использованием соответствующих денежных средств ее контрагентом (если это прямо не предусмотрено договором), а также пользоваться правом одностороннего отказа от его исполнения.
И наконец, хотелось бы обратить внимание на одну проблему, которая, к сожалению, пока остается незамеченной ни в доктрине, ни в судебной практике. Речь идет о проблеме возможности квалификации отношений, как это предусмотрено п. 1 ст. 823 ГК, возникающих из договоров, исполнение которых связано с передачей другой стороне денежных сумм или других вещей, определяемых родовыми признаками, в виде аванса, предварительной оплаты, отсрочки и рассрочки оплаты товаров, работ или услуг, в качестве обязательства коммерческого кредита.
Сегодня и доктрина, и судебная практика исходят из того, что сам факт наличия в гражданско-правовых договорах указанных условий (о предварительной оплате, авансовых платежах, отсрочке или рассрочке оплаты) служит достаточным основанием для признания соответствующих правоотношений сторон коммерческим кредитом. И рассмотрение вопроса переносится в плоскость возможности применения к этим отношениям (коммерческого кредита) норм о договоре займа без того, чтобы это противоречило существу гражданско-правовых договоров.
Между тем такой подход представляется несколько упрощенным, не в полной мере соответствующим истинному содержанию нормы п. 1 ст. 823 ГК, суть которой состоит в том, что при наличии прочих условий соответствующими договорами «МОЖЕТ ПРЕДУСМАТРИВАТЬСЯ предоставление кредита, в том числе в виде аванса, предварительной оплаты, отсрочки и рассрочки оплаты товаров, работ или услуг (коммерческий кредит), если иное не установлено законом» (выделено нами. — В.В.).
В связи с этим представляется, что далеко не всякий договор, содержащий условия об авансовой или предварительной оплате, отсрочке или рассрочке оплаты товаров, работ или услуг, может автоматически признаваться договором, порождающим обязательство коммерческого кредита. Речь может идти лишь об определенной презумпции наличия в таком договоре обязательства коммерческого кредита, которая может быть опровергнута заинтересованной стороной, например в случае, когда будет доказано, что истинная воля сторон не была направлена на предоставление кредита, а включение в договор условия о соответствующем порядке оплаты товара (работ, услуг) преследовало иные цели, предопределяемые, скажем, прежними отношениями сторон или расчетом на получение будущей выгоды.
Такой подход имел бы то преимущество, что он избавил бы судебную практику от некоторого присущего ей сегодня формализма, позволил бы выявлять и учитывать волю сторон, вступающих в договорные отношения, и в большей степени соответствовал бы правилам о коммерческом кредите, содержащимся в ст. 823 ГК.

---