2. Договор займа по советскому гражданскому праву

Правовое регулирование договора займа

В советское время развитие правового регулирования договора займа прошло четыре различных этапа, три из которых можно «привязать» к трем проводившимся кодификациям гражданского законодательства.
Первый этап правового регулирования отношений займа наступил с момента принятия и введения в действие (с 1 января 1923 г.) первого Гражданского кодекса РСФСР 1922 г. (далее — ГК 1922 г.). ГК 1922 г. посвятил договору займа отдельную главу (гл. VI «Заем», ст. ст. 208 — 219), расположенную в тексте Кодекса после соответствующих глав о договорах имущественного найма, купли-продажи и мены и перед главой о договоре подряда.
Договор займа рассматривался в качестве самостоятельного гражданско-правового договора, по которому одна сторона (займодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) деньги или определенные родовыми признаками вещи, а заемщик обязуется возвратить займодавцу полученную сумму денег или равное взятому взаймы количество вещей того же рода и качества с процентами или без процентов (ст. 208 ГК 1922 г.) <*>.

———————————
<*> Гражданский кодекс РСФСР. Официальный текст с изменениями на 1 июля 1950 г. и с приложением постатейно-систематизированных материалов / Министерство юстиции РСФСР. М., 1950. С. 91.

Из приведенного определения договора займа видно, что он конструировался как договор реальный, который вступает в силу в момент передачи займодавцем заемщику соответствующей денежной суммы или количества вещей, определяемых родовыми признаками (т.е. заменимых). Реальным характером договора займа предопределялся односторонний характер вытекающего из него обязательства: обязанности (по возврату займа и в соответствующих случаях уплате процентов) возлагались только на заемщика, а у займодавца имелось лишь право требовать от заемщика исполнения указанных обязанностей. Договор займа мог быть как возмездным, так и безвозмездным в зависимости от наличия или отсутствия в договоре условия о процентах, подлежащих уплате заемщиком.
В целом нормы, направленные на правовое регулирование договора займа, весьма сильно напоминали соответствующие положения о займе, содержавшиеся в дореволюционном проекте Гражданского уложения, за исключением лишь отдельных правил, имевших определенные отличия непринципиального характера.
По сфере своего применения нормы ГК 1922 г. охватывали все соответствующие правоотношения с участием как граждан, так и организаций, в том числе и те отношения, по которым в роли займодавца или заемщика выступал государственный банк. Более того, так же как и в проекте ГУ, в ГК 1922 г. имелась норма, согласно которой стороны могли облечь в форму заемного обязательства всякий долг, возникающий из купли-продажи, найма имущества или другого основания; в таком случае подлежали применению правила о займе (ст. 209). Речь идет по сути о возможности новации любого долгового обязательства, из какого бы договора оно ни возникло, в заемное обязательство.
Так же как и в проекте Гражданского уложения, в ГК 1922 г. положительным образом решался вопрос о возможности заключения предварительного договора займа, с тем лишь уточнением, что ГК 1922 г. прямо говорит о «предварительном договоре о заключении в будущем займа», в принципе устраняя необходимость какого-либо толкования этого договора в том смысле, что он никак не может быть признан консенсуальной моделью самого договора займа, как это сделано в материалах Редакционной комиссии, подготовившей дореволюционный проект ГУ.
В положительном же смысле норма о предварительном договоре, содержащаяся в ГК 1922 г., определяет, что такой договор должен быть совершен в письменной форме, независимо от суммы займа (ст. 218). Другое правило, касающееся предварительного договора о заключении в будущем договора займа, состоит в том, что лицо, обязавшееся по предварительному договору дать другому взаймы, может требовать расторжения предварительного договора, если впоследствии имущественное положение контрагента значительно ухудшится, в частности, если он будет признан несостоятельным или приостановит платежи (ст. 219). И здесь мы обнаруживаем значительное, если не сказать определяющее, влияние проекта ГУ.

Что касается формы самого договора займа, то на этот счет в ГК 1922 г. имелось положение, в соответствии с которым договор займа на сумму свыше 50 рублей должен быть совершен в письменной форме. Несоблюдение данного требования влекло то последствие, что стороны лишались права в случае спора ссылаться в подтверждение заключения договора займа на свидетельские показания, но сохраняли право приводить письменные доказательства (ст. 211).
Как отмечалось, ГК 1922 г. допускалась возможность заключения как возмездного, так и безвозмездного договора займа. Особенность правового регулирования, предлагаемого ГК 1922 г. (ст. 212), состояла лишь в том, что в отношении любого договора займа (без их дифференциации на обычные и торговые) вводилась единая презумпция безвозмездности займа, о чем свидетельствует норма, в соответствии с которой займодавец может требовать проценты по займу лишь тогда, когда они назначены в договоре.
Так же как и в проекте ГУ, в ГК 1922 г. имелось положение о том, что проценты подлежат начислению только на капитальную сумму долга, а начисление процентов на проценты (сложные проценты) воспрещается. Правда, действие данного запрета не распространялось на сделки, совершаемые законно существующими кредитными установлениями (ст. 213). На тот случай, если в возмездном договоре займа стороны не определили порядок уплаты процентов, предусматривалось, что проценты выплачиваются ежемесячно.
Аналогично проекту ГУ, ГК 1922 г. наделял заемщика по договору беспроцентного займа правом досрочного исполнения обязательства; в подобных случаях займодавец обязывался принимать платеж, произведенный заемщиком до наступления предусмотренного договором срока (ст. 215). Что же касается возмездного договора займа, то по общему правилу займодавец мог отказаться от принятия досрочного платежа заемщика, однако по договору займа, предусматривающему размер процентов свыше 6% годовых, наделялся правом досрочно освободиться от обязательства путем возврата полученной суммы при условии предупреждения займодавца за три месяца или уплаты последнему процентов за месяц вперед (ст. 216 ГК 1922 г.).
Весьма похожи на соответствующие положения проекта ГУ и правила ГК 1922 г. о недействительности займа по безденежности: в соответствии со ст. 217 ГК 1922 г. заемщик вправе оспаривать действительность договора займа полностью или в части по его безденежности (безвалютности), доказывая, что деньги, вещи или их имущественный эквивалент (в случае новации долгового обязательства) в действительности или совсем не были им получены от займодавца, или получены в количестве меньшем, чем показано в договоре. В тех случаях, когда договор займа должен быть совершен в письменной форме, оспаривание его по безденежности не допускалось, за исключением случаев уголовно-наказуемых деяний.
Начало второму этапу развития правового регулирования договора займа положила так называемая кредитная реформа, проведенная в 1930 — 1931 гг. Законодательством о кредитной реформе, включавшем в себя ряд постановлений СНК СССР <*>, был введен запрет для социалистических организаций вступать друг с другом в заемные отношения. При этом законодательство исходило из несовместимости взаимного кредитования предприятий и организаций с хозрасчетными принципами социалистического хозяйствования. Эта мысль законодателя объяснялась в юридической литературе по-разному. Например, О.С. Иоффе по этому поводу писал: «Одно из основных назначений хозрасчета состоит в обеспечении контроля рублем за деятельностью предприятий: чем хуже предприятие работает, чем чаще срывает выполнение плана, тем большую потребность в деньгах оно испытывает. Но, удовлетворив свою потребность за счет кредитов, полученных от других организаций, можно было бы избежать выявления недостатков в работе контролирующими органами. Чтобы этого не случилось, одновременно с мероприятиями, проведенными в начале 30-х годов с целью укрепления хозрасчета, было запрещено взаимное кредитование социалистических организаций. Поскольку, однако, потребность в кредитах не исключается и при самых высоких экономических показателях, законодательство о кредитной реформе вместо отмененного им взаимного кредитования ввело прямое банковское кредитование социалистических организаций» <**>.
———————————
<*> СЗ СССР. 1930. N 8. Ст. 98; 1931. N 4. Ст. 52, N 18. Ст. 166.
<**> Иоффе О.С. Обязательственное право. М., 1975. С. 647 — 648.

Представляется, однако, что гораздо ближе к истине те авторы, которые объясняли замену так называемого коммерческого кредитования одной организации другой прямым банковским кредитованием, осуществленную в ходе кредитной реформы, не заботой о развитии хозрасчета, а необходимостью обеспечения развернутого полного планирования народного хозяйства <*>.
———————————
<*> См., например: Научно-практический комментарий к Основам гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик / Под ред. проф. С.Н. Братуся и проф. Е.А. Флейшиц. М., 1962. С. 316 (автор соответствующего раздела — С.В. Поленина).

Для договора займа кредитная реформа имела то последствие, что значительно сузила сферу его действия. И дело здесь не только в том, что данным договором более не охватывались отношения коммерческого кредита, которые ранее возникали между юридическими лицами (так называемыми социалистическими организациями), но в силу запрета должны были исчезнуть из имущественного оборота. Наряду с угасающими отношениями займа (результат кредитной реформы) стали развиваться отношения банковского кредитования, которые оказались довольно удобным объектом централизованного планирования, что предопределило необходимость их регулирования самостоятельным договором, который имел бы такой же плановый характер.
В итоге нормы о договоре займа, содержавшиеся в ГК 1922 г., сохранили свое значение (за редкими исключениями) лишь для регулирования заемных обязательств, возникающих между гражданами. Что касается отношений, связанных с банковским кредитованием как организаций, так и граждан, то они были выведены из-под действия указанных норм о договоре займа и регулировались отдельными нормативными правовыми актами: постановлениями правительства, банковскими инструкциями и правилами.
Третий этап развития правового регулирования договора займа связан со второй кодификацией гражданского законодательства, имевшей место в начале 60-х гг. XX в. Результатом указанной кодификации явилось принятие Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик <*> (далее — Основы гражданского законодательства 1961 г., Основы 1961 г.) и Гражданского кодекса РСФСР <**> (далее — ГК 1964 г.).
———————————
<*> См.: Закон СССР «Об утверждении Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик» от 8 декабря 1961 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1961. N 50. Ст. 525.
<**> Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1964. N 24. Ст. 406.

В Основах гражданского законодательства 1961 г. отсутствуют какие-либо нормы о договоре займа, поскольку в силу Конституции СССР и в соответствии с самими Основами (ст. 3) регулирование указанных отношений не было отнесено к ведению Союза ССР и, стало быть, входило в компетенцию союзных республик. Вместе с тем в Основы гражданского законодательства 1961 г. была включена гл. 11 «Расчетные и кредитные отношения», в состав которой входили в том числе статьи, содержавшие правила о банковском кредитовании: ст. 85 «Кредитование организаций»; ст. 86 «Банковские ссуды гражданам», ст. 87 «Вклады граждан в кредитных учреждениях».
В ГК 1964 г. также имелась соответствующая глава (гл. 34 «Расчетные и кредитные отношения»), включавшая в свой состав аналогичные статьи: ст. 393 «Кредитование организаций»; ст. 394 «Банковские ссуды гражданам»; ст. 395 «Вклады граждан в кредитных учреждениях», удел которых составило повторение норм, содержащихся в ст. ст. 85 — 87 Основ гражданского законодательства 1961 г. Дело в том, что в соответствии со ст. 3 Основ по отношениям, регулирование которых было отнесено к ведению Союза ССР, законодательством союзных республик могли разрешаться лишь те вопросы, которые отнесены к их ведению законодательством Союза ССР.
В то же время регулирование отношений по договору займа входило в компетенцию союзных республик, поэтому ГК 1964 г. включал в себя гл. 26 «Заем» (ст. ст. 269 — 274), где были сосредоточены как общие правила о договоре займа, так и специальные правила об отдельных его разновидностях.
Определение договора займа, содержавшееся в ГК 1964 г. (ст. 269), выглядело следующим образом: по договору займа одна сторона (займодавец) передает другой стороне (заемщику) в собственность или оперативное управление деньги или вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется возвратить займодавцу такую же сумму денег или равное количество вещей того же рода и качества. В ст. 269 содержались нормы о том, что договор займа на сумму свыше 50 руб. должен быть совершен в письменной форме, а также о том, что договор займа считается заключенным с момента передачи денег или вещей.
Имелось в ГК 1964 г. и правило о процентах по договору займа, согласно которому взимание процентов по договору займа допускалось только в случаях, установленных законодательством Союза ССР, а также по заемным операциям касс общественной взаимопомощи и городских ломбардов (ст. 270).
Предусматривалось также право заемщика оспаривать договор займа по его безденежности, доказывая, что деньги или вещи в действительности не получены им от займодавца или получены в меньшем количестве, чем указано в договоре. В тех случаях, когда договор займа должен был совершаться в письменной форме, оспаривание его по безденежности с привлечением свидетельских показаний не допускалось, за исключением случаев уголовно-наказуемых деяний (ст. 271 ГК 1964 г.).
Остальные статьи, содержавшиеся в гл. 26 ГК 1964 г. (ст. ст. 272 — 274), включали в себя правила об отдельных разновидностях займа: о заемных операциях банков и государственных трудовых сберегательных касс, ломбардов, касс общественной взаимопомощи и фондов творческих союзов.
Очевидно, что правовое регулирование договора займа, предложенное ГК 1922 г., существенным образом отличалось от того, которое содержалось в ГК 1964 г. Само определение договора займа (ст. 269), сохранявшее в основном традиционные черты этого договора, допускало передачу предмета займа: денежных средств или вещей, определяемых родовыми признаками, не только в собственность, но и в оперативное управление заемщика. Имелись в виду, конечно же, государственные предприятия и организации, за которыми государственное имущество закреплялось на этом ограниченном вещном праве.
Из определения договора займа, содержавшегося в ст. 269 ГК 1964 г., следует, что обязательство заемщика ограничено лишь возвратом займодавцу такой же суммы денег или равного количества вещей, которые были переданы заемщику, и не включает в себя обязанность уплаты процентов. Более того, по общему правилу взимание процентов не предусматривалось, за исключением отдельных случаев, определенных законодательством (ст. 270). Данное обстоятельство сделало возможным значительно сократить число норм, регулирующих договор займа (для сравнения: ГК 1922 г. включал в себя шесть статей — ст. ст. 212 — 216, в которых разрешались различные вопросы, связанные с уплатой процентов по займу).
В ГК 1964 г. не нашлось места норме, предоставляющей сторонам право облечь в форму займа всякое долговое обязательство, возникшее из купли-продажи, имущественного найма или другого основания, с распространением на эти отношения правил о займе (в ГК 1922 г. — ст. 209). Это объяснялось в юридической литературе изменившимися экономическими условиями. Например, в одной из работ тех лет, посвященной сравнительно-правовому анализу ГК 1922 г. и ГК 1964 г., по этому поводу сказано следующее: «Но дело в том, что в отношениях между социалистическими организациями, которым запрещено взаимное кредитование, замена любого другого обязательства договором займа была бы признана противоправной, а в отношениях между гражданами, где такая замена осуществима, она вполне может быть произведена по правилам… о новации, ввиду чего нет необходимости вновь приводить аналогичное правило в главе о договоре займа» <*>.
———————————
<*> Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Новый гражданский кодекс РСФСР. Л., 1965. С. 265.

Действительно, в соответствии с ГК 1964 г. (ст. 233) новация обязательств была разрешена социалистическим организациям только в отношении неплановых договоров: «…прекращение обязательства между социалистическими организациями соглашением сторон, в частности соглашением о замене другим обязательством, допускается, поскольку это не противоречит актам планирования народного хозяйства». Если еще принять во внимание действовавший с 1930 г. общий запрет кредитования между социалистическими организациями, то становится очевидным отсутствие необходимости в норме о преобразовании любого долгового обязательства в договор займа.
Бросается в глаза еще одно весьма существенное отличие ГК 1964 г. от ГК 1922 г.: в тексте ГК 1964 г. отсутствует какое-либо упоминание о предварительном договоре займа (в ГК 1922 г. — ст. ст. 218 — 219). Комментаторы ГК 1964 г. пытались объяснить данное обстоятельство. Например, О.С. Иоффе указывал: «Действующий ГК такого института, как договор предварительного займа, не знает. Заемные отношения с участием банка возникают лишь с момента выдачи ссуды, тогда как подготовительные к ее выдаче правоотношения (например, порождаемые разрешительной надписью руководителя учреждения банка на заявлении кредитуемой организации) являются административными, а не гражданско-правовыми. Что же касается отношений между гражданами, то в настоящее время придавать юридическое значение одному только обещанию предоставить заем с возможным возложением ответственности за убытки, вызванные его неисполнением, значило бы распространять юридическое нормирование на такие социальные явления, которые по своей природе не выходят за чисто этические рамки» <*>.
———————————
<*> Там же.

Данное объяснение причин отказа от традиционных правил, направленных на регулирование отношений, связанных с заключением и исполнением предварительного договора займа, что неуклонно влекло за собой обеднение имущественного оборота, на наш взгляд, не представляется убедительным. Впрочем, и основной аргумент О.С. Иоффе, касающийся заемных отношений с участием банков (о том, что указанные отношения возникают лишь с момента выдачи ссуды), также вызывает серьезные сомнения (данный вопрос будет рассмотрен позже).
В то же время ошибка законодателя, необоснованно отказавшегося от классической конструкции предварительного договора займа, рассматривалась О.С. Иоффе в качестве мотива внесения в текст ГК 1964 г. четкого положения о реальном характере договора займа. Имеется в виду положение, содержавшееся в ст. 269, о том, что договор займа считается заключенным в момент передачи денег или вещей, являющихся предметом займа. По этому поводу О.С. Иоффе писал: «Поскольку же договор предварительного займа консенсуален, т.е. считается заключенным в момент достижения соглашения между сторонами, то ясно, что отличающийся от него договор займа не может быть никаким иным, кроме как реальным, заключаемым в момент передачи займодавцем заемщику денег или вещей, определенных родовыми признаками… Но с исключением норм о предварительном займе из советского гражданского законодательства уже нельзя по сопоставлению с ними прийти к выводу о реальном характере договора займа. Поэтому нужно было придать такому выводу прямое выражение в законе…» <*>. Хотя очевидно, что и без этого «прямого выражения в законе» существо займа как реального договора не вызывало никаких сомнений.
———————————
<*> Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Указ. соч. С. 265 — 266.

Начало четвертого (переходного) этапа развития правового регулирования договора займа, который оказался самым коротким (1992 — 1996 гг.), связано с принятием и введением в действие на территории Российской Федерации (с 3 августа 1992 г.) Основ гражданского законодательства <*> (далее — Основы гражданского законодательства 1991 г., Основы 1991 г.). Как известно, Основы гражданского законодательства были приняты 31 мая 1991 г. и должны были вступить в силу на всей территории СССР с 1 января 1992 г., чему не суждено было сбыться в связи с исчезновением государства с таким названием. Вместе с тем Россия и некоторые другие государства — члены СНГ временно, до подготовки новых гражданских кодексов, сочли возможным применять на своих территориях Основы гражданского законодательства 1991 г. Таким образом, период (пусть непродолжительный), в течение которого на территории Российской Федерации применялись правила о договоре займа, содержавшиеся в Основах 1991 г., действительно составляет самостоятельный (переходный) этап в развитии правового регулирования договора займа.
———————————
<*> Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1991. N 26. Ст. 733.

В соответствии со ст. 113 (п. п. 1 и 2) Основ гражданского законодательства 1991 г. по договору займа (кредитному договору) займодавец (кредитор) передает заемщику (должнику) в собственность (полное хозяйственное ведение или оперативное управление) деньги или вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется своевременно возвратить такую же сумму денег или равное количество вещей того же рода и качества. За кредит, предоставленный лицами, занимающимися предпринимательской деятельностью, взимаются проценты, если иное не предусмотрено договором. Размер процентов определяется соглашением сторон с соблюдением требований к процентным ставкам по кредитам, установленным в соответствии с законодательными актами, а при отсутствии такого соглашения — в размере средней ставки банковского процента, существующей в месте нахождения кредитора. Договор займа между гражданами, не связанный с предпринимательской деятельностью, предполагается беспроцентным, если в нем не установлено иное.
Из приведенного определения договора займа и положений о процентах по займу видно, насколько существенно правила о займе, содержавшиеся в Основах 1991 г., отличаются от норм ГК 1964 г. В принципе само определение договора займа довольно традиционно, если не считать указания о возможности передачи заемщику предмета займа не только в собственность, но и в полное хозяйственное ведение и оперативное управление. Однако данное обстоятельство скорее свидетельствует о специфике определенных субъектов гражданских прав: государственных предприятий и государственных учреждений, наделенных теми же Основами особыми вещными правами на закрепленное за ними имущество (соответственно правом полного хозяйственного ведения и оперативного управления), нежели об особенностях регулирования именно договора займа. В остальном же из определения договора займа следует, что Основы 1991 г. остановились на его классический модели, признав, что договор займа является реальным договором, порождающим одностороннее обязательство (на стороне заемщика), объектом которого могут выступать либо деньги, либо иные вещи, определенные родовыми признаками (т.е. заменимые вещи).
По способу решения вопроса о процентах по договору займа Основы гражданского законодательства 1991 г. разительно отличаются как от ГК 1964 г., так и от ГК 1922 г. и скорее приближаются к дореволюционному проекту Гражданского уложения: в отношении обычных займов (между гражданами) установлена презумпция безвозмездности договора займа, а на тот случай, если в роли займодавца выступает лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность (в редакции проекта ГУ — заем между торговцами), предусмотрена обратная презумпция: проценты подлежат уплате, если иное не предусмотрено договором, даже тогда, когда их размер не определен соглашением сторон (применяется средняя ставка банковского процента, существующая в месте нахождения кредитора).
Вместе с тем бросается в глаза отождествление договора займа и кредитного договора, которое может быть понимаемо двояко: во-первых, термины «договор займа» и «кредитный договор» признаются синонимами и обозначают одно и то же правовое явление — всякий договор, по которому заемщик (должник) получил деньги или иные заменимые вещи в собственность и обязуется возвратить займодавцу такую же денежную сумму или аналогичное количество занятых вещей; во-вторых, кредитный договор не может считаться самостоятельным договором, а представляет собой вид займа, в силу чего при отсутствии специальных правил именно о кредитном договоре вытекающие из него отношения подлежат регулированию общими положениями о займе.
В пользу второй позиции свидетельствует включение в ст. 113 Основ нескольких специальных правил, направленных на регулирование исключительно кредитного договора. К числу таких правил, в частности, относятся следующие нормы: в качестве обеспечения своевременного возврата кредита банки и другие кредиторы по кредитному договору могут принимать залог, поручительство (гарантию) и обязательства в других формах, принятых банковской практикой; должник обязан предоставить банку возможность контроля за обеспеченностью кредита; нарушение обязательств по обеспечению возврата кредита служит основанием для его досрочного взыскания (п. 4 ст. 113 Основ 1991 г.).
Более того, в Основы гражданского законодательства 1991 г. была включена специально и полностью посвященная именно кредитному договору статья, согласно которой кредитным договором может быть предусмотрена обязанность банка или иного лица, занимающегося предпринимательской деятельностью, предоставить кредит в сроки, в размере и на условиях, согласованных сторонами. Лицо, обязавшееся предоставить кредит, вправе впоследствии отказаться от кредитования при признании должника неплатежеспособным, невыполнении им обязанностей по обеспечению кредита, а также в других случаях, предусмотренных договором (ст. 114 Основ 1991 г.).
Таким образом, в тексте Основ гражданского законодательства 1991 г. обнаруживаются как минимум три видообразующих признака, позволяющих выделять кредитный договор в отдельный вид договора займа: особенность субъектного состава, состоящая в том, что на стороне займодавца выступает банк или иное лицо, занимающееся предпринимательской деятельностью; возмездность пользования кредитом; консенсуальный характер договора.
Основы гражданского законодательства 1991 г. включали еще одно примечательное положение о том, что предоставление кредита, в том числе в виде аванса, предварительной оплаты, отсрочки и рассрочки оплаты товаров, может быть предусмотрено договорами купли-продажи, подряда и другими договорами, если это не запрещено законодательными актами и не противоречит существу соответствующих обязательств (п. 5 ст. 113). Данное положение, бесспорно, свидетельствует о признании законодателем как коммерческого, так и товарного кредита.
Если к этому добавить, что общие положения об обязательствах, содержавшиеся в Основах 1991 г., включали в себя и нормы о предварительном договоре (ст. 60), применение которых было рассчитано и на отношения, связанные с заключением предварительного договора займа, то, видимо, правильным будет вывод о стремлении разработчиков указанных Основ гражданского законодательства воссоздать классическую модель договора займа, несколько модернизированную в соответствии с условиями современного имущественного оборота.
На протяжении всех рассмотренных четырех этапов развития правового регулирования договора займа в советский период наиболее типичной и долговременной явилась модель правового регулирования отношений займа, сложившаяся в результате кредитной реформы 1930 — 1931 гг. и окончательно оформленная юридически при кодификации гражданского законодательства 1961 — 1964 гг. В этот период отношения займа (единые по своей сути) регулировались двумя признаваемыми самостоятельными гражданско-правовыми договорами: договором займа и кредитным договором (договором банковской ссуды).

Понятие, признаки и содержание договора займа

Под договором займа в советский период понимался такой договор, по которому одна сторона (займодавец), передавшая в собственность или оперативное управление другой стороне (заемщику) деньги или вещи, определенные родовыми признаками, вправе требовать, а заемщик обязан возвратить полученную сумму денег или равное взятому взаймы количество вещей того же рода и качества <*>.
———————————
<*> См., например: Иоффе О.С. Указ. соч. С. 651.

Правовая квалификация договора займа включала в себя признание его договором реальным, поскольку он считался заключенным лишь с момента передачи заемщику денег или вещей, составляющих предмет займа; односторонним, так как займодавцу в этом договоре принадлежали только права требования при отсутствии каких-либо обязанностей, а на стороне заемщика, напротив, имелись только обязанности (возвратить полученную денежную сумму или определенное количество вещей, а в соответствующих случаях уплатить проценты); по общему правилу безвозмездным, поскольку взимание процентов допускалось лишь в особых случаях, предусмотренных законодательством.
В юридической литературе обычно подчеркивалось определенное сходство договора займа с договорами имущественного найма и ссуды и выявлялись характерные черты займа, отличающие его от названных договоров. Например, О.С. Иоффе писал: «Заем обладает некоторым сходством с имущественным наймом и ссудой, так как и по договору займа имущество одного лица передается другому с обязательством возврата без вознаграждения (подобно ссуде) или иногда с уплатой вознаграждения (подобно имущественному найму). Но ссудодатель и наймодатель передают имущество в пользование, а займодавец — в собственность или оперативное управление другого контрагента. Ссудополучатель и наниматель обязаны возвратить ту же самую вещь, а заемщик — такое же количество аналогичных вещей. Поэтому предметом ссуды и имущественного найма являются непотребляемые индивидуально определенные, а предметом займа — потребляемые, определенные родовыми признаками вещи» <*>.
———————————
<*> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 652.

Аналогичные существенные черты договора займа выделял также Я.А. Куник, который указывал: «Предметом договора займа могут быть любые вещи, определенные родовыми признаками. Практически наиболее часто предметом займа являются деньги. Во внутреннем обороте денежная сумма, составляющая предмет договора займа, должна быть выражена только в советской валюте… Предмет займа передается займодавцем заемщику в собственность, а когда заемщиком является государственная, государственно-кооперативная, государственно-колхозная или межколхозная организация, предмет займа передается соответствующей организации в оперативное управление…» <*>.
———————————
<*> Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Под ред. С.Н. Братуся, О.Н. Садикова. М., 1982. С. 316 (автор гл. 26 «Заем» — Я.А. Куник).

Поскольку сфера действия договора займа была искусственно урезана и типичные заемные отношения были либо запрещены (как, например, в случае с запретом взаимного коммерческого кредитования социалистических организаций), либо объявлены предметом регулирования со стороны самостоятельных договоров (как в случае с заемными отношениями с участием банков), в юридической литературе сложилось понимание договора займа как в узком, так и в широком смысле. Под договором займа в узком значении этого слова понимался договор, ограниченный рамками ГК и применяемый в пределах той сферы действия, которая отводилась ему законодательством. Договором займа в широком смысле, как было принято считать в юридической литературе, охватывались любые кредитные сделки в чистом виде, когда сторона, получившая деньги или вещи, определенные родовыми признаками, обязывалась вернуть такую же денежную сумму или такое же количество вещей своему контрагенту <*>.
———————————
<*> См., например: Флейшиц Е.А. Расчетные и кредитные правоотношения. М., 1956. С. 216.

Комментируя нормы ГК 1964 г. о договоре займа, Я.А. Куник подчеркивал, что в ст. 269 содержится «понятие договора займа как кредитной сделки. В таком широком смысле договором займа охватываются все допустимые в нашем гражданском обороте заемные отношения, независимо от состава их участников и оснований возникновения». Вместе с тем он тут же отмечал, что «нормы гл. 26 (ст. ст. 270 — 271) имеют наибольшее практическое применение при возникновении бытовых заемных отношений между гражданами. Когда одной из сторон заемных отношений выступает социалистическая организация (ломбарды, кассы общественной взаимопомощи, фонды творческих союзов), заключается договор, регулируемый специальными нормативными актами… Отношения социалистических организаций по банковскому кредитованию также имеют сходные черты с заемными отношениями, регулируемыми ГК. Однако это сходство, в основном, внешнее, их можно признать заемными лишь в широком смысле, как они определены в ст. 269. По своей правовой природе отношения по банковскому кредитованию социалистических организаций опосредуются особым договором банковской ссуды и подчиняются правилам специального законодательства…» <*>.
———————————
<*> Куник Я.А. Указ. соч. С. 316.

О.С. Иоффе, который также призывал понимать договор займа не только в узком значении, но и в широком смысле этого слова, как договор, поглощающий любые сделки по предоставлению кредита, в то же время указывал: «В том виде, в каком договор займа непосредственно регулируется ГК (ст. ст. 270 — 271), его применяют только граждане. Заемные отношения граждан с организациями (банком, гострудсберкассами, ломбардами, кассами общественной взаимопомощи и фондами творческих союзов) лишь упоминаются в ГК (ст. ст. 272 — 274) с выделением иногда некоторых видов этих отношений… Непосредственное же регулирование отношений такого рода осуществляется при помощи специальных нормативных актов, в том числе уставов тех организаций (банка, ломбарда и т.п.), от которых граждане получают кредит» <*>.
———————————
<*> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 652 — 653.

Как отмечалось, ГК 1964 г. устанавливал обязательную письменную форму для договоров займа на сумму свыше 50 рублей, но не предусматривал каких-либо специальных последствий несоблюдения этого требования. В связи с этим подлежали применению общие последствия нарушения простой письменной формы всякой сделки, которая в соответствии с законодательством должна была совершаться в письменной форме: сделка не признавалась недействительной, однако в случае спора стороны лишались права ссылаться в подтверждение сделки на свидетельские показания.
Вопрос о правах и обязанностях сторон по договору займа в силу односторонности заемного обязательства рассматривался в границах обязанностей заемщика, которыми предопределялись корреспондирующие им права займодавца.
Основная обязанность заемщика состояла в возврате займодавцу полученной денежной суммы или равного количества взятых у последнего вещей того же рода и качества. Характерно, что гл. 26 ГК 1964 г. не содержала никаких правил ни о сроке, ни о порядке исполнения заемщиком этой обязанности. В случае если в конкретном договоре займа не предусматривался срок исполнения обязательства заемщиком, подлежали применению общие положения об исполнении обязательства с неопределенным сроком исполнения: в соответствии со ст. 172 ГК 1964 г., если срок исполнения обязательства не установлен либо определен моментом востребования, кредитор вправе потребовать исполнения, а должник вправе произвести исполнение в любое время. В тех же случаях, когда договором займа был определен срок возврата занятых денег или вещей, по общему правилу допускалось досрочное исполнение с тем только изъятием, что досрочное исполнение обязательства между государственными, кооперативными и общественными организациями было возможным, когда это предусматривалось законом или договором, а также с согласия кредитора (ст. 173 ГК 1964 г.).
Относительно порядка исполнения обязательства заемщика по возврату займа, также не регулируемого специальным образом гл. 26 ГК 1964 г., можно сказать лишь то, что кредитор (опять же в силу общих правил об исполнении обязательства) имел право не принимать исполнения обязательства по частям, если иное не было предусмотрено законом, актом планирования или договором (ст. 170 ГК 1964 г.).
В большинстве случаев исполнение заемщиком своего обязательства ограничивалось возвратом занятой денежной суммы или вещей, поскольку по общему правилу, как уже отмечалось, договор займа признавался безвозмездным (ст. 270 ГК 1964 г.). Вместе с тем в случае просрочки заемного обязательства, выраженного в деньгах, заемщик был обязан уплатить за время просрочки 3% годовых с просроченной суммы (ст. 226 ГК 1964 г.). Указанные проценты годовых не рассматривались в качестве меры ответственности, а считались платой за пользование чужим капиталом, следовательно, к ним не могли применяться содержавшиеся в ГК 1964 г. правила об уменьшении неустойки (ст. 190) и положения о сокращенных сроках исковой давности (ст. 79).
Как указывалось ранее, в отличие от многих классических положений о займе, содержавшихся в ГК 1922 г. и не учтенных в ГК 1964 г., в последнем были сохранены в традиционном виде правила об оспаривании договора займа по его безденежности, для чего заемщик должен был доказать, что деньги или вещи, являющиеся предметом займа, в действительности им не получены. При оспаривании по безденежности договора займа, который должен был совершаться в письменной форме, ссылка на свидетельские показания не допускалась, за исключением случаев уголовно-наказуемых деяний (ст. 271 ГК 1964 г.).
Как указывал О.С. Иоффе, «заем — каузальная, а не абстрактная сделка. Поэтому даже при наличии расписки ее действительность может быть оспорена по мотивам, относящимся к основаниям договора… Заемщик вправе оспаривать договор потому, что либо он вовсе лишен основания, поскольку указанные в расписке деньги или вещи не были получены (безденежность, безвалютность договора), либо формальное выражение сделки не совпадает с ее фактическим основанием, так как на самом деле заемщик получил денежную сумму или вещи в количестве меньшем, чем указано в договоре» <*>.
———————————
<*> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 654 — 655.

Виды договора займа («заемные операции»)

Судя по расположению норм о так называемых заемных операциях, проводимых некоторыми государственными и общественными организациями (все они помещены в гл. 26 и сосредоточены в ст. ст. 272 — 274 ГК 1964 г.), законодатель имел в виду, что указанные заемные операции, которые осуществляются банками и государственными трудовыми сберегательными кассами, ломбардами, кассами общественной взаимопомощи, фондами творческих союзов, должны рассматриваться в качестве отдельных видов договора займа и регулироваться специальным законодательством. Кстати сказать, термин «заемные операции» был выбран довольно неудачно и является скорее понятием функциональным, нежели юридической категорией. В самом деле, заемные операции банков и государственных трудовых сберегательных касс, выполняющих роль заемщиков, состояли в привлечении средств вкладчиков; заемные операции ломбардов, напротив, — в выдаче займов гражданам под залог; заемные операции касс общественной взаимопомощи и фондов творческих союзов — в выдаче ссуд членам соответственно профсоюзов и творческих союзов.
Кроме того, ГК 1964 г. не содержал какого-либо положительного регулирования соответствующих заемных правоотношений, отсылая к специальному законодательству. Нет в гл. 26 ГК 1964 г. и традиционного для междоговорных отношений «род — вид» правила, обеспечивающего субсидиарное применение к отдельным видам договора норм, регулирующих родовой договор (в нашем случае — договор займа). Складывается впечатление, что соответствующие отсылочные нормы о заемных операциях были включены в гл. 26 ГК 1964 г. с единственной целью — вывести указанные правоотношения из-под действия положений ГК о займе, подчинив их только специальному законодательству. Но в этом случае видовая принадлежность указанных заемных операций к договору займа (как роду) не имеет никакого практического значения.
Наиболее показательным в этом плане является «регулирование» со стороны ГК 1964 г. заемных операций банков и государственных трудовых сберегательных касс, которое сводилось к единственной норме о том, что «заемные операции банков и государственных трудовых сберегательных касс регулируются законодательством Союза ССР» (ст. 272).
В то же время в гл. 34 «Расчетные и кредитные отношения» ГК 1964 г. мы находим ст. 395 «Вклады граждан в кредитных учреждениях» (полностью повторяющую ст. 87 Основ гражданского законодательства 1961 г.), согласно которой граждане могут хранить денежные средства в государственных трудовых сберегательных кассах и в других кредитных учреждениях, распоряжаться вкладами, получать по вкладам доход в виде процентов или выигрышей, совершать безналичные расчеты в соответствии с уставами кредитных учреждений и изданными в установленном порядке правилами. Государство гарантирует тайну вкладов, их сохранность и выдачу по первому требованию вкладчика. Порядок распоряжения вкладами, внесенными в государственные трудовые сберегательные кассы и в другие кредитные учреждения, определяется их уставами. Взыскание на вклады граждан в государственных сберегательных кассах и в Государственном банке СССР может быть обращено на основании приговора или решения суда, которым удовлетворен гражданский иск, вытекающий из уголовного дела, или решения суда по иску о взыскании алиментов (при отсутствии заработка или иного имущества, на которое можно обратить взыскание) либо о разделе вклада, являющегося совместным имуществом супругов. Конфискация вкладов граждан в указанных кредитных учреждениях может быть произведена на основании вступившего в законную силу или вынесенного в соответствии с законом постановления о конфискации имущества.
Комментируя ст. 395 ГК 1964 г. (идентичную по своему содержанию ст. 87 Основ гражданского законодательства), Я.А. Куник указывал: «Внесение гражданином вклада в кредитное учреждение влечет за собой возникновение договорных обязательств между вкладчиком и кредитным учреждением, которые сходны с договорами хранения и займа. Однако, учитывая его назначение и направленность, следует признать, что с точки зрения юридической вкладная операция представляет собой договор займа в широком смысле… Одной из особенностей вклада как заемного обязательства является то, что вкладные операции регулируются как общими (ГК), так и специальными нормативными актами» <*>.
———————————
<*> Куник Я.А. Указ. соч. С. 482.

Ранее эту позицию обосновал О.С. Иоффе, который писал: «Известно, что типичным материальным объектом хранения являются индивидуально определенные вещи. Вещи, определенные родовыми признаками, принимаются только на иррегулярное хранение, представляющее собой уже известную модификацию исходного договорного типа, определенное отклонение от него. Но даже и при иррегулярном хранении если кто-либо вознаграждается, то хранитель, а не поклажедатель. Напротив, по вкладной операции проценты начисляются вкладчику, а не сберкассе. Значит, здесь происходит нечто большее, чем простая модификация договора хранения. Самый же факт уплаты вознаграждения вкладчику свидетельствует о том, что на основе вклада возникает возмездное заемное обязательство. Следовательно, юридически вкладная операция есть договор займа, хотя и соединенный с некоторыми элементами договора хранения» <*>.
———————————
<*> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 666.

Вместе с тем анализ не отдельной «вкладной операции», а в целом правоотношения, складывающегося между гражданином, внесшим вклад, и кредитным учреждением, говорит о том, что предмет заключаемого между ними соглашения и его содержания выходит далеко за рамки заемного обязательства. Согласно ст. 395 ГК 1964 г. и Уставу государственных трудовых сберегательных касс <*> вкладчику принадлежало право распоряжения денежными суммами, внесенными им в кредитное учреждение, он в любой момент по своему усмотрению мог потребовать выдачи вклада полностью или частично. Вкладчик по договору вклада имел право на получение дохода по вкладу в виде процентов или выигрышей. Начисленные вкладчику проценты за год подлежали присоединению к сумме вклада. На кредитное учреждение возлагалась обязанность выполнять поручения вкладчика о совершении безналичных расчетов, в том числе зачислять на его вклад средства, поступившие вкладчику от предприятий и организаций, перечислять платежи вкладчика предприятиям и организациям, выдавать чеки и т.п.
———————————
<*> Утвержден Постановлением Совета Министров СССР от 20 ноября 1948 г. (СП СССР. 1948. N 7. Ст. 89).

Не укладывалась в конструкцию заемного обязательства также предусмотренная п. 4 ст. 395 ГК возможность обращения взыскания на вклад по обязательствам вкладчика. Ведь по договору займа денежные средства или заменимые вещи передаются в собственность заемщика, и следовательно, они выбывают из состава имущества займодавца, который сохраняет за собой лишь обязательственное право требования по отношению к заемщику.
Данные обстоятельства дали основания ряду авторов квалифицировать договор банковского вклада в качестве самостоятельного договора (sui generis), отличного от договора займа <*>.
———————————
<*> См., например: Советское гражданское право. Т. 2. М., 1965. С. 271 (автор раздела — А.И. Самцова); Советское гражданское право. Т. 2. М., 1973. С. 279 (автор раздела — В.С. Якушев).

Вообще-то и О.С. Иоффе допускал возможность конструирования самостоятельного договора банковского вклада, который, однако, должен был сохранять некую родовидовую связь (непонятную и неуловимую) с договором займа. Он писал: «Речь, однако, идет о займе в широком смысле, допускающем конструирование разнообразных самостоятельных, несоподчиненных договоров. Такой самостоятельностью и обладает договор денежного вклада, кредитная (заемная) природа которого не исключает признания его особым договором, а подобное признание, в свою очередь, не упраздняет его кредитного (заемного) характера. Порождая заемное и в то же время самостоятельное обязательство, вклад подчиняется не общим правилам ГК о займе, а непосредственно относящимся к нему специальным юридическим нормам» <*>.
———————————
<*> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 666 — 667.

Справедливости ради следует признать, что изложенная позиция О.С. Иоффе, отличающаяся логической непоследовательностью, имеет своим правовым основанием еще большую непоследовательность законодателя, который, поместив нормы о договоре вклада (ст. 395) в гл. 34 ГК «Расчетные и кредитные отношения» (тем самым подчеркнув его независимость и самостоятельный характер), одновременно включил норму о заемных операциях банков и государственных трудовых сберегательных касс в гл. 26 ГК о договоре займа с той лишь целью, однако, чтобы исключить указанные заемные операции из сферы действия правил о займе, помещенных в этой главе.
В качестве следующего вида займа ГК 1964 г. (гл. 26) предлагал рассматривать заемные операции ломбардов. Согласно ст. 273 ГК 1964 г. городские ломбарды выдавали гражданам ссуды, обеспечивавшиеся залогом предметов домашнего потребления и личного пользования; предельный размер и число ссуд, которые могли быть выданы одному лицу, а также сроки, на которые выдавались ссуды, определялись типовым уставом городского ломбарда, утверждавшимся Советом Министров РСФСР.
Несколько странно, что ГК 1964 г. применительно к заемным операциям ломбардов, так же как и в отношении иных заемных операций (регулирование которых составляло задачу законодательства Союза ССР), ограничился отсылкой к иному нормативному правовому акту. Ведь принятие законодательства о деятельности ломбардов, в том числе о заключаемых ими договорах как ссуды, так и залога, относилось к ведению Российской Федерации.
Несмотря на это, заключавшийся ломбардами с гражданами договор ссуды, обеспечивавшийся залогом предметов домашнего потребления и личного пользования, действительно выглядел как отдельный вид договора займа. Отличительные черты этого договора, определявшиеся в ГК 1964 г. и Типовом уставе ломбарда, утвержденном Постановлением Совета Министров РСФСР от 7 июля 1968 г. <*>, могут быть квалифицированы как видообразующие признаки по отношению к общим положениям о договоре займа.
———————————
<*> СП РСФСР. 1968. N 10. Ст. 54.

Во-первых, налицо особенность субъектного состава: на стороне займодавца по этому договору выступает особый субъект — ломбард, в качестве которого выступали государственные хозрасчетные предприятия, находившиеся в подчинении органов бытового обслуживания населения; заемщиком по такому договору могли быть только граждане (физические лица).
Во-вторых, особенностью такого договора являлось то, что предметом займа могли быть лишь денежные средства (денежная ссуда).
В-третьих, денежная ссуда выдавалась ломбардами исключительно под залог имущества граждан-заемщиков.
В-четвертых, договор ссуды, заключавшийся гражданином с ломбардом, носил ярко выраженный возмездный характер: с граждан-заемщиков взимались проценты за пользование ссудой в размере 0,7% в месяц (8,4% годовых). Кроме того, с заемщика в пользу ломбарда взыскивались плата за хранение заложенных вещей и расходы ломбарда на их страхование.
Кстати сказать, залог вещей в ломбарде также рассматривался в качестве отдельного вида залога, обладающего немалым числом специфических черт. В частности, в отличие от общих правил о залоге из стоимости заложенного имущества ломбарды взимали сверх основной суммы долга плату за хранение предмета залога, расходы по его страхованию и продаже, проценты по ссуде (п. 20 Типового устава ломбарда); исполкомы городских Советов депутатов трудящихся определяли круг предметов личного пользования и домашнего потребления, не принимавшихся в залог ломбардами (ст. 194 ГК 1964 г., п. 10 Типового устава ломбарда); договор залога вещей ломбардами оформлялся специальным документом — залоговым билетом, которому придавалось значение формы одновременно двух договоров: ссуды и залога (ст. 195 ГК 1964 г., п. 17 Типового устава ломбарда); ломбард был обязан страховать предмет залога за счет залогодателя (ст. 198 ГК 1964 г., п. 3 Типового устава ломбарда); в отличие от общих положений о залоге, которыми предусматривалось обращение взыскания на предмет залога по решению суда, ломбард по истечении льготного месячного срока продавал заложенное имущество государственным или кооперативным организациям во внесудебном порядке (ст. 200 ГК 1964 г.; п. 19 Типового устава ломбарда).
Следующий вид договора займа, по мысли законодателя, составляли заемные операции касс общественной взаимопомощи и фондов творческих союзов. Позитивное регулирование соответствующих правоотношений со стороны ГК 1964 г. (ст. 274) сводилось к нескольким правилам о том, что кассы общественной взаимопомощи при фабричных, заводских и местных комитетах профессиональных союзов выдавали рабочим и служащим долгосрочные и краткосрочные ссуды; кассы взаимопомощи в колхозах выдавали ссуды колхозникам; фонды творческих союзов выдавали ссуды работникам литературы и искусства; кассы взаимопомощи пенсионеров при исполкомах районных и городских Советов депутатов трудящихся выдавали долгосрочные и краткосрочные ссуды пенсионерам. В остальном же (в частности, для определения сроков и условий выдачи таких ссуд) ГК отсылал к типовым (примерным) уставам соответствующих касс взаимопомощи и творческих союзов.
В соответствии с Типовым уставом кассы взаимопомощи при комитете профсоюзов, утвержденным Постановлением Президиума ВЦСПС от 23 ноября 1973 г. <*>, указанные кассы взаимопомощи выдавали своим членам в случае их нуждаемости краткосрочные и долгосрочные ссуды при том условии, что они являются членами профсоюза. Краткосрочные ссуды, предельный размер которых не превышал 30 рублей, выдавались с разрешения председателя правления или председателя цехового бюро кассы взаимопомощи на срок до получения очередной заработной платы. Выдача долгосрочных ссуд производилась по решению правления кассы или цехового бюро на основании письменного заявления работника установленной формы. Типовой устав не предусматривал размера долгосрочной ссуды и сроков ее погашения, эти вопросы решались правлением кассы взаимопомощи. Не было в Типовом уставе также положений о взимании процентов за пользование ссудой; лишь на случай несвоевременного возврата ссуд, выданных кассами взаимопомощи, предусматривалась уплата пени из расчета 1% за каждый месяц просрочки.
———————————
<*> См.: Справочник профсоюзного работника. М., 1976. С. 321.

Согласно Примерному уставу кассы общественной взаимопомощи в колхозе, утвержденному Постановлением Совета Министров РСФСР от 6 января 1958 г. <*>, указанные кассы взаимопомощи оказывали помощь своим членам в случаях увечья, полученного на работе в колхозе, болезни и т.п.; детям, оставшимся без родителей, членам кассы, нуждающимся в санаторно-курортном лечении, а также тем, чье хозяйство пострадало в результате стихийных бедствий и в некоторых других случаях. Эти кассы совершали также и заемные операции (выступая в качестве займодавца) путем выдачи своим членам беспроцентных ссуд. Денежные ссуды за счет кассы взаимопомощи не выдавались тем членам колхоза, которые не имели без уважительных причин установленного минимума трудодней, нарушали трудовую дисциплину в колхозе либо нерадиво относились к работе и сохранению колхозного имущества.
———————————
<*> СП РСФСР. 1958. N 6. Ст. 68.

Типовым уставом кассы взаимопомощи пенсионеров, утвержденным Министерством социального обеспечения РСФСР 20 ноября 1962 г., предусматривалось, что такие кассы взаимопомощи могли образовываться при отделах социального обеспечения исполкомов районных и городских Советов депутатов трудящихся. Членом кассы взаимопомощи мог стать любой пенсионер по месту его жительства. Основная цель указанных касс взаимопомощи состояла в оказании материальной помощи пенсионерам — членам кассы путем выдачи им краткосрочных и долгосрочных денежных ссуд. Размер ссуды и сроки ее погашения определялись в зависимости от нуждаемости пенсионера — члена кассы, стажа его пребывания в качестве члена кассы взаимопомощи, своевременности уплаты им членских взносов. Взимание процентов за пользование денежными ссудами допускалось только при наличии соответствующего решения общего собрания членов кассы. При этом размер процентов не должен был превышать 6% годовых.
Фонды творческих союзов образовывались при объединениях лиц творческих профессий: союзах писателей, композиторов, архитекторов, кинематографистов и др. Порядок и условия выдачи денежных ссуд членам указанных фондов определялись правлениями соответствующих творческих союзов.
Конечно же, заемные операции касс общественной взаимопомощи и фондов творческих союзов не имели необходимых видообразующих признаков, которые позволили бы выделять их в качестве отдельных видов договора займа.

Кредитный договор (договор банковской ссуды)

Как уже отмечалось, следствием кредитной реформы, имевшей место в 1930 — 1931 гг., в Советском Союзе было упразднение коммерческого кредитования организациями друг друга и введение прямого планового банковского кредитования, обязательного для всех социалистических организаций. Коммерческое кредитование допускалось лишь как исключение и только в особых случаях, предусмотренных законодательством.
Последствия названной кредитной реформы можно обнаружить в Основах гражданского законодательства 1961 г. и ГК 1964 г. Согласно ст. 85 Основ кредитование организаций, колхозов и иных кооперативных и общественных организаций производилось согласно утвержденным планам путем выдачи целевых срочных ссуд Государственным Банком и другими банками СССР в порядке, установленном законодательством Союза ССР. Кредитование одной организации другой в натуральной или денежной форме, в том числе выдача авансов, допускалось лишь в случаях, установленных законодательством Союза ССР. Условия и порядок кредитования одним колхозом другого при оказании производственной помощи устанавливались законодательством союзных республик (в ГК 1964 г. имеется ст. 393 идентичного содержания, поскольку законодательное регулирование этих вопросов относилось к ведению Союза ССР).
В тех же Основах 1961 г. и в ГК 1964 г. мы обнаруживаем еще более лаконичную статью, посвященную банковским ссудам гражданам, в соответствии с которой ссуды гражданам выдавались банками СССР в случаях и порядке, определявшихся законодательством Союза ССР (ст. 86 Основ 1961 г., ст. 394 ГК 1964 г.).
Создается впечатление, что при кодификации гражданского законодательства предметом регулирования в данном случае служили не конкретные договорные обязательства, а некое направление деятельности (функция) государственных банков — кредитование организаций и граждан. Именно так ст. ст. 85 и 86 Основ 1961 г. и ст. 394 ГК 1964 г. оценивались в юридической литературе. Например, комментируя ст. 85 Основ гражданского законодательства 1961 г., С.В. Полянина пишет: «По действующему законодательству кредитование организаций осуществляется Государственным Банком СССР и Стройбанком СССР. В ч. 1 ст. 85 Основ закреплены важнейшие принципы кредитования в СССР: плановость кредитования, а также целевой и срочный характер банковских ссуд. Плановость кредитования заключается в том, что банковские ссуды выдаются организациям в соответствии с кредитными планами. Кредитный план является планом мобилизации и концентрации в данном кредитном учреждении денежных средств и распределения их в порядке кредитования в интересах дальнейшего развития народного хозяйства страны. Кредитное планирование является одной из форм народнохозяйственного планирования. Целевой характер банковских ссуд состоит в том, что ссуды могут выдаваться лишь на определенные, предусмотренные в соответствующих нормативных актах цели. Срочность банковских ссуд означает, что они должны быть погашены (возвращены) в установленные при их выдаче сроки. Срочность, а следовательно, и возвратность ссуд является одним из признаков, отличающих кредитование организаций (как краткосрочное, так и долгосрочное) от безвозвратного финансирования их капитального строительства» <*>.
———————————
<*> Научно-практический комментарий к Основам гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик / Под ред. проф. С.Н. Братуся и проф. Е.А. Флейшиц. С. 315 — 316.

К названным принципам кредитования — плановость, целевой характер, срочность, возвратность — обычно добавляли обеспеченность банковских ссуд и возмездность кредитования. Например, Я.А. Куник по этому поводу указывал: «К числу принципов кредитования относится также обеспеченность ссуд. Обеспеченность кредита означает использование гарантирующих погашение банковской ссуды мер, которые охватываются гражданско-правовым понятием способов обеспечения исполнения обязательств. Обязанность ссудополучателя возвратить полученный кредит обеспечивается залогом товаров в обороте или переработке, на которые можно обратить взыскание, а в установленных случаях кредитование хозоргана осуществляется под гарантию вышестоящей организации. Принцип возмездности (платности) кредита юридически закреплен Уставом Госбанка СССР, который устанавливает, что за полученные от Госбанка ссуды заемщики уплачивают банку проценты…» <*>.
———————————
<*> Куник Я.А. Указ. соч. С. 479.

Несмотря на то что Основы гражданского законодательства 1961 г. и ГК 1964 г. относились к кредитованию как к определенному виду экономической деятельности, в юридической литературе, конечно же, основное внимание уделялось договорам, опосредующим процесс кредитования организаций и граждан. Так, Я.А. Куник писал: «Правовой формой банковского кредитования социалистических организаций является договор банковской ссуды. Согласно этому договору одна сторона — ссудодержатель — на основании кредитного плана предоставляет в оперативное управление (собственность) денежные суммы другой стороне — ссудополучателю, а последний обязывается использовать их по целевому назначению и вернуть их ссудодержателю в установленный срок с процентами. Договор банковской ссуды является самостоятельным видом гражданско-правового договора. Его содержание предопределено в основном банковскими правилами. Необходимой юридической предпосылкой заключения договора банковской ссуды служит договор расчетного счета. В отличие от договора расчетного счета договор банковской ссуды, как правило, возмезден» <*>.
———————————
<*> Там же.

Ранее в юридической литературе велась оживленная дискуссия по вопросу о квалификации кредитного договора (договора банковской ссуды). Одна группа правоведов рассматривала указанный договор как один из самостоятельных видов договора займа. Например, Е.А. Флейшиц на основе сопоставления правил о банковском кредитовании с нормами о заемных отношениях пришла к выводу, что «тот и другой договор обязывает должника к возврату полученной им и поступившей в его распоряжение денежной суммы (по ГК союзных республик — также и иной вещи, определяемой родовыми признаками)» <*>.
———————————
<*> Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 218.

Авторы из другой группы подчеркивали самостоятельный характер договора банковского кредитования и его принципиальные отличия от договора займа. Например, И.С. Гуревич утверждал, что указанный договор «по своей правовой природе глубоко отличен от договора займа, регулируемого гражданскими кодексами союзных республик». Основное различие между указанными договорами он усматривал в том, что они регулировали совершенно разные общественные отношения, поскольку договором банковского кредитования охватывались отношения, в которых займодавцем являлся государственный банк, а в качестве заемщиков выступали социалистические организации. Содержание прав и обязанностей сторон, по мнению И.С. Гуревича, определялось спецификой кредитных отношений и функциями, возложенным и на Госбанк СССР в области государственного контроля рублем за деятельностью хозорганов <*>.
———————————
<*> См.: Гуревич И.С. Очерки советского банковского права. Л., 1959. С. 41 — 44; см. также: Компанеец Е.С., Полонский Э.Г. Применение законодательства о кредитовании и расчетах. М., 1967. С. 74 — 75.

Весьма интересной представляется позиция О.С. Иоффе, который, с одной стороны, разделял взгляд на кредитный договор как на вид займа (в широком смысле), а с другой стороны, рассматривая договор займа, регулируемый ГК 1964 г. (и учитывая то, как это делалось), всячески подчеркивал самостоятельность кредитного договора, исключающую какие-либо его родовидовые связи с договором займа. «Отношения по банковскому кредитованию социалистических организаций, — писал О.С. Иоффе, — являются договорными и в подавляющем большинстве случаев плановыми. Договор, заключенный кредитуемой организацией и банком, представляет самостоятельный вид договора займа в… широком или общем его понимании…» <*>. В то же время он отмечал, что «нормам, рассчитанным на регулирование отношений между гражданами, нельзя придавать общее (родовое) значение и распространять их на нормы, которые регулируют отношения между организациями. Это в такой же мере недопустимо, как неправильно считать поставку разновидностью купли-продажи или подряд на капитальное строительство разновидностью обычного подряда. Купля-продажа и поставка точно так же, как подряд и подряд на капитальное строительство, — самостоятельные договоры, но первые являются разновидностями обязательств по реализации имущества, а последние — обязательств по производству работ. По аналогичным соображениям нельзя отказать в самостоятельности займу, непосредственно регулируемому ГК, и банковскому кредитованию социалистических организаций. Но это ни в какой мере не препятствует признанию каждого из них разновидностью заемных обязательств, в широком смысле выраженного в ст. 269 ГК родового понятия» <**>.
———————————
<*> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 671.
<**> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 672 — 673.

Очевидно, что, говоря о займе, договоре займа, заемном обязательстве, О.С. Иоффе на самом деле имел в виду не договор займа, регулируемый ГК, а известный тип обязательства, по которому одна сторона передает другой в собственность денежные средства или определенное количество заменимых вещей, а другая сторона обязуется возвратить в установленный срок такую же денежную сумму или аналогичное полученному количество вещей. И в этом смысле обязательства сторон по кредитному договору действительно относились к этому типу гражданско-правовых обязательств. Однако в этом смысле не вполне точным являлось утверждение о том, что кредитный договор составлял «самостоятельный вид договора займа» (пусть и в широком смысле).
С формально-юридической и практической точек зрения признание кредитного договора видом займа или самостоятельным договором не имело значения, поскольку в любом случае он регулировался специальным законодательством, а общие положения о займе, содержащиеся в гл. 26 ГК 1964 г., не подлежали применению к отношениям, вытекающим из кредитных договоров, даже в субсидиарном порядке.
Отношения по кредитованию социалистических организаций регулировались не Основами гражданского законодательства 1961 г. и не ГК 1964 г., а подзаконными нормативными правовыми актами: постановлениями правительства, а также правилами и инструкциями Государственного банка СССР. Особую роль в регулировании кредитных отношений с участием соответствующих государственных банков (Госбанка СССР, Стройбанка СССР, Внешторгбанка СССР) играли уставы указанных банков, утверждаемые Советом Министров СССР.
Функции по кредитованию социалистических организаций распределялись между тремя системами государственных банков. Госбанк СССР осуществлял краткосрочное кредитование промышленных и торговых организаций, а также предоставлял кредиты колхозам на производственные нужды, в том числе и долгосрочные кредиты на проведение мероприятий, предусмотренных производственно-финансовыми планами колхозов.
Стройбанк СССР производил финансирование и долгосрочное кредитование капитальных вложений объединений, предприятий, организаций и учреждений, а также краткосрочное кредитование и расчеты в строительстве и геологии, осуществлял иные функции, связанные с финансированием операционных расходов и капитального ремонта основных фондов строительных, монтажных, проектных, изыскательских, буровых и геологических организаций. Внешторгбанк СССР осуществлял кредитование внешнеторговой деятельности.
Существенной чертой кредитования социалистических организаций являлся его плановый характер. В связи с этим, например, Я.А. Куник писал: «Кредитный план — часть народно-хозяйственного плана. Он включает сумму и целевое назначение кредитов, распределенных по отраслям народного хозяйства и по союзным республикам. Кредитный план определяет также источники образования кредитных средств. После его утверждения Советом Министров СССР кредитный план доводится до учреждений банка и кредитующихся хозорганов в виде планов кредитных вложений или лимитных извещений» <*>.
———————————
<*> Куник Я.А. Указ. соч. С. 479.

Роль планового основания кредитного договора отводилась так называемому кредитному лимиту, когда кредитуемой организации выделялся определенный лимит кредитования в виде определенной (планируемой) денежной суммы или в форме контрольной цифры, которые не могли быть превышены при заключении конкретных кредитных договоров. Одновременно указанные лимиты кредитования в разрезе организаций-заемщиков доводились и до банков, которые должны были выступать в роли кредиторов. В этих случаях как у банков, так и у кредитуемых организаций возникала обязанность вступить в договорные отношения по поводу выдачи соответствующего кредита, а лимит кредитования выступал в роли необходимой и обязательной плановой предпосылки заключения кредитного договора.
Наряду с указанными лимитируемыми ссудами планировалась выдача банками и так называемых нелимитируемых ссуд. В этом случае процесс планирования состоял в том, что банкам сообщалась общая сумма ссуд, которые не были распределены по конкретным организациям. Эти средства использовались банками для выдачи банковских ссуд, получение которых организациями-заемщиками заранее не планировалось, на временные нужды организаций. Таким образом, банк, выдавая такие нелимитированные ссуды организациям, действовал в рамках установленного ему планового задания; для организаций, получающих нелимитируемые банковские ссуды, они представляли дополнительные кредитные ресурсы, не предусмотренные планами соответствующих организаций. Это обстоятельство дало основание О.С. Иоффе утверждать, что в данном случае речь идет о неплановом кредитном договоре. «Общая сумма таких ссуд, не распределенная по конкретным кредитным организациям, — писал О.С. Иоффе, — сообщается лишь учреждению банка, самостоятельно решающему вопрос о выдаче их отдельным предприятиям. Здесь уже акт планирования обращен только к банку, а не к обоим контрагентам и, следовательно, не составляет юридического основания договора банковской ссуды, который поэтому не приобретает характера планового договора» <*>.
———————————
<*> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 675.

Принимая во внимание, что основная часть банковских ссуд выдавалась на основе лимитов и поэтому кредитные отношения, как правило, опосредовались плановыми договорами (причем для банков заключение таких договоров было обязательным), в юридической литературе не могла не возникнуть дискуссия относительно правовой природы обязательства банка заключить кредитный договор, основанный на лимите кредитования. Некоторые авторы определяли правовую природу соответствующих правоотношений как отношений административно-правовых или как минимум комплексных, включающих в себя как административно-правовые, так и гражданско-правовые элементы. В доказательство этой позиции приводились доводы о том, что обязанность банка заключить кредитный договор возникает из планового (административного) акта, причем это обязанность перед государственным органом, утвердившим кредитный план; при этом банк при выдаче лимитируемых банковских ссуд в порядке осуществления своих контрольных функций должен был проверять наличие тех хозяйственных целей, для реализации которых планировалась выдача кредита <*>. В пользу этой позиции свидетельствовало также то обстоятельство, что в случае отказа банка в выдаче банковской ссуды спор указанного банка с организацией-заемщиком не подлежал рассмотрению в государственном арбитраже, а вопрос о выдаче ссуды решался вышестоящим учреждением банка <**>.
———————————
<*> См., например: Гуревич И.С. Указ. соч. С. 44; Малеин Н.С. Кредитно-расчетные правоотношения и финансовый контроль. М., 1964. С. 36.
<**> См.: Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 675.

Другие авторы, напротив, обосновывали гражданско-правовой характер обязательства банка по выдаче ссуды, основанного на утвержденном в установленном порядке лимите кредитования. Например, О.С. Иоффе по этому поводу писал: «Обеспечение правового регулирования кредитной деятельности банка различными отраслями права бесспорно. Но комплексное регулирование отнюдь не порождает комплексных правоотношений… Выполняя контрольные функции, банк выступает как орган управления, состоящий в административном правоотношении с кредитуемой организацией. Если он выявит отсутствие необходимых для предоставления кредита предпосылок, это будет означать, что, несмотря на установленный лимит кредитования, гражданско-правовое обязательство по выдаче ссуды не возникло. Если же оно возникло, поскольку необходимые предпосылки имеются, банк, не утрачивая своих контрольных функций, не вправе отказать в выдаче кредита именно потому, что состоит с кредитуемой организацией также в гражданских правоотношениях… Следовательно, не только комплексное регулирование банковского кредита, но и выполняемые банком контрольные функции не препятствуют признанию и договорного, и основанного на кредитном лимите планового обязательства гражданским, а не административным правоотношением» <*>.
———————————
<*> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 677.

Заключение и оформление кредитного договора

Согласно банковским правилам кредиты, предоставляемые предприятиям и организациям, оформлялись путем открытия указанным предприятиям и организациям простого ссудного счета или специального ссудного счета, на которых отражались и движение денежных средств, предоставляемых банками ссудополучателям, и движение принадлежащих последним денежных средств, которые направлялись для погашения задолженности по полученным ссудам.
Для заключения договора банковской ссуды в форме простого ссудного счета ссудополучатель должен был подать заявление на имя банка и представить в качестве приложения к своему заявлению документы, свидетельствующие о наличии остатков кредитуемых товарно-материальных ценностей и срочных обязательств. Доказательством принятия банком заявления ссудополучателя служило распоряжение управляющего учреждения банка о предоставлении кредита. Договор банковской ссуды в форме специального ссудного счета заключался в том же порядке и с той лишь особенностью, что ссудополучатель представлял в банк заявление-обязательство установленной формы.
В юридической литературе того периода имелись разные мнения относительно порядка заключения договора банковской ссуды и момента его вступления в силу. Большинство авторов полагало, что обращение ссудополучателя с заявлением о выдаче банковской ссуды является его предложением заключить договор (офертой), а распоряжение руководителя соответствующего отделения (конторы) банка о предоставлении ссуды заявителю или, во всяком случае, открытие ему ссудного счета следует считать согласием банка на заключение договора (акцептом), а поэтому именно с этого момента договор банковской ссуды должен считаться заключенным. Например, Я.А. Куник по этому поводу писал: «Договор банковской ссуды в форме простого ссудного счета оформляется на основе заявления, подаваемого ссудополучателем на имя банка… Акцептом данного предложения служит распоряжение управляющего учреждения банка о предоставлении кредита. Заявление ссудополучателя является предложением (офертой) на заключение договора и одновременно залоговым обязательством» <*>.
———————————
<*> Куник Я.А. Указ. соч. С. 480; см. также: Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 215 — 217; Компанеец Е.С., Полонский Э.Г. Указ. соч. С. 116.

С этой позицией не соглашался О.С. Иоффе, которого более всего смущало то обстоятельство, что при подобной оценке порядка заключения кредитного договора (договора банковской ссуды) указанный договор приобретал консенсуальный характер (сам О.С. Иоффе полагал, что договор банковской ссуды является реальным и односторонним договором). «В момент открытия счета, — отмечал он, — известен только предельный размер возможной ссуды, но не сумма кредита, которая будет выдана фактически и величина которой зависит от того, как реально сложится объем кредитуемого оборота. А при неопределенности размера кредита нет ни одного из существенных для заключения кредитной сделки условий. Значит, в лучшем случае можно говорить о консенсуальности ссуды при простом и реальности при специальном ссудном счете. Но и этот своеобразный компромисс тоже едва ли приемлем» <*>.
———————————
<*> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 679.

Определяя свою позицию по этому вопросу, О.С. Иоффе подчеркивал, что «лишь после фактической выдачи ссуды контрагентов связывает договор, в котором банк, выполнивший свою плановую обязанность, становится носителем только права (требовать погашения ссуды с уплатой процентов), а предприятие, реализовавшее свое плановое правомочие, — носителем только обязанности (погасить ссуду с уплатой процентов). Это и доказывает, что договор банковской ссуды — не консенсуальный, а реальный и не взаимный, а односторонний» <*>.
———————————
<*> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 679 — 680.

Видимо, такой вывод О.С. Иоффе, основанный на том, что кредитный договор должен быть непременно реальным и односторонним, вытекает из его взгляда на кредитный договор как на вид договора займа, понимаемого в широком смысле. Иными словами, имелась в виду принципиальная относимость кредитного договора к заемному типу обязательств, как вид к роду. Вместе с тем такая связь («вид — род») вовсе не делает обязательной наличие у кредита специфических видообразующих признаков, к каковым и может быть отнесен консенсуальный характер кредитного договора.
Если снять отмеченное сомнение и допустимость, что кредитный договор (в отличие от договора займа) строится по модели консенсуального договора, то становится очевидным, что кредитный договор действительно должен признаваться заключенным с момента открытия ссудодателю ссудного счета. В этом случае заявление ссудодателя на имя банка вполне обоснованно признавалось офертой. Акцептом же, видимо, являлось не распоряжение руководителя учреждения банка подчиненным работникам о выдаче ссуды ссудополучателю (это внутренний документ банка, не обращенный к контрагенту), а в целом действия банка по открытию ссудополучателю ссудного счета (включая и распоряжение руководителя учреждения банка как необходимый элемент этих действий). Что же касается действий банка по зачислению денежных средств на расчетный счет ссудополучателя или по выполнению поручений последнего об их перечислении непосредственно со ссудного счета, то они скорее относятся к исполнению банком своих обязательств, вытекающих из кредитного договора (бесспорно, консенсуального по своей природе).

Содержание и исполнение кредитного договора

Содержание всякого гражданско-правового договора составляет совокупность всех его условий. Учитывая, что кредитный договор носит консенсуальный характер, его условия определяют права и обязанности как на стороне банка-кредитора, ссудодателя (обязанности, связанные с предоставлением суммы кредита), так и на стороне организации-ссудополучателя (обязанности по возврату кредита, ссуды). Для кредитного договора (договора банковской ссуды) основными условиями являются: размер выдаваемой ссуды и порядок ее предоставления; срок пользования ссудой; размер процентов годовых за пользование ссудой; порядок возврата денежной суммы ссудодателю и уплаты ему процентов.
Размер ссуды, подлежащий выдаче ссудополучателю (вернее, его максимально возможное значение), по лимитируемым ссудам определялся плановым актом — лимитом кредитования, который доводился как до банка-ссудодателя, так и до организации-ссудополучателя. По нелимитируемым ссудам размер выдаваемых ссуд определялся кредитным лимитом, который доводился до банка и устанавливал общую денежную сумму без распределения по ссудополучателям, в пределах которой банк мог выдавать банковские ссуды.
Порядок выдачи банковских ссуд определялся банковскими правилами и инструкциями в зависимости от оформления договора банковской ссуды. По договору банковской ссуды в форме простого ссудного счета банк должен был зачислить соответствующую денежную сумму на расчетный счет ссудополучателя. При заключении договора банковской ссуды в форме специального ссудного счета, как правило, деньги не зачислялись на расчетный счет ссудополучателя, но банк брал на себя обязанность исполнять его поручения в пределах денежной суммы, обозначенной на специальном ссудном счете.
Срок пользования ссудой устанавливался сторонами в договоре в пределах максимальных сроков, которые определялись банковскими правилами в зависимости от вида кредитования (краткосрочное или долгосрочное) и целевого назначения выдаваемой ссуды. Например, при краткосрочном кредитовании по договору банковской ссуды, целью которого являлось покрытие сезонных затрат в производстве, срок пользования ссудой устанавливался исходя из периода, к окончанию которого ссудодателем должна быть реализована готовая продукция, но не мог превышать 12 месяцев; по ссудам, выдаваемым организациям для осуществления банковских расчетов (расчетный кредит) под расчетные документы ссудополучателя, срок пользования ссудой определялся периодом времени, необходимым для почтового пробега соответствующей корреспонденции и осуществления расчетной операции.
При долгосрочном кредитовании, когда выдаваемые ссуды обычно были связаны с затратами ссудополучателя на развитие основных производственных фондов и с капитальными вложениями, ссуды выдавались на продолжительные сроки. Например, ссуды на капитальные затраты колхозам могли выдаваться на срок до 20 лет, потребительской кооперации — до семи лет и т.д.
Процентные ставки за пользование краткосрочными и долгосрочными кредитами, взимаемые с предприятий и организаций, устанавливались напрямую постановлениями Совета Министров СССР <*>.
———————————
<*> См., например: Постановление Совета Министров СССР от 21 апреля 1980 г. // СП СССР. 1980. N 13. Ст. 89.

Заключение договора банковской ссуды обычно сопровождалось обеспечением исполнения организацией-ссудополучателем обязательства по возврату выданной ссуды. При этом в качестве способов обеспечения, как правило, использовались залог товаров в обороте (в переработке) и гарантия.
Заявление ссудополучателя о выдаче банковской ссуды, подаваемое на имя банка, считалось предложением заключить договор банковской ссуды (офертой) и одновременно признавалось залоговым обязательством ссудополучателя.
Что касается гарантии (ст. 210 ГК 1964 г.), то такой способ обеспечения применялся в основном при выдаче ссуд организациям, имеющим недостаток собственных оборотных средств по не зависящим от них причинам: неправомерное изъятие у них собственных оборотных средств, несвоевременный перевод средств на прирост нормативов и т.п. <*>. Кроме того, кредитование только под гарантию вышестоящих организаций в некоторых случаях рассматривалось как своеобразная санкция, применяемая банками к организациям-ссудополучателям, допускающим нарушения кредитной дисциплины.
———————————
<*> См., например: Постановление Совета Министров СССР от 3 апреля 1967 г. «О мерах по дальнейшему улучшению кредитования и расчетов в народном хозяйстве и повышении роли кредита в стимулировании производства» (п. 29) // СП СССР. 1967. N 10. Ст. 56.

В качестве гаранта, как правило, выступала вышестоящая организация, ведавшая вопросами финансирования организации-ссудополучателя (министерство, ведомство и т.п.), при том условии, что гарант являлся владельцем счета, открытого в банке-ссудодателе. Гарантия признавалась договором, который заключался между учреждением банка-ссудодателя и вышестоящей организацией ссудополучателя, выступающей в роли гаранта, путем представления последним банку гарантийного письма установленной формы и принятия этого письма банком-ссудодателем.
В случае неисполнения ссудополучателем обязательства по возврату ссуды обращение банком-ссудодателем взыскания на предмет обеспечения производилось путем простого списания суммы задолженности, образовавшейся у ссудополучателя, со счета его вышестоящей организации-гаранта (благо, гарант, так же как и организация-ссудополучатель, являлся клиентом банка-ссудодателя).
Порядок исполнения обязательств ссудополучателем по возврату полученной ссуды и уплате процентов определялся в зависимости от способа оформления договора банковской ссуды. Погашение обязательств по договору банковской ссуды в форме простого ссудного счета осуществлялось путем списания с расчетного счета ссудополучателя, который, как правило, выдавал банку срочное обязательство, служившее основанием для бесспорного списания банком-ссудодателем соответствующих сумм с расчетного счета ссудополучателя.
В отношении договора банковской ссуды, оформленного путем открытия специального ссудного счета, действовал иной порядок исполнения обязательств: погашение задолженности производилось либо путем непосредственного зачисления денежной выручки ссудодателя на специальный ссудный счет (без предварительного ее зачисления на расчетный счет ссудодателя), либо путем периодического снятия банком денег с расчетного счета ссудополучателя в виде определенных сумм — плановых платежей.

Банковские ссуды гражданам

Как отмечалось ранее, Основы гражданского законодательства 1961 г. (ст. 86) и ГК 1964 г. (ст. 394) включали в себя норму о том, что ссуды гражданам выдаются банками СССР в случаях и порядке, определяемых законодательством Союза ССР.
Специальным законодательством, регламентирующим порядок и условия предоставления гражданам банковских ссуд (постановления Совета Министров СССР <*>, уставы банков, банковские правила и инструкции), кредитование граждан было возложено на учреждения Госбанка СССР и Стройбанка СССР. Учреждения Госбанка СССР предоставляли долгосрочные кредиты гражданам, проживающим в сельской местности, на индивидуальное жилищное строительство, на приобретение крупного рогатого и иного скота, хозяйственное обзаведение. Учреждениями Стройбанка предоставлялись ссуды рабочим и служащим на строительство и ремонт жилых домов и на некоторые другие цели.
———————————
<*> См., например: Постановление Совета Министров СССР от 20 декабря 1976 г. «О кредитовании индивидуального жилищного строительства в сельской местности» // СП СССР. 1977. N 3. Ст. 17.

Выдача банковских ссуд гражданам, в частности выделение кредитов для индивидуального жилищного строительства в разрезе заинтересованных министерств, ведомств, предприятий, организаций местных органов власти, являлось составной частью кредитных планов соответствующих банков, утверждаемых Советом Министров СССР и советами министров союзных республик.
В юридической литературе выделяли так называемые административные предпосылки к выдаче кредита на индивидуальное жилищное строительство. Гражданин-ссудополучатель (застройщик) должен был состоять в списке застройщиков по месту работы, который согласовывался с профсоюзной организацией и представлялся банку-ссудодателю как основание выплаты соответствующих денежных сумм. Законодательством предъявлялись и определенные требования к гражданину-ссудополучателю: он должен был нуждаться в жилье, получить земельный участок (под строительство), иметь типовой или индивидуальный проект, быть готовым вложить в строительство жилья собственные средства (вместо денег вклад гражданина мог выражаться в виде строительных материалов либо его труда на строительстве).
Порядок выдачи ссуд гражданам на индивидуальное жилищное строительство определялся в зависимости от того, в каких организациях они работали: граждане, работавшие в бюджетных учреждениях, получали ссуды непосредственно от учреждений банков-ссудодателей, которым они предоставляли обязательство по установленной форме о своевременном погашении ссуды. В случаях, когда граждане являлись работниками хозрасчетных предприятий и организаций, ссуды выдавались соответствующим предприятиям и организациям под обязательство последних возвратить предоставленный кредит. Таким образом, возникало два кредитных правоотношения: между банком и организацией (в качестве ссудополучателя), а также между соответствующей организацией и гражданином-застройщиком. Правда, в юридической литературе высказывалось и иное мнение, отрицающее кредитный характер правоотношений, складывавшихся между банком и предприятием (организацией), поскольку последнему отводилась чисто организационная роль в деле создания кредитных связей между банком и застройщиком <*>.
———————————
<*> См.: Алексеев С.С., Шешенин Е.Д. Гражданско-правовые формы кредитования индивидуального жилищного строительства // Советское государство и право. 1956. N 7. С. 68.

Что касается конкретных условий выдачи банковских ссуд гражданам, а также порядка и сроков их погашения, то они регулировались многочисленными постановлениями и распоряжениями Совета Министров СССР, банковскими правилами и инструкциями. Например, Постановлением Совета Министров СССР от 20 декабря 1976 г. «О кредитовании индивидуального жилищного строительства в сельской местности» (действовавшим с 1 января 1977 г.) было установлено, что ссуды на индивидуальное жилищное строительство работникам предприятий, организаций и учреждений, расположенных в сельской местности, подлежат выдаче в размере 1500 руб. с их погашением в течение 10 лет после завершения строительства дома.
Банковские ссуды, выдаваемые гражданам на индивидуальное жилищное строительство и ремонт жилых домов, обеспечивались залогом строений, возводимых или реконструируемых на средства, полученные от банка-ссудодателя.
По поводу правовой природы договора банковской ссуды на индивидуальное жилищное строительство в юридической литературе были высказаны различные точки зрения. Непременный целевой характер выдаваемой ссуды; возложение на ссудополучателя-застройщика дополнительных обязанностей по участию в строительстве, соблюдению требований проекта и своевременному завершению строительства; обязательное участие ссудополучателя в трудовых правоотношениях — эти и другие особенности договора банковской ссуды на индивидуальное жилищное строительство приводили некоторых авторов к выводу о том, что в данном случае речь идет об особом самостоятельном гражданско-правовом договоре, отличном от договора займа <*>.
———————————
<*> См.: Алексеев С.С., Шешенин Е.Д. Гражданско-правовые формы кредитования индивидуального жилищного строительства. С. 66.

Иной точки зрения придерживался О.С. Иоффе, который указывал: «Ни целевой характер банковского кредита, ни особые способы его обеспечения, ни даже тесная связь с трудовыми правоотношениями не находятся в противоречии с сущностью договора займа… Дело, стало быть, не в этих соображениях, а всецело и исключительно в том, что обычный заем — реальная сделка, тогда как банковский кредит, по первому впечатлению, оформляется консенсуальным договором. Но правильно ли такое впечатление?» <*>.
———————————
<*> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 662 — 663.

Сам О.С. Иоффе отвечал на этот вопрос отрицательно и полагал, «что банковское кредитование индивидуального жилищного строительства опосредствуется не консенсуальной, а реальной сделкой… До фактического получения кредита это обязательство не действует. Оно вступает в силу, а значит, и договор считается заключенным в момент выдачи застройщику соответствующих сумм, причем, поскольку деньги выдаются периодически и по частям, оформление банковского кредита требует целой серии реальных сделок. Но, так как они охватываются одним и тем же письменным обязательством застройщика, каждая из них, объединенная с предшествующими сделками, образует вместе с ними единый договор, являющийся особой разновидностью договора займа» <*>.
———————————
<*> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 663.

Похоже, что мысль О.С. Иоффе о том, что всякий договор, относимый по своим признакам к заемному типу обязательств, непременно должен строиться по модели реального договора, на этот раз увела его слишком далеко. Выходит, что банк, предоставляя кредит, не имеет никаких обязательств перед ссудополучателем и действует по своему усмотрению. Непонятно также, на каком этапе из «серии реальных сделок» (т.е. фактических действий банка по исполнению своего обязательства перед ссудополучателем по выдаче ссуды) образуется, наконец, единый договор, являющийся «особой разновидностью договора займа». Разве банк вправе ограничиваться лишь выдачей части ссуды? Или на стороне заемщика (ссудополучателя), получившего только первую часть ссуды, отсутствует обязательство по ее возврату?
Представляется, что гораздо проще было бы признать, что соответствующий (заемный) тип гражданско-правовых обязательств охватывает не только реальные, но и консенсуальные договоры.

---