§ 3. Общественная опасность преступления и личность виновногокак общие начала назначения наказания

| Правовой портал "Правопорядок" | § 3. Общественная опасность преступления и личность виновногокак общие начала назначения наказания |
§ 3. Общественная опасность преступления и личность виновногокак общие начала назначения наказания

Ранее и ныне действующее уголовное законодательство не устанавливает каких-либо специальных правил, регулирующих учет общественной опасности совершенного преступления и личности виновного при назначении наказания. Это, разумеется, не означает, что они вообще не существуют. Опираясь на определенное понимание содержания этих общих начал, их взаимосвязи между собой и другими общими началами, можно выделить, по меньшей мере, четыре основных правила, с позиции которых должна приниматься во внимание общественная опасность совершенного преступления и личность виновного при назначении наказания.
Первое правило — правило конкретности.
Характер и степень общественной опасности преступления и данные о личности, его совершившей, в каждом отдельном случае обусловлены конкретными обстоятельствами дела, в связи с чем вполне закономерно возникает вопрос о формах учета данных общих начал. Одна из них предполагает выбор наказания на основе предварительно вынесенных оценок общественной опасности содеянного и личности виновного, которые обобщенно отражают все фактические обстоятельства дела, касающиеся самой опасности посягательства или лица, его совершившего. При этой форме учета установленные обстоятельства дела, относящиеся к тому или иному из интересующих нас общих начал, оказывают влияние на выбор наказания лишь постольку, поскольку были приняты во внимание при оценке общественной опасности совершенного преступления и данных, касающихся личности виновного. При второй форме учета непосредственным критерием назначения наказания выступает не общественная опасность преступления и личность виновного как таковые, а характеризующие их фактические обстоятельства дела, выявленные в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства и отраженные в материалах дела. Ориентируясь на оценку каждого из такого рода обстоятельства, суд тем самым и принимает во внимание как общественную опасность преступления, так и личность виновного. Здесь каждое из общих начал оказывает влияние на выбор наказания уже опосредованно. Какую же из указанных форм имеет в виду законодатель, вменяя в обязанность суду при назначении наказания учитывать характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного? И логика регламентации института общих начал, и практика их применения позволяет полагать, что вопрос этот должен быть решен в пользу второй формы. Но если при назначении наказания суд должен непосредственно исходить из конкретных обстоятельств дела, характеризующих общественную опасность преступления или лица, его совершившего, а не из оценок самой опасности содеянного и личности виновного, то тогда какую функцию в системе общих начал назначения наказания они — общественная опасность преступления и личность виновного — выполняют или должны выполнять?

Отвечая на поставленный вопрос, нужно исходить из следующего. Одна из главных задач, возникающих при определении наказания, состоит в том, чтобы правильно определить круг конкретных обстоятельств, которые должны и не должны оказывать влияние на выбор вида и размера наказания. Решение этой задачи имеет настолько важное значение, что общество не может полагаться лишь на мнение суда. Будучи заинтересованным в том, чтобы четко очертить такой круг, законодатель должен был бы дать перечень, в котором в исчерпывающем виде указаны все обстоятельства, способные оказывать влияние на выбор судом конкретной меры наказания. Жизнь, однако, показала, что и практически, в нормативном порядке, и теоретически сделать этого невозможно, ибо в противном случае назначаемое наказание перестает быть средством достижения поставленных перед ним целей и превращается лишь в инструмент для измерения чего-либо (причиненного вреда, опасности посягательства или лица, его совершившего). В этой связи предпочтение было отдано такому решению вопросу, при котором, с одной стороны, стали ограничиваться границы судебного усмотрения в выборе назначаемого наказания путем установления максимальной и минимальной границ санкции, предусматривающих ответственность за содеянное, а с другой — более или менее успешно формулироваться отличительные признаки тех конкретных обстоятельств, которые необходимо принимать во внимание при избрании меры наказания. Представляется, что, закрепляя требования об обязательном учете общественной опасности совершенного преступления и личности виновного, законодатель тем самым стремился указать ориентиры, руководствуясь которыми правоприменитель должен судить о допустимости или недопустимости, принимая во внимания то или иное конкретное обстоятельство дела. Иначе говоря, характеризуя функцию этих общих начал назначения наказания, можно констатировать что в сущности своей они есть понятия, которые, подразумевая определенный круг фактических обстоятельств, в конечном счёте призваны дать ответ на вопрос, при каком условии установленные конкретные данные должны оказывать влияние на назначение наказания: если они характеризуют общественную опасность преступления или личность того, кто его совершил.
Сказанное о функции данных общих начал назначения наказания позволяет сформулировать второе правило их учета, которое можно назвать как правило обоснованности. Его соблюдение требует уяснения того, какие обстоятельства дела должны принимать во внимания при назначении наказания с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, а какие — с учетом того, что в законе называется личностью виновного?
Надо сказать, что в уголовно-правовой науке решение этого вопроса уже давно вызывает повышенный интерес. Видя в общественной опасности преступления его объективное свойство, ученые единодушны в том, что чем большую ценность представляет объект преступных посягательств (а в качестве него обычно рассматривается охраняемое законом общественное отношение), тем более опасными они должны признаваться. Из признаков, касающихся внешней стороны преступления, особое внимание обращается на последствия совершенного деяния, поскольку, как обычно в связи с этим подчеркивается в юридической литературе, сущность общественной опасности преступления в том и состоит, что она причиняет или создает угрозу причинения вреда людям. При таком понимании общественной опасности ни у кого не вызывает возражение также то, что она может обусловливаться особенностями способа, места, времени и обстановки совершения посягательства. В отношении же иных, субъективных признаков состава преступления, ученые придерживаются разных точек зрения. Многие считают, что общественная опасность преступления представляет собой свойство, характеризующее противоправное поведение в целом, а потому она обусловливается не только объективными (ранее названными), но и субъективными признаками посягательства: характером и степенью вины, спецификой мотива, цели, признаками, относящимися к субъекту преступления, в том числе вменяемостью и т.д. Среди сторонников такого взгляда есть однако, авторы, которые, разделяя его в принципе, делают некоторого рода уточнения, а то и исключения, например, либо в отношении субъекта и субъективной стороны преступления, влияющих на наличие, характер и степень общественной опасности не непосредственно, а через объективные внешние признаки (В.Н. Кудрявцев), либо применительно лишь к видам умысла или неосторожности, в связи с чем при прочих равных условиях умышленное деяние оценивается как более опасное, чем неосторожное, и, вместе с тем, утверждается, что величина общественной опасности преступления не находится в зависимости от вида умысла или неосторожности (Н.С. Гаверов). В ряде работ было высказано и такое мнение, что «умышленное убийство ничем не отличается от неосторожного, а оба они — от лишения жизни невменяемым, потому что материальный (в широком смысле слова) ущерб один и тот же» (П.П. Осипов). Заметим, будучи вынужденным определиться с трактовкой общественной опасности совершенного преступления в качестве общего начала назначения наказания, Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 29 июня 1979 г. разъяснил: «При определении степени общественной опасности совершенного преступления следует исходить из совокупности всех обстоятельств, при которых было совершено конкретное деяние (форма вины, мотивы, способ, обстановка и стадия совершения преступления, тяжесть наступивших последствий, степень и характер участия каждого из соучастников в преступлении и др.)».
Если за исходную посылку принять положение, согласно которому общественная опасность преступления заключается во вредоносности деяния, его способности причинять или создавать угрозу причинения вреда окружающим (а именно оно является господствующим в уголовно-правовой науке), то, пожалуй, вряд ли можно найти убедительные аргументы, доказывающие, что опасность посягательства определяется спецификой не только объекта и объективной стороны, но и субъекта, и субъективной стороны. В частности, трудно обосновать возможность повышения или понижения общественной опасности отдельного преступления (подчеркнем — именно преступления, а не лица, его совершившего) в зависимости от того, совершал ли ранее подсудимый какие-либо правонарушения или нет. Спору нет, неоднократность преступных проявлений, свидетельствуя об устойчивости антисоциальной направленности лица, при выборе наказания игнорироваться не должна. Но следует ли из этого, что повторное посягательство при прочих равных условиях более опасно, чем впервые совершенное? Решить данный вопрос положительно — значит утверждать факт обусловленности общественной опасности действий тем, чего при их совершении уже не существует. Кроме того, придется признать, что при преступном посягательстве, в котором принимают участие ранее привлекавшиеся к уголовной ответственности и впервые осуждаемые лица, общественная опасность совместно совершенного деяния применительно к одним участникам может и должна оцениваться в качестве тяжкого, а в отношении других — как не являющееся таковым. Полагая, что обоснованность такого решения вопроса достаточно спорна, следует согласиться с мнением, согласно которому, с точки зрения причиненного ущерба, степень опасности преступления не меняется в зависимости от характера личности, его совершившей; величина ущерба не изменяется от того, что его причинило лицо делинквентного или безупречного поведения в прошлом .
Думается, что понимание общественной опасности преступления не позволяет усматривать ее связь и со спецификой признаков субъективной стороны посягательства. Если суть общественной опасности преступных деяний состоит в их способности причинять или создавать угрозу причинения вреда, то, очевидно, он — вред, фактически нанесенный или реально возможный — и есть показатель этой опасности, который не может быть большим или меньшим в зависимости от того, как именно лицо оценивало свои действия, в каком объеме оно предвидело возможность наступления вредных последствий, желало или не желало их наступление, какими конкретно побуждениями руководствовалось и т.п. Более того, нужно также учесть, что форма вины, мотив и цель — признаки субъективной стороны состава преступления, которые раскрывают внутреннее, психическое отношение лица к общественной опасности совершаемых им действий и их последствиям, т. е. к тому, что находится вне, а следовательно, и независимо от его сознания. Иное решение вопроса неизбежно вступает в противоречие с известным положением философии о независимости существования отражаемого (внешнего мира) от отражающего (сознания).
Вероятно, на иную трактовку данного свойства преступления ориентируются ученые, исключающие совершение общественно опасных действий со стороны невменяемых (малолетних и т.д.), рассматривающие умышленные деяния более опасными, чем неосторожные, связывающие их тяжесть с предшествующим поведением лица и другими признаками, относящимися к субъекту и субъективной стороне состава преступления. Такое понимание общественной опасности посягательства по сути дела отождествляет ее с общественной опасностью личности виновного. Поэтому мы считаем необходимым при назначении наказания с учетом общественной опасности совершенного преступления принимать во внимание только такие обстоятельства дела, которые раскрывают особенности объекта и объективной стороны состава преступления.
Что касается второго общего начала назначения наказания — личности виновного, то здесь остановимся на двух моментах (уточнениях).
Ранее уже констатировалось, таковым при назначении наказания выступает личность виновного и, следовательно, все, что может оказывать влияние на выбор наказания, должно каким-либо образом характеризовать её. Не будет лишним сделать два уточнения.
Первое касается так называемого принципа субъективного вменения, т. е. ответственности только за умышленные или неосторожные действия. К сожалению, в юридической литературе этот принцип обычно приводится лишь при освещении вопросов привлечения к уголовной ответственности и квалификации деяний, в то время как при характеристике общих начал о нем практически не упоминается. Думается, что это не обосновано. Объективное вменение недопустимо как при решении вопроса о возможности привлечения лица к уголовной ответственности, так и при определении ее степени. Избирать меру наказания с учетом обстоятельств, которые лицо, совершая какие-либо действия, не осознавало, не могло или не должно было осознавать, — значит ставить ее в зависимость от того, что в уголовно-правовом смысле его не характеризует. Не исключая ситуации, когда в результате содеянного наступают разные последствия, в том числе такие, которые лицо не предвидело и не способно было предвидеть, подчеркнем: обстоятельства дела, влияющие на общественную опасность совершенного преступления, могут быть приняты во внимание при выборе наказания лишь в тех пределах, в каких они раскрывают личность виновного, то есть осознавались, могли или должны были осознаваться лицом.
Второе, в котором нуждается общее начало, касается уточнения личности виновного. Констатировав, что она играет роль объекта наказуемости, мы не можем признавать ее одновременно и критерием назначения наказания, ибо, как уже отмечалось, объект и критерии наказуемости — понятия отнюдь не тождественные. В связи с этим, называя вещи своими именами, нужно заключить: назначение наказания предполагает учет не самой личности виновного, а того, что ее характеризует. Казалось бы, большой разницы в данных формулировках нет. Тем не менее, такой акцент необходим и не только в целях разграничения объекта и критериев наказуемости, но и в интересах правильного уяснения содержания и соотношения интересующих нас общих начал назначения наказания. Что имеется в виду?
В юридической литературе никто и никогда не ставил под сомнение тот факт, что антисоциальные свойства виновного находят свое внешнее выражение, в первую очередь, в совершаемых им преступных действиях, их общественной опасности. Бесспорность этого факта дает основание утверждать, что, вменяя в обязанность суда соизмерять наказание с общественной опасностью совершенного преступления и личностью виновного, т. е. придавая данным общим началам самостоятельное по отношению друг к другу значение, законодатель вольно или невольно ориентирует правоприменителя на их двойной учет, поскольку, руководствуясь общественной опасностью совершенного преступления, суд тем самым, желая того или нет, в определенной степени уже принимает во внимание личность виновного, а точнее то, что ее характеризует. Ясно, что ориентация на общественную опасность посягательства не дает полного учета личности. Но в данном случае речь идет о другом: о недопустимости противопоставления общественной опасности совершенного преступления и личности виновного. В силу неразрывной взаимосвязи и во избежание возможности двойного их учета следует согласиться с выводом: вменяя в обязанность суда соизмерять назначаемое наказание с личностью виновного, законодатель подразумевает под личностью виновного то, что ее характеризует лишь помимо общественной опасности совершенного преступления. Далее, говоря о личности виновного как общем начале назначения наказания, будем вкладывать именно этот смысл.
Сделанные уточнения в трактовке каждого из рассматриваемых общих начал, подчеркивая их единство и относительную самостоятельность, позволяют выделить четыре группы конкретных обстоятельств, касающихся личности виновного.
Первая группа — это обстоятельства, характеризующие личность виновного в момент совершения преступления и раскрывающие ее внутреннее, психическое отношение к преступному деянию и его последствиям. Среди них наибольшее значение имеет вина и, прежде всего, ее форма и вид. Дело не только в том, что вина — обязательный признак любого состава преступления, отсутствие которого исключает возможность привлечения лица к уголовной ответственности, но и в том, что по характеру психического отношения индивида к совершаемому деянию и его последствиям можно судить о специфике антисоциальных свойств лица. Если оно умышленно совершает действия, способные причинить вред кому-либо, оно при прочих равных условиях несомненно более опасно по сравнению с лицом, действующим по неосторожности. Назначение наказание с учетом личности виновного обязывает выяснять и принимать во внимание мотивы и цели, побудившие человека к совершению общественно опасного деяния.
Вторая группа обстоятельств существует до совершения преступления и охватывает данные о личности виновного, которые касаются либо причин и условий совершенного преступления, либо в целом поведения лица в прошлом. Очень многие из них нашли свое закрепление в перечнях обстоятельств, смягчающих и отягчающих ответственность (совершение впервые преступления небольшой тяжести вследствие случайного стечения обстоятельств, противоправность или аморальность поведения потерпевшего и т.д.). С наличием некоторых обстоятельств такого рода (несовершеннолетие, рецидив) законодатель счет целесообразным связать специальные правила назначения наказания.
Особенностью третьей группы обстоятельств является то, что они касаются поведения лица после совершения преступления и могут быть основанием лишь смягчения ответственности (явка с повинной, активное способствование раскрытию преступления, добровольное возмещение имущественного или морального вреда и т.п.).
Для четвертой группы обстоятельств не имеет значение момент их возникновения, они должны существовать на момент принятия решения о мере наказания виновного (например, беременность, наличие малолетних детей у виновного). В отличие от других, данная группа обстоятельств должна быть принята во внимание при назначении наказания не потому, что характеризует степень устойчивости и направленность антисоциальных свойств индивида, а потому, что этого требуют интересы гуманности, реальной исполнимости назначаемого наказания (например, в случаях избрания лицу штрафа, обязательных работ) и т.п.
В силу отсутствия в нашей литературе единства мнений о понятии личности виновного как общем начале назначения наказания заметим, что очень часто с ней связывается учет весьма ограниченного числа данных (инвалидность, престарелость и некоторые другие). Сходная позиция нашла отражение и в уже упоминавшемся постановлении Пленума Верховного Суда СССР, ориентировавшего «выяснять, в частности, отношение подсудимого к труду, обучению, общественному долгу, поведение на производстве и в быту, трудоспособность, семейное положение, сведения о судимости». В основе такого подхода к понятию личности виновного лежат представления об общественной опасности совершенного преступления как общем начале назначения наказания, предполагающем учет и многих обстоятельств, характеризующих личность виновного в момент совершения преступления и до его совершения.
Как уже констатировалось применительно к рассмотрению роли санкции статьи Особенной части, предусматривающей ответственность за совершенное преступление, его общественная опасность всегда находит свое отражение в ее оценке со стороны законодателя. В этой связи в литературе возник вопрос, в каком объеме общественная опасность содеянного должна оказывать влияние на назначение наказания. Весьма широкое распространение получила точка зрения, согласно которой при построении уголовно-правовых санкций законодатель исходил их характера общественной опасности преступления и, стало быть, при назначении наказания суд должен руководствоваться лишь ее степенью. Главным недостатком такого рода понимания общественной опасности является то, что оно ставит различия между ее характером и степенью в зависимости от оценки законодателя. Между тем, вряд ли требует особых доказательств факт объективности категорий «характер» и «степень». Другое дело, если ориентироваться на то, что в уголовно-правовой санкции находит свое выражение типовая оценка общественной опасности посягательства, которая не исключает, а предполагает индивидуальную оценку. В этом случае, говоря еще об одном правиле назначения наказания с учетом общественной опасности преступления, нужно вести речь о принятии ее во внимание судом не в ограниченном (т. е. лишь степени), а именно в полном объеме.
При таком варианте формулировки правила следует делать и соответствующие акценты. Устанавливая индекс суровости и пределы санкции статьи Особенной части, законодатель должен установить не только средневзвешенную, но также максимальную и минимальную величины опасности деяний, охватываемых диспозицией статьи Особенной части. Так как в основе определения индекса суровости санкции лежит типовая оценка признаков диспозиции статьи, то при соответствующей квалификации, суд назначает наказание, ориентируясь на такую ее исходную меру, степень тяжести, которой отражает типовую оценку общественной опасности совершенного посягательства. Если в деле имеют место обстоятельства, обусловливающие большую или меньшую опасность (по сравнению с типовой) содеянного, то это дает основание, со ссылкой на такого рода обстоятельства, отягчать или смягчать исходную меру наказания. Таким образом, учет общественной опасности при назначении наказания может осуществляться двумя способами: путем квалификации и путем индивидуализации. В итоге избранное виновному наказание отражает данную законодателем типовую оценку общественной опасности конкретного посягательства, скорректированную судом с учетом обстоятельств, обусловивших отклонение этой опасности в сторону повышения или понижения. Ясно, что при таком понимании правила о полном учете общественной опасности преступления при назначении наказания ни о каком двойном ее учете речь идти не может.