§ 2. Понятие Особенной части уголовного права

В современной отечественной уголовно-правовой литературе можно встретить немало вариантов конструирования понятия Особенной части. Если не все, то большинство их в качестве исходного положения закрепляют тезис, согласно которому она представляет собой некоторую совокупность уголовно-правовых норм. Придерживаясь этой посылки, авторы, к сожалению, не считают нужным приводить аргументы в обоснование своей позиции, считая ее, видимо, очевидной и бесспорной. Между тем как раз в этом отношении существующие ныне определения Особенной части нуждаются в уточнении, ибо в сущности своей основываются на отождествлении статей Уголовного кодекса РФ и содержащихся в нем норм права.
Наиболее отчетливо такое отождествление обнаруживается е случаях, когда речь идет о структуре уголовно-правовых норм, в связи с чем высказывается утверждение, согласно котором} их диспозиция и санкция предусматриваются Особенной частью, а гипотеза в целях экономии законодательнотехнические средств и компактности Уголовного кодекса РФ вынесенг в Общую часть. Вопрос о том, могут ли именоваться нормой ее отдельные структурные элементы, остается при этом без ответа Точно так же обходят его и авторы, придерживающиеся иные трактовок взаимосвязи Общей и Особенной частей УК РФ Так, полагая, что положения Общей части не являются общими для норм Особенной части по той причине, что их содержание, предусматривающее конкретный состав преступления, одновременно формируется из признаков, закрепленных в статья> Общей и Особенной частей уголовного закона. Некоторые ученые (А. В. Наумов и А. С. Новиченко) утверждают, что межд> нормами Общей и Особенной частей Уголовного кодекса Р<1 существует связь не общего, особенного и отдельного, а одного общего понятия (норма Общей части) с другим общим понятием (норма Особенной части), совокупность которых дает Haiv содержание и объем третьего общего понятия — понятия применяемой уголовно-правовой нормы, предусматривающей конкретный состав преступления. Примечательно, кстати, и то что, говоря о статьях Особенной и Общей частей, в отношении первых стало общепринятой экстраполяция на них представлений о структуре норм права, т. е. выделение в таких статьях диспозиции и санкции, а в отношении вторых — статей Общей части — по сути дела отказ от структурноэлементного их анализа. Обстоятельный анализ всех аспектов соотношения нормы права и статей Уголовного кодекса РФ — проблема, требующая своего рассмотрения в рамках учения об уголовном законе. Тем не менее применительно к понятию Особенной части не будет лишним сделать акцент на том, что всякая правовая норма есть компонент права и, стало быть, определение ее понятия и структуры (гипотезы, диспозиции, санкции) должно осуществляться с учетом задач и функций, выполняемых нормой в механизме регулирования общественных отношений. Так как эти задачи и функции являются едиными для Общей и Особенной частей, то видеть в этих частях взаимосвязь разных видов уголовно-правовых норм нет никаких оснований. В отличие от норм статьи уголовного закона есть внутреннее подразделение нормативного правового акта, отражающее логически обособленную часть его текста и включающее одно или несколько (в большинстве случаев сложных) предложений, членами которых, как известно, служат подлежащее, сказуемое, определение, дополнение и обстоятельство. Эти члены предложения, а также наименование, примечание, выделяемые части, пункты, абзацы и т. п. и есть структура статей нормативного правового акта, которые в свою очередь выступают структурными образованиями, объединяемыми в ныне действующем законодательстве в главы, а последние — в разделы. В аналогичной плоскости осуществляется группировка разделов Кодекса, вследствие чего формируются части Общая и Особенная, играющие роль элементов первичного деления кодифицированного материала. Если, однако, Общая и Особенная части, разделы, главы и статьи уголовного закона лежат в одной и той же плоскости группировки законодательного материала, то вывод может быть только один: обе части Уголовного кодекса представляют собой разные совокупности неуголовно-правовыхнорм, а статей уголовного закона. Отмечая недопустимость отождествления статей Особенной или Общей части с уголовно-правовыми нормами, нельзя впадать в крайность иного рода: противопоставлять одно другому. В Особенной части нет и не может быть статей, которые могли бы применяться независимо от статей Общей части. Аналогичное нужно сказать и относительно последней, положения которой также не имеют самостоятельного регулятивного значения. Обращая внимание на это, некоторые авторы объясняют неразрывную связь Общей и Особенной частей обычно тем, что обе они являются внутренними подразделениями одного и того же целого — Уголовного кодекса — и, следовательно, содержание любой их них обусловливается решением единой задачи. С такого рода соображениями, безусловно, можно согласиться, но лишь при условии, что имеется в виду характеристика всех статей Особенной и Общей частей. Но могут ли данные соображения служить достаточным основанием для объяснения причин, по которым применение отдельных уголовно-правовых норм требует учета соответствующих статей Особенной и Обшей частей Уголовного кодекса? Конечно, нет, поскольку все без исключения уголовно-правовые нормы призваны служить решению одной и той же задачи — охраны интересов личности, общества и государства, однако в каждом конкретном случае применяются лишь некоторые из них. Очевидно, что совместное применение статей Особенной и Общей частей при вынесении решения по отдельному уголовному делу диктуется иными соображениями. Суть их состоит в том, что статьи Особенной и Общей частей описывают признаки не разных, а одних и тех же уголовно-правовых норм. Иначе говоря, всякая норма уголовного права устанавливается одновременно (совместно) статьями и Особенной, и Общей частей Уголовного кодекса РФ. Именно то, что ни те ни другие сами по себе полностью не раскрывают содержание уголовно-правовой нормы, исключает возможность толкования и применения ее лишь на основе статей какой-либо одной части Уголовного кодекс г РФ. Стало быть, с позиций норм уголовного права речь должна идти не о том, что различает, а как раз о том, что объединяеп отдельные положения Общей и Особенной частей Уголовного ко декса в единое целое. Единство, неразрывность Особенной части с Общей, конеч но же, не снимает вопроса об их специфике. Но, уясняя ее нельзя опять же не считаться с тем, что в данном случае нахо дит свое проявление взаимосвязь категорий особенного и об щего. К сожалению, и с этой точки зрения существующие нын определения Особенной части явно небезупречны. Раскрывая ее понятие, ученые нередко, например, ограничиваются указанием на круг решаемых в ней вопросов, вследствие чего она трактуется как совокупность положений, устанавливающих, какие общественно опасные деяния признаются преступлением и какие наказания может применить суд к лицам, виновным в их совершении. Такое понимание круга вопросов в принципе возражений вызывать не должно, поскольку охватывает собой содержание не только всех статей Особенной части, описывающих основания и пределы ответственности за содеянное, но и примечания к некоторым этим статьям, предусматривающим специальные виды освобождения от уголовной ответственности. Вместе с тем следует иметь в виду, что и статьи Общей части в конечном счете решают вопросы, непосредственно касающиеся преступности и наказуемости деяний, в том числе оснований и видов освобождения от уголовной ответственности. Но если это так, то напрашивается вывод: специфика каждой из частей Уголовного кодекса РФ должна усматриваться не в том, какие они вопросы решают, а в чемто ином. Вероятно, именно подобного рода соображения побудили многих авторов к конструированию несколько другого определения Особенной части Уголовного кодекса РФ: такого, в котором ее отличия связываются не столько с тем, какие вопросы она решает, сколько с тем, применительно к каким именно деяниям они решаются. При этом Особенная часть обычно трактуется как совокупность того, что устанавливает или содержит признаки преступности и наказуемости, как подчеркивается, «определенных», «конкретных», «отдельных» и т. п. деяний. В сопоставлении с положениями Общей части данный подход имеет в виду, конечно же, не то, что им свойствен неопределенный, неконкретный (абстрактный) характер, но то, что, в отличие от Особенной части, они формулируют признаки не отдельных, а всех или некоторого множества преступных посягательств. Следуя логике соотношения Особенной и Общей частей, лежащей в основе рассматриваемого типа определений, можно с некоторой долей условности констатировать: в первом случае предметом служат признаки преступности и наказуемости одного (определенного, конкретного, отдельного) деяния, во втором — признаки всякого деяния, предусматриваемого законом в качестве преступного и наказуемого, или какойто их группы. Не останавливаясь на иных предлагаемых ученымиправоведами вариантах конструирования понятия Особенной части, необходимо обратить внимание на главное: отличительные черты той и другой части Уголовного кодекса РФ должны фиксироваться, как отмечалось, на основе и с учетом взаимосвязи философских категорий особенного и общего, в которой все, что отличает сравниваемые предметы, должно рассматриваться как особенное, а то, что указывает на их сходство, — как общее. Применительно к статьям Особенной и Общей частей это означает, что первые должны фиксировать различия между уголовно-правовыми нормами, в том числе и различия между описываемыми ими признаками составов преступлений, вторые — повторяющиеся в уголовно-правовых нормах признаки указанных в них составов преступления. Стало быть, именно такая специфика должна найти отражение в определении понятия Особенной части. Как известно, взаимосвязь философских категорий общего и особенного носит относительный характер, т. е. в определенных случаях общее может выполнять роль особенного, а особенное выступать в качестве общего. Применительно к интересующей нас части Уголовного кодекса РФ это говорит о том, что, с одной стороны, ряд отличительных, специфических признаков содеянного находит свое закрепление в статьях Общей части, а с другой — некоторые общие признаки преступных посягательств получают закрепление в статьях Особенной части. Так, конструируя в ней составы преступлений и описывая в них признаки оконченного посягательства, законодатель обычно специально не предусматривает в статьях Особенной части ответственности за неоконченную преступную деятельность. Приняв во внимание, что она не исключена во многих умышленных посягательствах, он счел более целесообразным указать на ее отличительные признаки в Общей части. Подобным образом им решен во прос й в отношении соучастия в преступлении. Что же касаетс! отражения общего непосредственно в статьях Особенной части то иногда это осуществляется в форме примечания, толкующей содержание какоголибо признака состава преступления (чащ всего связанного с размером причиненного вреда) применитель но ко всем или некоторым статьям, охватываемым конкретно] главой Особенной части. Не отказался законодатель и от прак тики закрепления в ней общего понятия некоторых видов пре ступлений: хищений; преступлений против военной службь паличие некоторого вида осооенностеи в направленности является общим отличительным признаком ряда посягательств и позволяет объединить их в главы и разделы. Все это дает основание сделать вывод о том, что закрепляемые в статьяхОсобенной части Уголовного кодекса РФ отличительные признаки могут бытьприсущи не только одному составу преступления (носить индивидуальный, неповторимый характер), но и нескольким составам (приобретать для них значение общего признака). Относительный характер указанных философских категорий, однако, вовсе не означает, что законодатель может произвольно, по своему усмотрению включать или не включать те или иные правоположения в Особенную (или Общую) часть Кодекса. В связи с этим, например, вполне логичным является, к примеру, место нахождения в Общей, а не в Особенной части Кодекса дефиниции, содержащейся в примечании к ст. 318 УК РФ и определяющей, что «Представителем власти в настоящей статье и других статьях настоящего Кодекса признается должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости». Это — с одной стороны. С другой — весьма сомнительной представляется позиция законодателя по вопросу о месте расположения предписаний, непосредственно касающихся замены штрафа видом наказания в пределах санкции, предусмотренной соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса РФ (ч. 5 ст. 46 УК РФ), обязательных работ — ограничением свободы, арестом или лишением свободы (ч. 3 ст. 49 УК РФ), исправительных работ — ограничением свободы, арестом или лишением свободы (ч. 4 ст. 50 УК РФ), ограничения свободы — лишением свободы (ч. 4 ст. 53 УК РФ) в случаях злостного уклонения от данных видов наказания. Предпочитая говорить во всех перечисленных статьях Общей части Уголовного кодекса РФ именно о замене наказания, законодатель, думается, не учел должным образом то, что злостное уклонение есть разновидность деяния, позволяющая рассматривать его самостоятельной разновидностью криминального поведения, подобно, например, уклонению от отбывания лишения свободы (ст. 314 УК РФ), и, стало быть, требующее включения его в Особенную часть в число составов преступлений против правосудия. Предполагая иную оценку правовой природы злостного уклонения от указанных в статьях Общей части видов наказания, такое решение вопроса согласуется и с представлениями о понятии Особенной части. Обобщая все вышеизложенное, можно сделать вывод: Особенная часть Уголовного кодекса РФ есть совокупность статей, объединяемых в разделы и главы, которая, будучи неразрывно связанной со статьями Общей части Уголовного кодекса РФ, решает вопросы преступности и наказуемости отдельных деяний, определяя исчерпывающий перечень такого рода деяний и формулируя применительно к каждому из них отличительные признаки и пределы наказуемости.