В консенсуальном и тем самым двустороннем договоре безвозмездного пользования вещью первым по времени возникает вопрос об исполнении ссудодателем обязанности передать вещь и последствиях ее нарушения.
В послереволюционной истории гражданского права, с учетом последовательной смены Гражданских кодексов РСФСР (РФ), выделяются три этапа.
До принятия ГК 1964 г. не было особой ясности в вопросе о том, можно ли вообще возлагать на ссудодателя такую ответственность. Так, в учебниках 1938 и 1944 гг., стоявших на разных позициях в вопросе о природе рассматриваемого договора (первый рассматривал его фактически в качестве разновидности займа, а второй — как самостоятельный, но все же наиболее близкий к иному договор — имущественного найма), в равной мере не выделялась соответствующая обязанность ссудодателя <*>.
———————————
<*> См.: Гражданское право. Ч. II. М., 1938. С. 140 и сл.; Гражданское право. Т. 2. М., 1944. С. 73.
И только В.А. Рясенцев обратил внимание, совершенно очевидно имея в виду консенсуальный договор, на затруднительное положение того, кто хотел все же получить безвозмездно обещанную вещь <*>. Оценивая впоследствии взгляды В.А. Рясенцева, А.И. Пергамент признавала правильной уже ту его мысль, что «момент безвозмездности в договоре ссуды в условиях социалистического общества отнюдь не всегда влечет за собой лишение юридической силы обещания предоставить вещь в пользование» <**>.
<*> См.: Рясенцев В.А. Договор безвозмездного пользования // Советская юстиция. 1938. N 19.
<**> Отдельные виды обязательств. С. 196.
Конструкция самой А.И. Пергамент имела исходным моментом признание того, что «соглашение о предоставлении вещей во временное пользование безвозмездно, в порядке товарищеской взаимопомощи не только является фактом, обозначающим заключение договора безвозмездного пользования вещью. Такое соглашение вообще не имеет никаких юридических последствий, в частности и тех, которые приданы предварительным соглашениям о заключении в будущем договора займа… или договора купли — продажи строений…» <*>.
———————————
<*> Там же.
Нетрудно заметить, что и В.А. Рясенцев, и А.И. Пергамент оторвали вопрос об обязанности в первую очередь передать вещь в натуре от того, что должно было служить ее основой, — консенсуального характера договора. Таким образом, и В.А. Рясенцев, и А.И. Пергамент решали вопрос об обязательстве передать вещь в отрыве от характера договора — его реальности или консенсуальности. К этому следует добавить, что А.И. Пергамент, используя не совсем убедительные аргументы, отвергла, как видно из приведенных ее положений, другое возможное основание возникновения соответствующей обязанности, наряду с консенсуальным характером договора, — предварительный договор. В результате в этой чисто юридико — технической проблеме все свелось к тому, что наличие соответствующей обязанности ставилось непосредственно в зависимость от того, какой интерес закрепляется договором — публичный или частный. При этом указанное обстоятельство — характер интереса — рассматривалось не как мотив законодателя, а как юридический факт, способный породить соответствующее обязательство. Практически это означало, что общественный интерес признавался юридическим фактом, который сам по себе порождал обязательство передать вещь.
Сходную позицию, с точки зрения выводов, занимал О.С. Иоффе. Четко проводя различие между консенсуальным договором ссуды, охватывающим обязанность передать вещь, и договором реальным, при котором такая обязанность исключалась, он вместе с тем точно так же признавал исходным разный характер отношений. Имеется в виду, что реальным, т.е. исключающим обязанность передать вещь в безвозмездное пользование, должен был считаться договор, заключенный «в порядке оказания товарищеских услуг… между гражданами», а консенсуальным — договор, в качестве участников которого «выступают социалистические организации.
———————————
<*> Иоффе О.С. Советское гражданское право: Курс лекций: Отдельные виды обязательств. М., 1961. С. 146.
ГК 1964 г., судя по определению соответствующего договора, допускал возможность существования в равной мере как реальных, так и консенсуальных договоров ссуды. Имеется в виду включение в его ст. 342 указания: «обязуется передать или передает…». При этом в саму соответствующую главу была включена специальная ст. 344 «Последствия непредоставления имущества в безвозмездное пользование», выделявшая только один случай — заключение консенсуального договора, в котором в качестве ссудодателя выступала социалистическая организация. И для этого случая ст. 344 предусматривала последствия, аналогичные предусмотренным для договора имущественного найма: право истребовать передачу вещи в натуре и взыскать убытки, причиненные задержкой передачи вещи, либо, отказавшись от договора, взыскать убытки, причиненные неисполнением. Единственное отличие от договора имущественного найма, несомненно отражающее безвозмездность передачи имущества по договору ссуды, состояла в том, что убытки могли взыскиваться только в части, представляющей собой реальный ущерб. Тем самым снимался вопрос о возмещении упущенной выгоды. Существование ст. 344 ГК при умолчании в ней вопроса о последствиях неисполнения обязательства передать вещь для иных ситуаций, кроме тех, в которых ссудодателем выступала социалистическая организация, послужило для О.С. Иоффе основанием для того же, что и сделанный применительно к периоду, предшествующему принятию ГК 1964 г., вывода, который приводился выше.
В частности, речь шла о том, что за пределами, охватываемыми ст. 344, договоры ссуды, «когда оказывая товарищеские услуги, ее совершают граждане» <*>, — должны были быть непременно реальными.
———————————
<*> См.: Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 403.
Особый, исключительный характер ст. 344 ГК 1964 г. позволял сделать вывод, что в ситуациях, не укладывающихся в эту статью, последствием непередачи вещи могло быть только возмещение убытков, в зависимости от заявленного ссудополучателем требования — мораторных (если, несмотря на пропуск срока, ссудополучатель не ставил вопроса о расторжении договора) или компенсаторных (когда по требованию ссудополучателя в связи с передачей вещи договор расторгается).
Действующий ГК ничем не ограничивает права сторон выбрать для себя любую из двух моделей — реального или консенсуального договора. Что же касается непередачи вещи, то соответствующие последствия возникают лишь при консенсуальном договоре и выражаются в том, что при непередаче вещи ссудополучателю у него возникает право потребовать расторжения договора безвозмездного пользования и возмещения понесенного им реального ущерба (ст. 692 ГК).
Поскольку ст. 398 ГК предоставляет право требовать исполнения в натуре обязательства передать вещь только в случае, когда речь идет о необходимости «передать индивидуально — определенную вещь в собственность, в хозяйственное ведение, в оперативное управление или в ВОЗМЕЗДНОЕ (выделено нами. — М.Б.) пользование», то с учетом исключительного, не допускающего распространительного толкования характера соответствующей нормы следует признать, что требования ссудополучателя передать ему вещь в натуре — при любом варианте, в том числе и независимо от субъектного состава договора, — удовлетворению не подлежат.
К передаваемому предмету договора предъявляются два различных по характеру требования: одно из них имеет в виду физические, а другое — юридические качества вещи.
Прежде всего речь идет о необходимости предоставить вещь в состоянии, которое соответствует условиям заключенного договора и назначению вещи. Из этих двух критериев — содержание договора и назначение вещи — приоритетом пользуется первый. Второй играет роль субсидиарную, дополняя в качестве критерия все, что не было предусмотрено в договоре, и не противоречит ему. Качественные показатели предмета договора, подобно тому как это предусмотрено договором поставки, включают и требования комплектности передаваемой вещи. Это означает необходимость передать вещь в полном составе, включая, помимо собственно вещи, принадлежности последней и относящиеся к ней документы (инструкции по использованию, технический паспорт и т.п.). При этом допускается «иное», т.е. расширение либо сужение комплектности в конкретном договоре.
Указанные требования, содержащиеся в пп. 1 и 2 ст. 691 ГК, в полном объеме воспроизводят те, которые включены в п. 2 ст. 611 ГК («Предоставление имущества арендатору») <*>. Таким образом, принципиальное значение имеет то, что различие в правовом режиме аренды и ссуды требований к физическим свойствам вещи во всяком случае не затрагивает.
———————————
<*> Правда, набор перечисленных документов в указанных статьях не вполне совпадает. Так, в ст. 691 ГК идет речь об инструкции по использованию и техническом паспорте, а в ст. 611 — о техническом паспорте и сертификате качества. Однако указанное различие не имеет особого значения, поскольку в той и другой статьях перечень прилагаемых документов является лишь примерным и незамкнутым.
Специальная статья ГК (имеется в виду ст. 693) посвящена ответственности ссудодателя за недостатки вещи, переданной в безвозмездное пользование. Прежде всего ею предусмотрена ответственность ссудодателя за недостатки вещи, которые он умышленно или по грубой неосторожности не оговорил при заключении договора. Если ссудополучателем обнаружены недостатки, о которых идет речь, ему предоставляется на выбор предъявить одно из следующих требований: досрочного расторжения договора и возмещения понесенного реального ущерба, либо безвозмездного устранения недостатков вещи ссудодателем, либо возмещения своих расходов на устранение недостатков вещи. Но если ссудодатель извещен о заявленных ссудополучателем требованиях или о его намерении устранить недостатки вещи за счет ссудодателя, последнему предоставляется возможность заменить, но непременно без промедления, неисправную вещь другой такой же вещью, которая находится в надлежащем состоянии.
Наконец, специально оговорена необходимость освобождения ссудодателя от ответственности за недостатки вещи, которые стороны оговорили при заключении договора, либо были заранее известны ссудополучателю, либо должны были бы быть обнаружены им во время осмотра вещи или проверки ее исправности при заключении договора или при передаче вещи (п. 3 ст. 693 ГК).
А теперь о юридических качествах вещи. Речь идет об обязанности ссудодателя передать вещь, которая не обременена правами третьих лиц. В подобных случаях при передаче вещи указанные права (обременения) сохраняют свою силу. Имеется в виду, что в соответствии со ст. 694 ГК передача вещи в безвозмездное пользование не служит основанием ни для прекращения, ни для изменения прав третьих лиц на вещь. В качестве примера в Кодексе указаны сервитут и право залога. К этому можно прибавить права аренды и др.
Наличие прав третьих лиц тем самым предопределяет в соответствующей части объем прав, приобретаемых в результате договора самим ссудополучателем. В этой связи, защищая интересы последнего, законодатель возлагает на ссудодателя обязанность предупредить ссудополучателя о всех такого рода правах. И сделать это ссудодатель должен непременно при заключении договора, т.е. тогда, когда согласованной волей сторон решается вопрос и о заключении договора, и о его содержании. Придавая большое значение соответствующей обязанности ссудодателя, служащей одной из гарантий свободного волеизъявления ссудополучателя, последнему предоставляется право при неисполнении этой обязанности ссудодателем требовать расторжения договора и возмещения убытков. При этом, как и в других выделенных в гл. 36 ГК случаях, ответственность ссудодателя в форме возмещения убытков ограничивается только реальным ущербом, исключая тем самым упущенную выгоду.
Статьи 693 и 694 ГК в части, относящейся к предъявляемым к переданной вещи требованиям, распространяются не только на консенсуальные, но и на реальные договоры. Это не исключает необходимости при решении вопроса о последствиях нарушения соответствующих требований учитывать особенности самих договоров, имея в виду, что для одних из них передача вещи представляет собой исполнение возникшего обязательства, а для других — только стадию в заключении договора. Это означает, в частности, что при реальной ссуде нарушение соответствующих требований имеет значение главным образом для решения вопроса о том, должен ли договор считаться заключенным.
Основная обязанность ссудополучателя выражается в надлежащем содержании полученной вещи. Указанная обязанность регулируется как соответствующими нормами гл. 34 «Аренда», к которым отсылает п. 2 ст. 689 ГК, так и отдельными статьями главы, посвященной безвозмездному пользованию.
Первая из такого рода норм относится к пользованию полученным имуществом. Специальный на этот счет режим предусмотрен ст. 615 ГК. Он включает прежде всего обязанность пользоваться полученной вещью в соответствии с условиями договора, а на случай отсутствия в нем такого рода условий вступает в силу требование, которое вытекает из самого назначения имущества. В соответствии с п. 3 ст. 615 ГК в подобных случаях ссудодатель вправе требовать расторжения договора и возмещения убытков. При этом убытки, предусмотренные ст. 15 ГК, взыскиваются в полном объеме: наряду с реальным ущербом возмещается таким же образом и упущенная выгода.
Тенденция, основанная на учете того, в чьих интересах заключается договор, нашла свое выражение и в ряде статей, регулирующих договор о безвозмездном пользовании вещью. Одна из них посвящена содержанию вещи ссудополучателем. Применительно к указанной обязанности залогодатель отказался от распространения на ссуду режима аренды и соответственно включил на этот счет специальную норму (ст. 695 ГК). Сравнивая между собой статьи о ссуде и об аренде, нетрудно заметить их различие. Так, возлагая на ссудополучателя обязанность поддерживать полученную в безвозмездное пользование вещь в исправном состоянии, эта статья, на случай указания иного в договоре, предусматривает, что на ссудополучателя возлагается, во-первых, обязанность производить за свой счет и текущий и капитальный ремонт, а во-вторых, нести все расходы на содержание вещи. Записанная в п. 2 ст. 616 такая же обязанность арендатора — поддерживать полученное имущество в исправном состоянии — имеет несколько отличное обеспечение. Это связано с тем, что в отличие от ссуды при аренде существует презумпция в пользу несения арендатором обязанности производить за свой счет только текущий ремонт. Правда, и решения вопроса о расходах на содержание вещи не совпадают, поскольку предполагается, что эти расходы также падают на арендатора.
Что касается ссуды, то установление порядка, при котором все расходы, относятся ли они к обычным или чрезвычайным, возложены на ссудополучателя, нельзя признать удачным. Думается, что чрезвычайные расходы, понесенные в интересах сбережения вещи, следовало бы возложить на ссудодателя. Такое решение сняло бы прежде всего сомнение относительно того, что тем самым в скрытой форме безвозмездное пользование превращается в возмездное. Должно быть учтено и другое соображение: возложение чрезвычайных расходов на ссудодателя могло бы оказаться выгодным именно для него, так как стимулировало бы ссудополучателя на принятие необходимых мер к сохранению вещи в чрезвычайных ситуациях, так как ссудополучатель знал бы, что понесенные им таким образом расходы ему возместит контрагент. А для защиты интересов ссудодателя целесообразно было бы в подобных случаях оговорить необходимость в виде общего правила производить такие расходы, предварительно поставив его в известность. При этом должно быть оставлено место для «деятельности в интересах другого лица без поручения» на случаи, когда обстоятельства складываются таким образом, что у ссудополучателя нет возможности поступить подобным образом (например при пожаре).
В ходе осуществления пользования вещью ссудодатель может производить различные ее улучшения. И тогда возникает вопрос об их судьбе. Соответствующий вопрос регулируется пп. 1 и 3 ст. 623 ГК («Улучшение арендованного имущества»). Указанная статья делит произведенные улучшения на отделимые и не отделимые без вреда для вещи. Первые, если иное не предусмотрено договором, составляют собственность ссудополучателя. Иное дело — неотделимые улучшения. Они являются собственностью ссудополучателя, причем произведенные для этой цели расходы ссудополучателя, если иное не предусмотрено законом, подлежат возмещению ему со стороны ссудодателя только при условии, если последний дал на то свое согласие.
Безвозмездное пользование чужой вещью отразилось и на правилах о распределении между сторонами риска случайной гибели или случайного повреждения вещи.
В соответствии со ст. 696 ГК на ссудополучателя возлагается этот риск при условии, если вещь погибла или была повреждена в связи с тем, что ссудополучатель использовал ее не в соответствии с договором или назначением вещи либо передал вещь третьему лицу, не получив на то согласия ссудодателя.
Смысл указанной нормы состоит в том, что в обоих случаях речь идет о случайных последствиях, допущенных ссудополучателем при нарушении договора. Поскольку приведенная норма носит исключительный характер, следует признать, что за ее пределами действует ст. 211 ГК с ее общей презумпцией в пользу того, что риск случайной гибели или случайного повреждения имущества (вещи) несет, если иное не предусмотрено законом или договором, собственник. Таким образом, речь идет об определенном ограничении действия известного из римского права и закрепленного ст. 211 ГК принципа: риск случая падает на собственника.
Безвозмездность пользования чужой вещью повлекла за собой необходимость особого отношения к полученной вещи. Ее нужно ценить больше, чем свою, и соответственно к ней относиться. Подобно тому как это было сделано в законодательстве ряда других стран, теперь и ст. 696 ГК исходит из правила: если обстоятельства сложились таким образом, что возникла опасность, общая для полученной вещи и какой-либо своей, но при этом спасти можно только одну из них, то ссудополучателю, который предпочел спасти собственную вещь, придется нести последствия гибели (повреждения) полученной вещи. Следовательно, чтобы освободить себя от ответственности в подобной ситуации, ссудополучателю придется доказать отсутствие «свободы выбора» (один из вариантов — то, что стоимости своей и полученной в безвозмездное пользование вещи несоизмеримы). В результате все же оказывается, что тем самым критерий — «отношение к чужой вещи, как к своей», которым руководствуются, например, при оценке действий хранителя (п. 3 ст. 891 ГК), применительно к ссудополучателю оказывается недостаточным.
Законодатель счел необходимым включить в гл. 36 специальные правила об ответственности за вред, причиненный третьему лицу в результате использования вещи. Посвященная этому ст. 697 ГК возлагает на ссудодателя ответственность за вред, причиненный третьим лицам в результате использования вещи, если он не докажет, что вред причинен вследствие умысла или грубой неосторожности ссудополучателя или лица, у которого вещь оказалась с согласия ссудодателя.
Прежде всего ст. 697 ГК позволяет сделать вывод, что ссудодатель должен всегда нести ответственность при отсутствии умысла или грубой небрежности ссудополучателя (лица, у которого эта вещь оказалась с согласия ссудодателя). Между тем в силу п. 2 ст. 1064 ГК основанием освобождения причинителя от возмещения вреда служит отсутствие собственной его вины. Таким образом, ссудодатель, руководствуясь этой последней статьей, может быть освобожден от ответственности, если отсутствуют одновременно как вина ссудополучателя, так и его собственная вина.
Еще большие сомнения возникают при сопоставлении той же ст. 697 со ст. 1079 ГК, которая устанавливает повышенную ответственность владельца источника повышенной опасности. Имеется в виду при этом, что ст. 1079 ГК относит к числу владельцев источника и тем самым субъектов повышенной ответственности, среди других лиц, в частности арендатора, а также и тех, кто действует «по доверенности на право управления транспортным средством». В эту категорию в случае причинения вреда попадает и ссудополучатель, которому была передана в безвозмездное пользование автомашина и выдана для управления ею доверенность. Если учесть, что тем самым ссудодатель в этот момент уже не являлся в силу ст. 1079 ГК «владельцем источника повышенной ответственности», то создается явная коллизия между этой статьей ГК, которая устанавливает ответственность «владельца» независимо от вины, и ст. 697 ГК, которая во всех случаях, включая и те, когда ссудополучатель выступает как «владелец источника», считает необходимым основанием ответственности его вину.
На наш взгляд, оптимальным выходом из создавшегося положения могло бы стать изменение редакции соответствующей статьи, с тем чтобы из нее однозначно следовало: предметом этой статьи служат отношения между контрагентами, но не между одним из них и потерпевшими. Имеется в виду ограничение только вопросами регрессной ответственности сторон договора друг перед другом.
Один из основных вопросов, относящихся к договору ссуды, — возможность сдачи предмета договора в поднаем и перенаем.
Пункт 2 ст. 615 ГК, которым регулируются отношения сторон, связанные со сдачей вещи арендатором в поднаем и перенаем, заведомо исключен из числа распространяющих свою силу на ссуду (в п. 2 ст. 689 ГК указаны только пп. 1 и 3 ст. 615 ГК).
Специальные нормы, непосредственно регулирующие договорные отношения, связывающие ссудополучателей с третьими лицами, в ГК (имеется в виду гл. 36) отсутствуют. Однако новый Кодекс все же упоминает о таких отношениях. Имеется в виду, что п. 1 ст. 698 ГК называет одним из оснований заявления требования о досрочном расторжении договора безвозмездного пользования то, что ссудополучатель без согласия ссудодателя передал вещь третьему лицу. Отсюда от противного следует, что «с согласия» поступить подобным образом можно. Приведенная норма позволяет восполнить явный пробел гл. 36, под которым подразумевается отсутствие нормы, соответствующей по содержанию ст. 346 ГК 1964 г. («получивший имущество в безвозмездное пользование вправе предоставить это имущество в пользование третьему лицу лишь с согласия передавшего имущество, оставаясь ответственным перед ним»). В данном случае речь идет не о поднайме, а о передаче вещи ссудополучателем третьему лицу в такое же безвозмездное пользование.
Есть все основания полагать, что такое же решение должно последовать и при перенайме: подобный переход прав ссудополучателя возможен с согласия ссудодателя, воля которого тем самым будет выступать необходимой предпосылкой для возникновения отношений с новым ссудополучателем.
Иной, негативный ответ должен быть дан на вопрос относительно возможности сдачи вещи ссудополучателем в поднаем даже с согласия ссудодателя. И дело, как нам кажется, не в том, что «в этом случае доход ссудополучателя следовало бы считать его неосновательным обогащением» <*>, а в ином — в недопустимости нарушения принципа «никто не может передать другому больше прав, чем он сам имеет». Следовательно, передать в поднаем может только арендатор, т.е. тот, кто и сам владеет вещью.
———————————
<*> Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. Т. 2. С. 147. В подтверждение того же в цитируемом издании содержится ссылка на «Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР» под редакцией С.Н. Братуся, О.Н. Садикова (М., 1982. С. 416). Противоположную точку зрения высказывал Ю. Романец (см.: Романец Ю. Безвозмездные договоры в Гражданском кодексе Российской Федерации // Право и экономика. 1998. N 11. С. 16).
Гражданский кодекс особо выделяет наряду с досрочным расторжением договора каждой из сторон в соответствии с указанными в ст. 698 основаниями также порядок отказа от договора безвозмездного пользования (ст. 699). Прежде всего речь идет о праве каждой из сторон в любое время отказаться от договора, если в нем не указан срок. Для этого стороне необходимо известить контрагента за один месяц, если договором не предусмотрен иной срок.
Что же касается ссудополучателя, то он вправе в аналогичном порядке (также с предварительного уведомления за один месяц или в иной указанный срок) отказаться от заключенного договора, даже когда в договоре наличествует срок его действия.
Прекращение договора связано с исполнением еще одной обязанности ссудополучателя — возвращением вещи. При этом данный договор отличается от всех других, включающих обязанность возврата полученной вещи (имеются в виду договоры аренды, дарения и хранения), тем, что требование к качеству возвращаемой вещи включено в легальное определение этого договора. Имеется в виду содержащееся в нем требование о необходимости возвратить не просто ту же вещь, но непременно в том же состоянии, в каком она была получена с учетом ее нормального износа или в обусловленном договором состоянии. Указанные требования в конечном счете связаны с тем, что сторона предоставляет свою вещь в безвозмездное пользование в расчете на то, что она будет ей возвращена.
С возвратом связан и вопрос о гарантиях исполнения обязательств, лежащих на ссудополучателе, — таких, в частности, как возмещение убытков в предусмотренных гл. 36 ГК случаях (в частности, в связи с непередачей принадлежностей и документов — ст. 691, обнаружением недостатков вещи — ст. 693 и др.). Речь идет об использовании такого способа обеспечения, как удержание вещи. На наш взгляд, это возможно даже и при отсутствии на этот счет указаний в гл. 36 ГК. Такой вывод следует сделать, поскольку удержание как таковое является способом обеспечения, вытекающим непосредственно из закона, притом рассматриваемые применительно к ссуде ситуации соответствуют той, которая предусмотрена в п. 1 ст. 359 ГК. Речь идет о двух обязательствах, при этом в одном из них ссудополучатель — должник, у которого находится принадлежащая кредитору — ссудодателю вещь, а в другом, наоборот, должником является ссудодатель, который соответствующую свою обязанность (возместить убытки) не выполняет.