Ко всему, о чем шла речь, можно добавить и то, что одним из конститутивных признаков хранения в ломбарде, как, впрочем, и всех других выделенных в § 2 и 3 специальных видов хранения, а равно хранения как такового, служит то, что соответствующая услуга осуществляется возмездно.
Хранение ценностей в банке. Под «ценностями» п. 1 ст. 921 ГК подразумевает ценные бумаги, драгоценные металлы и камни, иные драгоценные вещи, в том числе документы (имеются в виду, документы, с которыми связаны права на соответствующие ценности). Приведенный перечень в значительной части совпадает с тем, который содержится в Законе РФ «О валютном регулировании и валютном контроле» (п. 4 ст. 1) под названием «Валютные ценности».
Статьи 921 и 922 ГК различают договоры хранения с условием помещения ценностей в сейф (или, что то же самое, — в ячейку сейфа, в изолированное помещение) и без такого условия.
Договор с банком без указанного условия отвечает всем признакам обычного договора хранения (ст. 886 ГК). Соответственно к нему применяются общие положения о хранении. Единственная специальная на этот счет норма ГК содержится в п. 2 ст. 921 и относится к форме договора. Имеется в виду, что подтверждением заключения указанного договора служит именной сохранный документ. Этот документ не обладает свойствами ценной бумаги. Товарораспорядительным документом он также не является. По своей природе, подобно складскому документу при хранении на товарном складе или именной сохранной квитанции при хранении в ломбарде, именной сохранный документ представляет собой долговой документ в понимании ст. 408 ГК. А потому, как следует из этой статьи, банк обязан выдать находящиеся у него на хранении ценности в обмен на сохранный документ. При отказе клиента возвратить его банку тот вправе задержать исполнение. Наконец, в силу все той же ст. 408 ГК нахождение именного сохранного документа у банка удостоверяет, пока не доказано иное, что обязательство хранителя прекратилось.
При договоре хранения ценностей с использованием клиентом индивидуального банковского сейфа поклажедателю предоставляется индивидуальный, т.е. только им используемый, сейф. Сущность этого договора, как подчеркнуто в п. 2 ст. 922 ГК, состоит в том, что банк принимает от клиента ценности, которые должны храниться в сейфе, осуществляет контроль за их помещением клиентом в сейф и изъятием из сейфа, а после изъятия он (банк) возвращает их клиенту.
Поскольку и при совершении указанных операций банк принимает и возвращает ценности, есть основания считать, что в данном случае также речь идет об отношениях, которые укладываются в рамки договора хранения и подчиняются действию общих положений о хранении, не противоречащих специальным нормам о данном виде договора хранения. А в числе последних — нормы, посвященные ответственности хранителя за целость и сохранность принятых вещей (ст. 901 и 902 ГК).
Особенность договора хранения ценностей с предоставлением банковского сейфа с ответственностью банка составляет то, что помещение ценностей в сейф и изъятие их из него клиент осуществляет без чьего-либо контроля. С этой целью клиенту вручается ключ от сейфа, а также карточка, которая позволяет идентифицировать клиента, либо иной знак, удостоверяющий его право на доступ к сейфу и к его содержимому. В отличие от договора об использовании сейфа в данном случае банк обеспечивает клиенту возможность помещать ценности в сейф и изымать их из него вне чьего-либо контроля, в том числе и со стороны банка. Более того, по условиям договора возможно предоставление клиенту права работать с ценностями, которые находятся в сейфе. С этим связано принципиальное различие между первым и вторым видами договора хранения в сейфе. В случае возникновения в суде спора, вызванного утратой или повреждением ценностей, нахождение в сейфе указанных в иске клиента ценностей при договоре с использованием индивидуального банковского сейфа предполагается, а в договоре о предоставлении такого сейфа доказывание этого факта возлагается на клиента.
Исследуя природу отношений, возникающих при помещении вещей (ценностей) в предоставляемый банком сейф, Г.Ф. Шершеневич в свое время пришел к выводу о невозможности использовать в подобных случаях модель договора хранения. Сопоставляя договор «отдачи банками в наем ящиков» с договором хранения (в частности, имелся в виду договор поклажи, заключаемый на станции железной дороги), автор обращал внимание на реальный характер договора хранения, который «возникает с момента передачи вещи на хранение. Между тем, получив в свое распоряжение ящик, пользователь может ничего не класть в него» . Другое соображение автора сводилось к тому, что банк не может отвечать как хранитель, поскольку он не знает, каково содержимое ящика .
———————————
Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. II. СПб., 1910. С. 530.
См.: Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. II. С. 529.
Соображения автора как в своей негативной части — имеется в виду отрицание конструкции договора хранения, — так и в позитивной, под которой подразумевается признание соответствия договора особенностям имущественного найма, сохраняют свое значение и теперь. И все же, на наш взгляд, сущность рассматриваемого договора не укладывается целиком в рамки аренды. Достаточно указать на то, что в противном случае не было бы разницы в положении банка, предоставившего сейф напрокат, имея в виду использование его в помещении, принадлежащем клиенту, и предоставление сейфа, который находится в помещении банка.
Между тем такое различие есть, и состоит оно в принятии на себя банком обязанности по охране сейфа. Указанный элемент относится к числу конститутивных для соответствующего договора. Интересны в этой связи соображения самого Г.Ф. Шершеневича относительно перспектив использования «отдачи в наем ящиков». Они сводились к следующему: «Конечно, в нормальное время в таких ящиках никто денег не держит. Но при первом тревожном слухе люди, которые оставляли в банке свои вклады за неимением места для их хранения, теперь могут сразу потребовать свои вклады назад, рассчитывая продержать их в опасное время в неприкосновенном месте» . Но совершенно очевидно — и это подкрепляет сегодняшняя действительность, — без принятия соответствующих обязательств по охране со стороны банка вряд ли кто станет таким образом «спасать свое имущество», используя вместо счета в банке банковский сейф.
———————————
Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. II. С. 530.
Статья 922 ГК не вызывает сомнений в том, что «охрана» составляет неотъемлемую часть «договора хранения с предоставлением сейфа». Это выражается не только в том, что, как предусмотрено в указанной статье, «банк обязан осуществлять контроль за доступом в помещение, где находится предоставленный клиенту сейф», но и в установлении пределов ответственности банка. Имеется в виду, что применительно к рассматриваемому договору ст. 922 ГК устанавливает: «Если договором… не предусмотрено иное, банк освобождается от ответственности за несохранность содержимого сейфа, если докажет, что по условиям хранения доступ кого-либо к сейфу без ведома клиента был невозможен либо стал невозможным вследствие непреодолимой силы».
Приведенная норма охватывает последствия только одного из двух формирующих рассматриваемый договор обязательств — того, которое связано с охраной. Однако наличие в этом же договоре элементов договора аренды позволяет сделать вывод, что к соответствующим отношениям применяется в соответствующей части ст. 612 ГК. В силу этой последней на арендодателя падают последствия, вызванные недостатками переданного в аренду имущества. Типичный для рассматриваемого договора пример — неисправность замка.
Третий договор — тот, по которому банк ограничивает свои обязанности предоставлением в пользование сейфа, не принимая на себя обязанности обеспечить сохранность его содержимого. К этому последнему по счету договору из числа выделенных в ст. 921 — 922 ГК относится содержащееся в п. 4 ст. 922 ГК указание: «К договору о предоставлении банковского сейфа в пользование другому лицу без ответственности банка за содержимое сейфа применяются правила настоящего Кодекса о договоре аренды». Из приведенной нормы вытекает, что в подобном случае банк несет ответственность только по ст. 612 ГК, т.е. за последствия, которые вызваны недостатками переданного в аренду имущества. Однако необходимо иметь в виду, что и в этом случае на банк возлагается обязанность «стороны по договору охраны». Все дело в том, что различаются две разновидности соответствующего договора: с ответственностью за содержимое сейфа и без такой ответственности. В первом случае банк определенным образом гарантирует сохранность содержимого сейфа. По этой причине его ответственность, как отмечалось, и простирается вплоть до непреодолимой силы. Во втором случае — в договоре предоставления сейфа без ответственности — сторона принимает на себя обязательство обеспечить охрану, и не более того. По этой причине банк несет ответственность лишь за последствия своих виновных действий, связанных с охраной. Таким образом, в конечном счете различие между договорами второго и третьего видов состоит в основаниях и вместе с тем в пределах ответственности банка за последствия утраты хранимых в сейфе ценностей: независимо от вины или только за вину.
Хранение в камерах хранения транспортных организаций. Заключенные в таких случаях договоры регулируются находящимися на различных ступенях нормами. При этом иерархия норм принимает такой вид: ст. 923 ГК (1), не противоречащие ей специальные законы и в их числе соответствующие транспортные уставы и кодексы (2), изданные на основе последних другие специальные акты (3), общие положения гл. 47 ГК «Хранение» (4), общие статьи ГК об обязательствах и договорах (5).
Статья 923 ГК различает два способа хранения: путем принятия вещей пассажиров и других граждан камерой хранения и путем помещения вещей в автоматические камеры.
В основе отношений, складывающихся и в первом, и во втором случаях, лежат разные договорные модели, хотя это и не служит препятствием к наличию у того и другого договора ряда общих черт.
Прежде всего следует указать на предмет обоих договоров: им служит обычно ручная кладь. В этих договорах совпадает и субъектный состав: одна из сторон — транспортная организация, в ведении которой находится камера хранения, а ее контрагент — гражданин. ГК особо подчеркивает, что речь идет о транспортной организации общего пользования. Это и объясняет, почему указанные договоры относятся к числу публичных (п. 1 ст. 923 ГК).
Публичный характер рассматриваемых договоров приобретает в этом случае особое значение. Речь идет о том, что указанные договоры являются самостоятельными по отношению к договору перевозки пассажиров и багажа. Соответственно транспортная организация не вправе требовать при приеме вещей предъявления проездного документа. Общая норма, действующая в этих случаях, закрепляет все же преимущества особой категории пассажиров: как уже отмечалось, транзитным пассажирам предоставляется соответствующая услуга в первую очередь (ст. 91 Транспортного устава железных дорог). Естественно, что лицо, претендующее на указанную льготу, должно по требованию транспортной организации предъявлять проездной документ.
Общими являются и содержащиеся в Правилах оказания услуг по перевозке пассажиров, а также грузов, багажа и грузобагажа для личных (бытовых) нужд на федеральном транспорте нормы, в силу которых за естественную порчу сданных на хранение скоропортящихся продуктов железная дорога ответственности не несет, а также установлены требования к самой поклаже. К числу последних относятся, в частности, максимальный вес каждого места (50 кг), запрет сдачи на хранение животных и птиц, огнестрельного оружия, зловонных, огнеопасных, отравляющих, легковоспламеняющихся, взрывчатых и других опасных веществ, а также вещей, которые могут загрязнить или повредить вещи других пассажиров. Кроме того, сдача на хранение в ручной клади денег, облигаций, документов и других ценностей запрещена при отсутствии на железнодорожной станции специализированной камеры хранения. Смысл последней нормы, на что уже обращалось внимание, состоит в том, что транспортная организация вправе, сославшись на предусмотренное в названной норме обстоятельство, отказать в приеме указанных ценностей. Если же она этого не сделает, то тем самым лишается возможности в случае утраты ценностей ссылаться на отсутствие у нее условий их хранения.
Принятие вещи на хранение подтверждается выдачей поклажедателю работником транспортной организации квитанции или номерного жетона. Тот и другой обладают одинаковой правовой силой: они служат достаточным и вместе с тем необходимым доказательством сдачи вещей; соответственно у хранителя возникает обязанность возвратить вещи тому, кто предъявит квитанцию (номерной жетон). Достаточность указанных способов подтверждения сдачи вещей выражается в том, что работник транспортной организации не вправе потребовать от поклажедателя каких-либо дополнительных доказательств принадлежности ему вещи. Признание квитанции и номерного жетона необходимыми доказательствами влечет за собой то, что при отсутствии у лица квитанции (номерного жетона) вещь может быть ему выдана лишь после предварительного представления доказательств принадлежности вещи тому, кто за ней обратился.
Срок хранения определяется транспортными уставами, иными законами и издаваемыми в соответствии с ними правилами. В частности, на железнодорожном транспорте такие сроки установлены правилами перевозки багажа и грузобагажа. Предусмотренные в правилах сроки являются обязательным минимумом и могут быть увеличены по соглашению сторон. Если в определенный таким образом срок вещь не будет получена поклажедателем, транспортная организация обязана хранить ее у себя еще 30 дней. И только после этого вещь может быть продана. В рассматриваемом случае действует одно из общих положений о хранении, предусмотренное ст. 899 ГК. Оно сводится к тому, что продажа возможна после письменного предупреждения поклажедателя (если, разумеется, его адрес был указан в транспортной квитанции). При цене вещи свыше 100 установленных законом минимальных размеров оплаты труда продажа должна осуществляться непременно с аукциона с соблюдением установленного ст. 447 — 449 ГК порядка.
Убытки, которые понес поклажедатель вследствие утраты, недостачи или повреждения вещей, сданных им в камеру хранения, подлежат возмещению хранителем. В интересах поклажедателя установлено, что расчеты должны быть завершены в течение 24 часов с момента заявления требования о возмещении убытков. В противном случае транспортная организация оказывается в положении должника, впавшего в просрочку, с последствиями, предусмотренными в ст. 405 ГК. При применении указанной статьи следует иметь в виду, что в интересах самого хранителя Кодекс предусмотрел необходимость возмещения убытков в рамках произведенной поклажедателем оценки в момент сдачи вещи на хранение. Эта последняя норма позволяет сделать вывод, что, если вещь была принята без такой предварительной оценки, убытки должны быть возмещены в полном объеме и без каких-либо ограничений.
Обычно предметом хранения служат вещи, помещенные в закрытом чемодане, сумке, портфеле, ящике и т.п. В подобных случаях возникает необходимость установить, должен ли хранитель нести ответственность за их содержимое. Судебная практика длительное время давала на этот вопрос отрицательный ответ. Например, в одном из разрешенных еще в 1945 г. дел Верховный Суд СССР занял такую позицию: «Хранитель не отвечает за сохранность содержимого чемодана, если при передаче на хранение не был поставлен в известность (не знал и не должен был знать), что находится в чемодане» . Таким образом, ответственность за все помещенное в «узел» могла наступить только при наличии специальных указаний на этот счет в законе.
———————————
Судебная практика Верховного Суда СССР. 1945. Вып. III/XXIII. 1947. С. 16.
В настоящее время, по крайней мере применительно к отношениям, регулируемым Транспортным уставом железных дорог, на поставленный вопрос должен быть дан иной ответ. Имеется в виду, что никаких исключений из общих правил об ответственности применительно к хранению вещей со скрытым содержимым не установлено. Разумеется, это не освобождает поклажедателя от необходимости представить в случае спора доказательства того, что указанные им вещи действительно находились в «узле». В то же время за хранителем сохраняется право оспорить соответствующие факты. Для решения поставленного вопроса большое значение имеет правило, по которому, как уже отмечалось, вещи должны приниматься на хранение транспортной организацией с предварительной оценкой, производимой поклажедателем. А потому, если у хранителя возникли сомнения по поводу заявленной оценки, он не лишен права потребовать от поклажедателя ознакомить его с содержимым. При отказе поклажедателя исполнить такое требование транспортная организация вправе отказаться от принятия вещи на хранение.
При возникновении отношений по поводу хранения в автоматической камере роль оферты играет выставление в зале такой камеры, готовой к приему вещей. Эта оферта носит публичный характер, поскольку выражает готовность заключить договор (п. 2 ст. 437 ГК) на условиях, доведенных до всеобщего сведения, с любым, кто отзовется. Конклюдентное действие поклажедателя — помещение вещей в камеру — имеет двоякое значение: акцепта и передачи вещи.
Природа отношений, возникающих при хранении в автоматической камере, вызывала значительные споры в литературе. Не оказалась единодушной и судебная практика. Были выдвинуты три разные точки зрения: соответствующий договор должен рассматриваться либо как договор аренды, либо как договор хранения, либо как договор охраны.
Первая из них была выражена, в частности, довольно четко в п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 декабря 1989 г. «О практике рассмотрения судами РСФСР дел по спорам, связанным с обслуживанием населения» . В этом Постановлении лица, обратившиеся за соответствующими услугами, были признаны арендаторами ячейки. «Арендная конструкция» была подвергнута критике со стороны З.И. Цыбуленко . В частности, речь шла об одном из разъяснений Верховного Суда СССР. На вопрос о том, какими нормами следует руководствоваться при рассмотрении требований о возмещении убытков, которые причинены утратой вещей из автоматической камеры хранения, был дан такой ответ: помещая вещи в автоматическую камеру хранения, граждане не передают их станции, и ей неизвестно, находились ли в этих камерах какие-либо вещи. В этих случаях железнодорожная станция предоставляет за определенное вознаграждение гражданам в пользование автоматическую камеру. Складывающееся между сторонами отношение по существу является договором имущественного найма, в силу которого наймодатель предоставляет нанимателю автоматическую камеру во временное пользование за плату . Последовательно придерживаясь такой конструкции, суды отказывались удовлетворять требования о возмещении ущерба за похищенные из автоматических камер вещи, если только оказывалось, что замыкающие устройства были исправными.
———————————
Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1990. N 13. С. 13 — 14.
См.: Цыбуленко З.И. Указ. соч. С. 60 и сл.
Обзор законодательства и судебной практики за III квартал 1971 г. (см.: Цыбуленко З.И. Указ. соч. С. 60).
Оспаривая приведенные положения, З.И. Цыбуленко, со ссылкой на многочисленные литературные источники, приходил к выводу, что в данном случае налицо обычный договор хранения. Помимо прочего, этот вывод обосновывался примерами, доказывавшими абсолютную невозможность применения к рассматриваемым отношениям норм об аренде (имеются в виду правила о ремонте, субаренде и др.) .
———————————
См.: Там же. С. 61.
Конструкция договора аренды в настоящее время получила новых сторонников. Так, С.И. Пегов предлагает исходить из того, что «при помещении ручной клади в КХС (камеру хранения самообслуживания. — М.Б.) железная дорога, владеющая КХС, не принимает от гражданина ручную кладь на хранение, а лишь предоставляет место (ячейку КХС) для краткосрочного хранения ручной клади» .
———————————
Комментарий к Транспортному уставу железных дорог Российской Федерации (постатейный). М., 1998. С. 174.
На наш взгляд, заслуживающей внимания является последняя точка зрения, однако это относится только к той ее части, в какой она исключает существование договора хранения при отсутствии передачи вещи. Вместе с тем сведение рассматриваемого договора с транспортной организацией — арендодателем к одной лишь аренде приводит к тому, что таким образом отпадают основания для вывода, сделанного С.И. Пеговым: «Железная дорога при этом несет ответственность за сохранность ручной клади, помещенной гражданином в КХС, по принципу вины (например, неисправности ячейки КХС, ее запирающихся устройств), при других обстоятельствах, свидетельствующих о вине железной дороги» . Все дело, очевидно, в том, что подобная ответственность, если не считать ответственности за недостатки самой камеры, не может вытекать непосредственно из договора аренды уже потому, что обязанность арендодателя — охранять сданное в аренду имущество — в содержание договора аренды не входит. Арендодатель может принять на себя такую обязанность, но для этого необходимо договор аренды дополнить элементами охраны, с тем, чтобы соответствующий договор стал смешанным (аренда плюс охрана). Именно такое положение, как представляется, и возникает по поводу сдачи вещей в автоматическую камеру. По указанной причине, если возникает пожар в помещении вокзала, его заливает водой или ломаются запоры в автоматической камере, — в этих и в других подобных случаях при определенных условиях речь может идти о нарушении обязательств, составляющих элемент договора аренды. Однако, если грабитель получил доступ в камеру хранения по той причине, что она охранялась ненадлежащим образом (заснул охранник), имеет место нарушение обязательства той же транспортной организации, но вытекающего теперь уже из договора охраны.
———————————
Комментарий к Транспортному уставу железных дорог Российской Федерации (постатейный). М., 1998. С. 174.
В результате следует, очевидно, прийти к выводу, что договор между транспортной организацией и поклажедателем, воспользовавшимся автоматической камерой, не только не является договором хранения как таковым, но и не содержит элементов этого договора: его подлинная природа сводится к «смешению» элементов лишь «аренды» и «охраны».
Хранение в гардеробах организаций. В период действия ГК 1922 г. в связи с отсутствием специального регулирования договора хранения вопрос об основаниях возложения ответственности организаций за утрату переданных им на хранение вещей, в том числе верхней одежды, оставался в литературе спорным. Недостаточно устойчивой была и судебная практика. В соответствии с наиболее распространенной в литературе точкой зрения для признания наличия между организацией и гражданином отношений хранения достаточно было того, что организация возлагала на посетителей обязанность снимать верхнюю одежду. Так, в одном из дел, возникших в связи с утратой пальто в парикмахерской, Верховный Суд СССР, отменяя решение нижестоящего суда, указал: «Суду надлежало выяснить, какие имеются правила в парикмахерской по обслуживанию клиентов, является ли обязательным для клиентов при их обслуживании снятие верхней одежды» . Необходимость для посетителей снимать верхнюю одежду и выделение для этой цели соответствующего места (примером могло служить выставление вешалки) рассматривались как публичная оферта, с тем, что оставление в указанном месте готовой одежды приобретало значение акцепта.
———————————
Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР. М., 1948. С. 176.
Приведенная позиция судебных органов вызвала определенные возражения в литературе. Так, в частности, B.C. Якушев полагал, что «во всех случаях, когда у организации нет специального гардероба, отсутствует договор хранения. Клиент не передает свои вещи определенному лицу, представителю учреждения или организации. По этой причине обязанность возместить стоимость утраченной вещи все же возникает, эта ответственность носит не договорный, а деликтный характер» .
———————————
Якушев В.С. Обязательства, возникающие из договора хранения личных вещей // Советская юстиция. 1990. N 6. С. 59.
Для ответа на поставленный вопрос — о природе рассматриваемых отношений — применительно к действующему ГК следует учесть, что хотя ст. 924 ГК именуется «Хранение в гардеробах организаций», ее содержание выходит за рамки названия. Речь идет о том, что в силу п. 2 этой статьи включенные в нее правила, имеющие в виду хранение в гардеробе организаций, распространяются и на хранение верхней одежды, головных уборов и иных подобных вещей, оставляемых без сдачи их на хранение гражданами в местах, отведенных для этих целей в организациях и средствах транспорта. Таким образом, действующий Кодекс признал ответственность именно договорной (не деликтной!) не только при сдаче вещей в гардероб, но и при оставлении вещей на специально отведенном месте. Законодатель, как можно сделать вывод, исходит из того, что отведение места для хранения вещей (заключение на этот счет граждане могут сделать, в частности, из соответствующего объявления — письменного или устного (например, по местному радио), из поставленной в коридоре или в приемной вешалки и т.п.) признается публичной офертой, а оставление вещи в отведенном месте — акцептом. Прав был, полагаем, В.С. Якушев, утверждая, что договор хранения возникает только при сдаче вещей в гардероб. Однако это не исключает возможности признания сторон в рассматриваемых случаях состоящими все же в отношениях по договору, но не хранения, как при сдаче в гардероб, а опять-таки охраны. По этой причине отпадает необходимость в использовании «запасной» конструкции — деликта.
При сдаче вещей в гардероб организации гражданину выдается номерок или жетон. Указанный способ подтверждения принятия вещи не всегда дает возможность индивидуализировать поклажедателя, а также подтвердить соответствие выдаваемой вещи — той, которая была в свое время передана на хранение. На этот случай распространяется общее правило, допускающее свидетельские показания при возникновении спора о тождестве вещи, принятой на хранение и возвращенной хранителем (имеется в виду п. 3 ст. 887 ГК).
В п. 1 ст. 924 ГК содержатся еще две нормы, и применительно к каждой из них подчеркивается, что она действует лишь при наличии все того же основного признака хранения — передачи вещи. Первая из этих норм посвящена разграничению возмездного и безвозмездного хранения. Установлено, что в подобных случаях («при сдаче вещи на хранение») презюмируется безвозмездность хранения. Возмездность должна быть оговорена или иным способом (при этом особо подчеркнуто — «очевидным») обусловлена при передаче вещи.
Другая норма (также указывающая в качестве условия ее применения на то, что речь идет о «вещи, сданной в гардероб») возлагает на организацию обязанность принять все меры, которые признаются необходимыми общими положениями о хранении.
Принципиальную особенность рассматриваемого вида хранения составляет отказ от неодинакового подхода к требованиям, предъявляемым хранителю при решении вопроса о возложении на него ответственности за утрату, недостачу или повреждение вещи. Имеется в виду учет того, был ли договор возмездным или безвозмездным. В данном случае то обстоятельство, что хранителю не выплачивается вознаграждение, его ответственности не сужает.
В заключение следует отметить, что выделение без каких-либо оговорок рассматриваемого договора в ГК служит, помимо других, еще одним аргументом против выдвинутой в свое время идеи распространить на отношение к хранению личных вещей в случаях, когда они передаются организации, в которой потерпевший работает и в связи с его работой, нормы трудового, а не гражданского права. Думается, что для этого нет ни теоретических, ни практических оснований .
———————————
См.: Стависский П. Договор хранения или трудовые отношения // Советская юстиция. 1974. N 18. С. 23 и сл.
Хранение в гостинице. Статья 925 ГК, посвященная этому виду отношений, является специальной по отношению к ст. 924, которая устанавливает общие правила хранения в гардеробах организаций. Отношения, регулируемые ст. 925 ГК, отличаются от тех, которые имеет в виду ст. 924 ГК, по признаку исключительности субъектного состава. Прежде всего это относится к хранителям. Хотя ст. 925 именуется «Хранение в гостинице», она распространяется на хранение вещей граждан в мотелях, домах отдыха, пансионатах, санаториях, банях и других подобных организациях (п. 5 ст. 925 ГК). При всем том существует определенный признак, объединяющий все такие организации. Он заключается в том, что сохранение вещей неизменно сопутствует тем основным услугам, для оказания которых такие организации созданы, а собственно хранение составляет часть подобных услуг.
С этим связаны по крайней мере два последствия. Первое выражается в том, что определенные обязанности, относящиеся к обеспечению сохранности вещей граждан, непосредственно возникают из договора, который заключен по поводу оказания основной услуги. Имеются в виду договоры на проживание в гостинице, договоры по поводу пребывания в санатории или пансионате и т.п.
Второе сводится к тому, что в сферу действия ст. 925 ГК входит, причем автоматически, только то лицо, которое заключило договор по поводу оказания основной услуги. Поскольку ст. 925 ГК является специальной по отношению к ст. 924 ГК, к лицам, не входящим в круг тех, на кого распространяется ст. 925 ГК, применяется в соответствующих случаях ст. 924 ГК. Этой последней надлежит, в частности, руководствоваться при утрате, гибели или повреждении вещей, принадлежащих тому, кто пришел к постояльцу в гости либо по делам службы.
В соответствии с п. 1 ст. 925 ГК гостиница, а значит, и все другие организации, о которых идет речь в указанной статье, отвечают за утрату, недостачу или повреждение вещей, которые были внесены постояльцами «без особого на то соглашения». Это позволяет сделать вывод, что договор по поводу проживания в гостинице является смешанным, включающим, помимо прочего, непосредственное оказание различных по характеру услуг, в частности и тех, о которых идет речь. В силу императивного характера приведенной нормы стороны обязаны ею руководствоваться, а значит, считать соответствующие положения частью договора по поводу проживания независимо от того, достигли ли они по указанному поводу согласия либо нет. Более того, придавая особое значение соответствующему правилу, ГК (п. 4 ст. 925), подобно тому, как это имеет место в законодательстве многих других стран, счел необходимым предусмотреть: «Сделанное гостиницей объявление о том, что она не принимает на себя ответственности за несохранность вещей постояльцев, не освобождает ее от ответственности». Приведенная норма подлежит распространительному толкованию и соответственно позволяет сделать вывод, что если гостиница (иная организация, на которую распространяются правила о хранении в гостинице) включает условие о ее освобождении от ответственности в заключенный ею договор (например, в санаторную путевку), в силу ст. 168 ГК это условие должно быть признано недействительным. Примером может служить и принятая Советом Европы в декабре 1962 г. Конвенция об ответственности владельцев гостиниц за имущество постояльцев. В ее ст. 6 оговорена недействительность любых объявлений, а также включенных в договор условий о полном или частичном освобождении от ответственности за убытки, причиненные постояльцу.
Пункт 1 ст. 925 ГК различает три ситуации, при которых юридический факт, с которым связано наступление соответствующей ответственности, т.е. внесение вещи, считается наступившим. Сюда относится то, что вещь вверена работнику гостиницы или помещена в гостиничном номере либо в предназначенном для этого месте. Последние две ситуации отличаются тем, что при них отсутствует конститутивный элемент договора хранения — принятие вещей хранителем и их возврат поклажедателю. Таким образом, и при этой ситуации речь идет не о хранении, а об ином договоре — охраны. Как и во всех других случаях конкуренции между договорами хранения и охраны, практическое значение имеет, помимо прочего, то, что обязанность доказывания факта утраты, похищения или повреждения лежит не на том, кто оказывает услуги по охране, а на его контрагенте.
Общая норма об ответственности гостиницы за утрату, недостачу или повреждение вещей постояльцев не распространяется на принадлежащие им деньги, иные валютные ценности и другие драгоценные вещи. По поводу указанных вещей необходимо заключение специального договора. По своей природе это обычный договор хранения, который подчинен действию общих положений о договорах хранения. В частности, речь идет об обязательной письменной форме, если только в соответствии со ст. 887 ГК стоимость передаваемых на хранение ценностей превышает десять минимальных размеров оплаты труда. Особый случай составляет помещение ценных вещей в индивидуальный сейф, который был предоставлен постояльцу гостиницей. При этом не имеет значения, помещен ли сейф в его номере или в любом ином помещении. Имеется в виду, что передача клиенту ключа от сейфа и оставление открытой захлопывающейся дверцы сейфа, расположенного вне номера, должны в равной мере рассматриваться как публичная оферта, адресованная конкретно постояльцу.
Статья 925 (п. 2) ГК ограничивает пределы ответственности гостиницы за несохранность содержимого сейфа. Если гостиница сможет доказать, что по условиям хранения доступ кого-либо к сейфу без ведома постояльца был невозможен или стал возможным вследствие непреодолимой силы, она освобождается от ответственности. Освобождение от ответственности должно последовать и в случаях, когда утрата последовала вследствие виновных действий постояльца (не закрыл сейф). Соответствующая норма позволяет сделать вывод, что в действительности и тогда складывающиеся между сторонами отношения представляют собой все же договор хранения.
Содержащееся в том же п. 2 ст. 925 ГК указание на то, что гостиница несет ответственность за утрату денег, иных валютных ценностей, ценных бумаг и других драгоценных вещей при условии, если они были приняты гостиницей на хранение или помещены постояльцем в предоставленный ему гостиницей сейф, должно оцениваться под углом зрения публичного характера соответствующего договора. Это означает, что указанная норма об исключении ответственности за утрату, недостачу или повреждение перечисленных вещей не действует, если постоялец докажет, что гостиница отказалась принять эти вещи на хранение .
———————————
Приходится сожалеть, что возникает необходимость формулировать соответствующее положение, исходя из общих принципов, содержащихся в § 1 гл. 47 ГК. Вероятно, подобно Конвенции, о которой шла речь выше, следовало бы предусмотреть в самом Кодексе, что указанное правило об ограничении ответственности гостиницы не распространяется на случаи, когда она отказалась принять на хранение ценные вещи.
Наконец, следует особо выделить общую норму, которая в равной мере относится ко всем вообще договорам, связанным с хранением в гостинице. Речь идет об установлении обязанности постояльца, обнаружившего утрату, недостачу или повреждение своих вещей, без промедления поставить в известность о совершившемся администрацию гостиницы. При этом п. 5 ст. 925 ГК предусматривает, что в противном случае гостиница освобождается от ответственности за несохранность вещей. Думается, что соответствующая норма является слишком широкой. Вряд ли есть основания для освобождения гостиницы от ответственности, если постоялец сможет доказать, что просрочка, о которой идет речь, не препятствовала сама по себе установлению обстоятельств, которые привели к утрате хранимых вещей. Таким образом, как представляется, налицо один из случаев, при которых возникает необходимость в ограничительном толковании соответствующей нормы.
Хранение вещей, являющихся предметом спора (секвестр). Секвестр как способ и вид хранения, как уже отмечалось, был выделен еще в Древнем Риме. В титуле III книги шестидесятой Дигест, посвященной хранению, содержится ряд фрагментов, относящихся к секвестру. Одна из особенностей хранения, осуществляемого при секвестре, состояла в том, что, поскольку неизвестно было, кому же принадлежит (будет принадлежать) спорная вещь, секвестратор, в отличие от обычного хранителя, который обладал только правом держания, признавался ее владельцем. С этим, как подчеркивал Флорентин, было связано то, что время, в течение которого вещь находилась на хранении у секвестратора, не шло в счет срока, необходимого для признания права собственности по давности владения .
———————————
Дигесты Юстиниана / Избранные фрагменты в пер. и под ред. И.С. Перетерского. М., 1984. С. 265. В этом же фрагменте можно прочитать, что «собственность на вещь, сданную на хранение, остается у сдавшего; также и владение, разве что вещь была сдана секвестратору, ибо в этом случае секвестратор является владельцем; эта сдача на хранение производится для того, чтобы это время не шло в пользу (давностному) владению ни одного из них…».
В послереволюционное время секвестр в России был впервые урегулирован лишь действующим Кодексом. Соответственно в ст. 926 ГК выделены два вида секвестров. Речь идет о секвестре договорном и секвестре судебном. Смысл договорного секвестра раскрывается в п. 1 ст. 926 ГК. Подобно тому, что имело место в Риме, двое или несколько лиц, между которыми возник спор о праве на вещь, передают ее третьему лицу, принимающему на себя обязательство по разрешению спора возвратить вещь тому лицу, которому она будет присуждена по решению суда либо по соглашению всех спорящих лиц.
Наряду с договорным секвестром, при котором вещь передается третьему лицу по согласованной воле спорящих сторон, существует и судебный секвестр, т.е. такой, который установлен во исполнение судебного решения. Хранитель в последнем случае либо назначается самим судом, либо суд предоставляет сторонам возможность согласовать, кто будет исполнять соответствующую функцию, т.е. с кем будет заключен такой договор.
Хранение в порядке секвестра обладает тремя особенностями. Первая относится к его предмету. Как уже отмечалось, им могут быть не только движимые, но и недвижимые вещи. Вторая выражается в презумпции права третьего лица на получение от сторон в договоре (при судебном решении — от сторон в споре) определенного вознаграждения. Вместе с тем спорящие стороны или суд вправе установить в договоре (суд в своем решении) иное, т.е. безвозмездность хранения.
Следует учесть и третью особенность секвестра, закрепленную в п. 2 ст. 926 ГК: независимо от того, идет ли речь о договорном или судебном секвестре, если иное не предусмотрено законом, согласие на хранение должен дать хранитель.
Под признаки судебного секвестра подходит арест имущества должника с передачей его на хранение. Эта мера может быть применена в порядке обеспечения иска (см. ст. 76 АПК РФ и ст. 134 ГПК РСФСР). Федеральный закон «Об исполнительном производстве» предусматривает обстоятельства, при которых применяется соответствующая мера на стадии исполнения решений (ст. 51 Закона). При этом ст. 53 Закона гласит, что подвергнутое аресту имущество может быть передано на хранение лицам, назначенным судебным приставом-исполнителем. Порядок и условия хранения арестованного и изъятого имущества определяются Правительством РФ. В самой ст. 53 Закона предусмотрено, что в указанных случаях подлежит выплате вознаграждение хранителю (если он не является членом семьи должника или работником организации-должника), возмещаются понесенные им необходимые расходы по хранению имущества за вычетом фактически полученной выгоды от использования переданного на хранение имущества, если по его свойствам такое пользование не влечет ни уничтожения имущества, ни уменьшения его стоимости.
КонсультантПлюс: примечание.
Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 5 мая 1995 г. N 70-ФЗ утратил силу с 1 сентября 2002 года в связи с принятием Федерального закона от 24.07.2002 N 96-ФЗ «О введении в действие Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации».
———————————
См.: Положение о порядке и условиях хранения арестованного и изъятого имущества. Утверждено Постановлением Правительства РФ от 7 июля 1998 г. (Собрание законодательства РФ. 1998. N 28. Ст. 3362).