Об особенностях ответственности лица за преступления, совершенные в соучастии можно говорить в двух аспектах: в сопоставлении с ответственностью лица, совершившего такое же преступление в одиночку, с одной стороны, и в сравнении с ответственностью иных участников (прежде всего исполнителя) совместно совершенного преступления, с другой стороны. Оба этих аспекта имеют самое непосредственное отношение к определению тяжести назначаемого виновному наказания. В чем это находит свое выражение?
Для первого аспекта главным является вопрос — всегда ли факт совместного совершения преступления дает основание считать его более опасным, чем аналогичное совершение преступления одним лицом? Один из возможных подходов, предполагая положительное решение данного вопроса, акцентирует внимание на том, что преступление, совершенное в соучастии, является более опасным, поскольку оно: а) нередко связано с вовлечением в преступление тех лиц, которые решаются на его совершение под влиянием других участников; б) повышает эффективность преступных действий, и в том числе в смысле доведения ее до стадии оконченного преступления; в) часто влечет за собой причинение тяжкого вреда за счет объединения усилий нескольких лиц; г) способствует сокрытию следов преступления. Все эти соображения, безусловно, должны быть приняты во внимание при сравнительной оценке преступлений, совершаемых отдельным лицом и в соучастии. Вместе с тем, нельзя игнорировать и существенные качественные различия совместной преступной деятельности, т. е. формы соучастия, его виды. Во всяком случае, следует иметь в виду, что наше законодательство (как впрочем и зарубежное) никогда сам по себе факт соучастия не расценивало в качестве квалифицирующего обстоятельства. Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. предусматривал самостоятельные санкции за различные виды преступных сообществ и совершение преступлений группой лиц или по предварительному сговору группой лиц. Не считал он соучастие как таковое и обстоятельством, отягчающим ответственность, обязывая суд избирать более строгое наказание лишь при совершении преступления организованной группой. Не получила поддержки позиция более строгой наказуемости преступлений, совершенных в соучастии, и во вновь принятом Уголовном кодексе РФ. Его отличительные черты: а) дальнейшая дифференциация ответственности соучастников в зависимости от того, совершено ли преступление группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; б) значительное расширение круга посягательств, соисполнительство которых признается квалифицирующим признаком состава преступления; в) отягчение ответственности членам не только организованной группы, но и группы, действующей по предварительному сговору или даже без такового. Стало быть, с точки зрения Уголовного кодекса нужно согласиться с большинством ученых, утверждавших, что идея обязательного усиления ответственности за преступление, совершенное несколькими лицами, не соответствует закону и может неправильно ориентировать судебную практику.
Заметим, что в научной концепции перспективного развития отечественного уголовного права рекомендовалось вменить в обязанность суду, назначающему наказание за соучастие в преступлении, отягчать ответственность за совершение преступление группой лиц, и, кроме того, в отношении каждого из соучастников учитывать категорию совершенного преступления. Если идея усиления ответственности за групповое посягательство сомнений не вызывает, то предложение об учете категории совершенного преступления вряд ли заслуживает поддержки. Как известно, соучастие есть совместное совершение лицами одного и того же (общего) преступления, в связи с чем оно может быть специфическим в отношении какого-то одного соучастника с точки зрения не факта действительности, а лишь уголовно-правовой оценки. Когда её дает законодатель, решая вопросы выделения квалифицированных видов посягательства и отнесения их к той или иной категории, учет признака “совершения преступления группой лиц”, конечно же, необходим (кстати, в УК РФ 1996 г. в преступлениях против правосудия значение этого признака явно могло быть большим). Но при индивидуализации ответственности в случаях, когда содеянное соучастниками квалифицируется по разным статьям Особенной части, суд не вправе усиливать или смягчать наказание в зависимости от категории вменяемого соучастнику преступления, поскольку это уже нашло свое отражение в соответствующей санкции статьи, по которой квалифицируется содеянное и в рамках которой осуществляется выбор наказания отдельному лицу.
Далее. О назначении одинакового наказания соучастникам преступления не может идти речь потому, что, согласно специальному указанию законодателя, смягчающие и отягчающие обстоятельства суд обязан принимать во внимание только при назначении наказания тому виновному, к которому они непосредственно относятся. Чаще всего эти обстоятельства имеют значение смягчающих ответственность (например, в отношении соучастника, являющегося несовершеннолетним, имеющего на иждивении малолетних детей, активно способствующего раскрытию преступления и т.п.). Однако в качестве непосредственно связанных с личностью виновного может быть и немало отягчающих обстоятельств (скажем, совершение преступления с использованием доверия, оказанного лицу, особая жестокость, неоднократность или рецидив преступлений и др.). Стало быть, вне зависимости от того, избирается ли наказание соучастникам в одинаковых или разных пределах санкций статей Особенной части Уголовного кодекса, оно в любом случае должно основываться на индивидуальном подходе и принимать во внимание все то, что оказывает влияние на ответственность за преступления, совершенные отдельным лицом. И в этом смысле модельный Уголовный кодекс, разработанный отечественной уголовно-правовой наукой, несколько отличается от вновь принятого Уголовного кодекса, и, к сожалению, не в лучшую сторону. Полагая, что правило о вменении смягчающих и отягчающих обстоятельств, относящихся к личности отдельного соучастника, должны учитываться лишь при назначении наказания этому соучастнику, авторы модельного Уголовного кодекса предложили дополнительно закрепить: отягчающие и смягчающие обстоятельства, относящиеся к деянию, совершенному совместно, вменяются тем соучастникам, которые осознавали такие обстоятельства. Не восприняв данное дополнение в новом Уголовном кодексе, законодатель, видимо, исходил из того, что оно носит общий характер и должно приниматься во внимание как к соучастникам, так и к лицам, совершившим преступление в одиночку.
Оба приведенных соображения, обусловливающих возможность определения соучастникам преступления неодинаковых мер наказания, имеют значение при рассмотрении любого уголовного дела, связанного с назначением наказания. Что же касается специфики принятия решения по этому вопросу именно по делам о соучастии в преступлении, то она состоит в обязанности суда учитывать роль в совершении единого преступления каждого из совместно действующих лиц. В редакции УК РСФСР 1960 г. данное требование предполагало выяснение их степени и характера участия в посягательстве. Последнее — характер участия — в литературе обычно понималось как функция, выполняемая лицом (исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник); первое — степень участия — в качестве количественной характеристики активности выполнения лицом свой функции. При этом нередко высказывалось мнение о том, что при прочих равных условиях действия организатора более опасны, а пособника — менее опасны по сравнению с действиями исполнителя преступления. Ссылаясь на законодательство некоторых зарубежных государств, в которых участие лица в качестве организатора и пособника оценивалось соответственно как отягчающее и смягчающие обстоятельства, ряд авторов считали целесообразным закрепить аналогичное положение и в УК РСФСР 1960 г.
Разработчики вновь принятого уголовного закона пошли по несколько иному пути. Во-первых, они отказались от позиции УК РСФСР 1960 г., в котором вопрос об особенности индивидуализации ответственности соучастников решался в главе, посвященной не наказанию, а преступлению (применительно к понятию соучастия, его видам). Во-вторых, ими было сформулировано само основание индивидуализации: речь идет об учете судом уже не просто степени и характера участия каждого соучастника, а о характере и степени фактического участия лица в совершении преступления, значении участия для цели преступления и влиянии на характер и размер причиненного или возможного вреда. В-третьих, они признали обоснованным дополнения лишь перечня отягчающих обстоятельств, предусмотрев обязанность суда усиливать наказания соучастнику при «особо активной роли в совершении преступления». Такого рода подход к решению вопроса об индивидуализации наказания соучастникам преступления, с одной стороны, ориентирует на выяснение не только функции лица в совместной преступной деятельности и степени его активности в выполнении этой функции, но и того реального, фактического вклада в реализацию единого преступного намерения соучастников, влияния действий каждого из них на других участников и конечный преступный результат. С другой стороны, законодатель не исключает возможность суда принимать во внимание не только особо активную роль в совершении преступления и соответственно отягчать ответственность, но и смягчать ее в случаях, когда эта роль была незначительной, малосущественной, т. е. при необходимости дополнять перечень смягчающих обстоятельств. В конечном счете и то и другое базируется на принципе индивидуализации ответственности и позволяет за одно и то же преступление, совершенное совместно несколькими лицами, избирать каждому из них справедливую и целесообразную меру наказания.