§ 1. Общие начала назначения наказания
Действующее законодательство, устанавливая общие начала назначения наказания, не дает их определения. Но, имея в виду, что к ним относится в законе и как они раскрываются в научной литературе (авторы называют их по разному: положения, требования, правила, критерии и т.д.), можно выделить следующие признаки понятия общих начал назначения наказания.
Первый признак – предусмотренность общих начал уголовным законом.
В настоящее время они сформулированы в нем в следующем виде:
«1. Лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание в пределах, предусмотренных соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса, и с учетом положений Общей части настоящего Кодекса. Более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в том случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания.
2. Более строгое наказание, чем предусмотрено соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса за совершенное преступление, может быть назначено по совокупности преступлений и по совокупности приговоров в соответствии с со статьями 69 и 70 настоящего Кодекса. Основанием для назначения менее строгого наказания, чем предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса за совершенное преступление, определяются статьей 64 настоящего Кодекса.
Ранее действующие в нашей стране нормативные акты вопрос об общих началах назначения наказания во многом решали иначе. Так, формулируя их, Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. первостепенное значение придавали личности виновного, ее общественной опасности: «При определении меры воздействия на совершившего преступление, — устанавливалось в этой связи, – суд оценивает степень и характер (свойство) опасности для общежития как самого преступника, так и совершенного им деяния. В этих целях суд, во-первых, не ограничиваясь изучением всей обстановки совершенного преступления, выясняет личность преступника, поскольку таковая выявилась в учиненном им деянии и его мотивах и поскольку возможно уяснить ее на основании образа его жизни и прошлого; во-вторых, устанавливает, насколько само деяние в данных условиях времени и места нарушает основы общественной безопасности». Аналогичное имело место в УК РСФСР 1922 г. и в Основных началах уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г. В УК РСФСР 1926 г. перечень требований, подлежащих учету при назначении наказания, стал более широким, и в нем личность виновного отходит как бы на второй план, уступая приоритет обязанности суда руководствоваться указаниями Общей части; пределами, установленными в статье Особенной части, предусматривающей данный вид преступления; своим социалистическим правосознанием; общественной опасности совершенного преступления и обстоятельствами дела. С некоторыми, главным образом редакционными уточнениями, такое решение вопроса отражено и в УК РСФСР 1960 г., где было закреплено: «Суд назначает наказание в пределах, установленных статьей Особенной части настоящего Кодекса, предусматривающей ответственность за совершенное преступление, в точном соответствии с положениями Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик и Общей части настоящего Кодекса. При назначении наказания суд, руководствуясь социалистическим правосознанием, учитывает характер и степень общественной опасности совершенного преступления, личность виновного и обстоятельства дела, смягчающие и отягчающие ответственность».
Второй признак рассматриваемых начал – их общий характер.
В первоначальном своем смысле общее всегда есть то, что составляет лишь часть отдельного, которое, помимо общего, предполагает наличие индивидуального и особенного. В этой связи, раскрывая данные начала, следует, прежде всего, помнить, что они имеют значение по всем категориям рассматриваемых судом уголовных дел, где возникает вопрос о необходимости определить наказание. Далее, исходная посылка позволяет заключить, что, отражая лишь повторяющееся, общее, такого рода начала не исчерпывают всей характеристики этого вида деятельности, предполагая наличие в ней и определенного рода особенностей, которые будучи весьма многообразными, могут быть обусловлены: наличием в деле исключительных обстоятельств; фактом неоконченности преступной деятельности, вменяемой виновному; множественностью посягательств, совершенным одним лицом; множественностью участников посягательства; особым порядком применения отдельных видов наказания; недостижением виновным совершеннолетия; признанием присяжными заседателями лица виновным, но заслуживающим снисхождения или особого снисхождения и т.д.
Заметим, что в прежнем законодательстве ряд вопросов, регулирующих особенности назначения наказания, решался в рамках учения не о наказании, а о преступлении (в отношении соучастников, неоконченной преступной деятельности). Более логичную позицию на этот счет заняли разработчики вновь принятого Уголовного кодекса России, но, к сожалению, и она не до конца последовательна. Вряд ли оправдано, например, включение в раздел, именуемый «Уголовный закон», правила, согласно которому «гражданам России и постоянно проживающим в России лицам без гражданства, при осуждении за преступление, совершенное за пределами России, наказание не может превышать верхнего предела санкции, предусмотренной уголовным законом иностранного государства»; здесь законодатель явно решает вопрос не о преступности действий, а их наказуемости и, стало быть, такого рода норма должна быть включена именно в главу «Назначение наказания». Думается, в ней, а не в главе, посвященной понятию и видам наказания, следовало бы поместить и статью о целях наказания. Ясно, что само по себе наказание никаких целей не имеет; они мыслимы лишь в рамках какой-то деятельности. Иначе говоря, речь может идти лишь о целях, с которыми наказание назначается или исполняется.
Третий признак – общие начала есть положения, выражающие принципы назначения наказания.
Надо сказать, что до сих пор в нашей уголовно-правовой науке нет единства мнений не только по поводу того, какие именно идеи должны быть отнесены к этим принципам (в литературе к их числу чаще всего предлагается относить идеи законности, справедливости, гуманизма, экономии репрессии, индивидуализации, неотвратимости), но и по поводу того, каково их отличие от общих начал назначения наказания. Отмечая, что в юридической литературе довольно часто анализу общих начал назначения наказания предпосылается рассмотрение принципов назначения наказания, некоторые авторы придерживаются мнения, что выделение вопроса о принципах назначения наказания в качестве самостоятельного приводит к излишнему повторению одних и тех же положений (Г.Л. Кригер). В большинстве научных и учебных работ проводится, однако, иная точка зрения, но при этом в них нет единства взглядов на различия между принципами и общими началами назначения наказания. Иногда в их соотношении авторы видят взаимосвязь философских категорий «общее» (принцип) и «отдельное» (общее начало). Высказывалось мнение, согласно которому «общие начала есть то, что суд обязан учесть при назначении наказания, принцип же – это не только идея, что-то предписывающая, но и идея, которая разъясняет соответствующее предписание и направляет деятельность суда». Не возражая против такого решения вопроса, часть ученых, в то же время, считает возможным согласиться и с тезисом, согласно которому различие между принципами и общими началами назначения наказания выступает как различие между общим и особенным, отдельным .
Полагая, что термином «принцип» принято обозначать основу чего-либо, более правильным следует признать несколько иное решение вопроса: в отличие от общих начал, характеризующих общее в этой деятельности, принципы отражают в ней основные начала, и, стало быть, в данном случае имеет место взаимосвязь не общего и отдельного (тем более, единичного), а общего и основного. Поскольку в философском смысле основа (основное) выступает частью сущности, которая, в свою очередь, не исчерпывает всего содержания общего, принципы назначения наказания нельзя не только отождествлять, но и противопоставлять общим началам.
Если обратиться к вновь принятому Уголовному кодексу России, то в нем вопрос о принципах решается применительно к уголовному законодательству в целом. Из числа указываемых в этой связи принципов (законности, равенства граждан перед законом, вины, справедливости, гуманизма), в общих началах прямо упоминается только принцип справедливости, в то время как другие принципы лишь предполагаются. Надо думать, что это не является случайным с той точки зрения, что о справедливости наказания можно говорить лишь при условии, что оно основано на законе, равенстве граждан перед законом, исходит из принципа субъективного вменения, отвечает требованиям гуманизма. В конечном счете, главное в данном случае не только то, сколько принципов назначения наказания названо, но и то, как они при этом понимаются и соотносятся между собой, в каких именно общих началах выражаются.
Выделяя еще один – четвертый признак – подчеркнем, что в зависимости от его толкования об общих началах можно говорить в узком или широком смысле слова. Акцентируя внимание на том, что они есть положения (правила, требования, критерии и т.п.), которыми обязан руководствоваться суд в своей деятельности, в нашей литературе их связывают с основаниями принятия решения при определении виновному наказания. Спору нет, такой аспект характеристики назначения наказания весьма актуален. Вместе с тем, выступая как разновидность деятельности, назначение наказания предполагает наличие в ней и других элементов: субъекта, объекта и т.д. В этой связи, констатируя факт существования в отечественной литературе понимания общих начал в узком смысле слова (как нечто принимаемое во внимание судом при назначении наказания), нужно одновременно признать возможной и целесообразной их широкую трактовку, т. е. в качестве положений, раскрывающих все наиболее существенные аспекты данного вида деятельности.
В рамках такого широкого понимания уголовно-правовая характеристика общих начал требует акцента, в частности, на том, что в настоящее время теории и практике борьбы с преступностью известны два основных подхода к назначению наказания. Отличительной чертой первого из них является закрепление в законе (например, в США) так называемой идеи «неопределенного наказания» («неопределенного приговора»). Руководствуясь соответствующей нормой, суд, признав лицо виновным в совершении преступления, направляет его в места лишения свободы на срок, «установленный законом». По истечении какого-то времени специальный орган, например, Совет по условному освобождению, учитывая пределы срока, установленные законом, и поведение лица в местах лишения свободы, решает, когда следует освободить виновного. Главное преимущество такого подхода усматривается в том, что размер пределов санкции уголовного закона зависит и от тяжести содеянного, и от фактического поведения осужденного в местах лишения свободы, что, помимо всего прочего, является дополнительным стимулом к ресоциализации преступника. По иному пути идет законодательство России и некоторых других стран. Оно исходит из того, что во всех случаях конкретизировать длительность сроков наказания, указанных в законе, должен суд при вынесении обвинительного приговора. Иначе говоря, задача суда состоит не только в том, чтобы установить, какое наказание предусмотрено законом за содеянное в каждом отдельном случае, но и в том, какую меру наказания должен отбывать виновный.
К сожалению, в нашей юридической литературе внимание часто сосредоточивается, в основном, на критике идеи «неопределенности наказания», а существо и признаки принципа «определенности наказания» часто оказываются вне поля зрения авторов. Видимо этим объясняется тот факт, что до настоящего времени понятие «мера наказания» еще не получило должной разработки и нередко используется с разной смысловой нагрузкой. Так, его довольно часто отождествляют с близкими понятиями «вид наказания» и «размер наказания», что с философской точки зрения трудно признать обоснованным, ибо в соответствии с ней категория «мера» призвана отражать не качественную либо количественную определенность чего-либо, а как раз единство того и другого. Трудно полностью согласиться и с мнением ученых, утверждающих, что термин «мера наказания» больше подойдет для обозначения конкретного наказания, установленного законом за данное преступление и указанное в санкции уголовного закона (например, за незаконное врачевание –лишение свободы на срок до одного года или исправительные работы на тот же срок либо для обозначения уже назначенного приговором наказания (лишение свободы сроком на пять лет).
С точки зрения приведенного общетеоретического соображения можно поддержать лишь второй вариант толкования понятия «мера наказания», заметив при этом, что в первом варианте, подразумевающим под мерой установленное в санкции уголовного закона наказание за совершение того или иного преступления, имеется в виду почти всегда некоторое множество мер наказания (то же лишение свободы на срок до одного года предполагает в качестве мер наказания лишение свободы сроком, скажем, на десять месяцев, шесть месяцев и др.).
Надо сказать, что действующее уголовное законодательство прямо не фиксирует принципа определенности назначаемого наказания, однако явно его подразумевает. В этой связи специально закрепляются правила, касающиеся порядка исчисления сроков различных видов наказания. В соответствии с такими правилами сроки лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, исправительных работ, ограничения по военной службе, ограничения свободы, ареста, содержания в дисциплинарной воинской части, лишения свободы должны исчисляться в месяцах и годах, а обязательных работ – в часах. Исключение предусматривается для замены или сложения наказания, а также в отношении зачета времени содержания лица под стражей до судебного разбирательства, когда сроки наказаний допускается исчислять в днях. О размерах других видов наказания (например, штрафа), речь идет непосредственно в статьях, определяющих порядок и основания применения данного вида наказания.
С позиций рассматриваемого широкого понимания общих начал назначения наказания следует самостоятельно упомянуть и о воспринятом нашим уголовным законом принципе личной (персональной) ответственности. Это важно сделать не только в связи с неодинаковым решением законодательством разных государств вопроса о допустимости и целесообразности применения отдельных видов наказания (в первую очередь, штрафа) к юридическим лицам, но и в связи с использованием в отечественном Уголовном кодексе такой конструкции уголовно-правовых норм, в которой объектом наказуемости объявляются преступные деяния. То, что в действительности наказываются не они, а лица, их совершившие, каких-либо доказательств не требует и, следовательно, в данном случае обоснованно говорить лишь о не совсем удачной законодательной технике и не более того. Дело, однако, в том, что в юридической литературе на этот счет нередко высказываются и несколько иного рода суждения, авторы которых видят в наказуемости деяния (или, как иногда утверждается, в первую очередь, деяния, но не деятеля) чуть ли не самый важный отличительный признак большинства современных уголовно-правовых доктрин.
Причины, обусловившие столь явно некорректные формулировки объекта наказуемости, думается, заложены в отождествлении двух относительно самостоятельных характеристик назначения наказания: одна осуществляется с позиции объекта наказуемости, другая – с позиций оснований наказуемости. В первом случае предполагается решение лишь вопроса о том, на кого возлагается ответственность, кому назначается наказание, кто его претерпевает. Ясно, что при такой постановке вопроса не может и не должна идти речь о том, за что или при каких условиях назначается наказание, ибо в последнем случае подразумевается уже не объект наказуемости, а ее основания. Как раз при их уяснении и должен делаться акцент на преступном деянии, поскольку только оно (а не что-либо другое) и выступает той предпосылкой, с наличием которой связывается правомерность привлечения лица к уголовной ответственности и применения к нему соответствующих мер. Следовательно, называя вещи своими именами, нужно подчеркнуть: наказывается не деяние, но за деяние и, как далее будет сказано, с его учетом.
Обращаясь к характеристике общих начал назначения наказания, понимаемых уже не в широком, вышеприведенном, а в узком смысле слова, повторим, что во втором случае под ними как раз фактически подразумевают то, что непосредственно касается оснований наказуемости. Так, говоря о составе преступления (деянии, содержащем все признаки состава преступления или преступлении), имеют в виду основание уголовной ответственности вообще. Уголовный кодекс РСФСР 1960 г., предусматривая возможность освобождения от назначения наказания, но не уголовной ответственности, проводил различие между основаниями уголовной ответственности как таковой и основаниями назначения наказания. Вновь принятый закон ориентируется на то, что всякая форма реализации уголовной ответственности предполагает назначение виновному наказания и, следовательно, разграничивать их практически не имеет смысла. Иначе обстоит дело с основанием назначения наказания вообще и основаниями определения конкретного его вида и, тем более, меры. Избирая последнюю, суд, безусловно, должен сначала установить наличие основания уголовной ответственности. Но для её индивидуализации признаков, образующих такие основания, явно недостаточно. Стало быть, нельзя отождествлять основание уголовной ответственности с основаниями выбора того или иного конкретного наказания. Разумеется, было бы опрометчиво ставить перед собой задачу выяснения специфики оснований назначения всех отдельно взятых мер наказания, которые, согласно закону, определяет суд. Однако из этого вовсе не следует, что они не могут быть предметом изучения. Интересующие нас общие начала как раз и есть один из возможных аспектов характеристики оснований определения конкретных мер наказания вне зависимости от ее тяжести, качественной или количественной специфики.
Раскрывая вопрос о понятии общих начал назначения наказания, необходимо обратить также внимание на то, что они всегда выступают как некоторая система положений (правил, требований и т.п.). Применительно к их трактовке в узком смысле слова, т. е. в качестве того, чем надлежит руководствоваться суду при определении меры наказания (далее имеется в виду именно такая трактовка), этот признак общих начал приобрел особую актуальность. Почему?
Главным образом потому, что очень часто общие начала назначения наказания (в первую очередь такие, как общественная опасность совершенного преступления, личность виновного и обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность) в теории и на практике рассматриваются в виде некоторого перечня положений, призванных дать ответ на один тот же вопрос: какие конкретно обстоятельства дела учитываются при определении наказания? Неизбежным следствием подобного рода понимания общих начал, сформулированных в ранее действующем уголовном законодательстве, являются сложности, возникающие в представлении об их содержании и взаимосвязи. Если, например, в одних работах высказывалась мысль о невозможности и нецелесообразности разграничивать общественную опасность содеянного, личность виновного и обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность, то в других, хотя и утверждалось противоположное, высказывали разные взгляды о взаимосвязи этих общих начал, их конкретном содержании. Нужно ли считать неожиданными итоги опроса 477 практических работников, проведенного Л.Л. Кругликовым, и выявившего, что по мнению 43 % из них понятия «степень общественной опасности совершенного преступления», «личность виновного» и «смягчающие, отягчающие обстоятельства» совпадают по содержанию частично. В то же время 26% опрошенных полагают, что упомянутые понятия ни в какой части не пересекаются. Около трети (31% ) ответа не дали, что также может свидетельствовать об испытываемых практикой затруднениях в толковании соответствующего законоположения. На поставленный последующий вопрос — не считают ли они какое-либо из указанных понятий родовым – 72% опрошенных ответили утвердительно. Но 21% лиц назвали таковыми смягчающие и отягчающие обстоятельства. Вместе с тем, большая часть опрошенных (51% из 72%) иначе решают этот вопрос, считая понятие «смягчающие и отягчающие обстоятельства» видовым, а родовым – понятия «степень общественной опасности совершенного преступления» и «личность виновного».
Отмечая безуспешность уже не раз предпринимавшихся попыток устранить сложности в толковании содержания и взаимосвязи общих начал назначения наказания, обратимся к главному: во всех случаях исходной была мысль о тождественности функций этих начал, вследствие чего основной задачей оказывалось решение вопроса о том, что именно нужно иметь в виду при назначении наказания с учетом, скажем, общественной опасности совершенного преступления или личности виновного. В результате совокупность закрепленных в УК РСФСР 1960 г. общих начал рисовалась именно как перечень, а не определенная система требований, ориентируясь на который суд должен избирать меру наказания. При этом не уделялось должного внимание тому, что выбор наказания есть всегда решение целого комплекса относительно самостоятельных вопросов, и в частности: может ли повлиять то или иное обстоятельство дела на выбор наказания; каков должен быть характер этого влияния (смягчающий ответственность либо, напротив, отягчающий ее); что служит отправной точкой отсчета при смягчении или отягчении наказания; в каком объеме отдельно взятое обстоятельство значимо для индивидуализации наказания; каковы допускаемые пределы судебного усмотрения в оценки характера и степени влияния обстоятельств дела на тяжесть назначаемого наказания; каким целям должна отвечать конкретная мера наказания и т.д. Поскольку любой из названных вопросов играет немаловажную роль, то ни о каком единстве и справедливости применения уголовно-правовых санкций не может идти речь без создания соответствующих необходимых предпосылок общего характера. Полагая, что формулируя общие начала назначения наказания, законодатель в конечном счете стремиться обеспечить единый подход в решении всех основных вопросов, возникающих при назначении наказания, а не только касающегося того, что нужно учесть в этой деятельности, следует сделать вывод: в узком смысле слова в общих началах нужно усматривать отраженную уголовным законом некоторую систему положений (правил, требований и т.п.), которая служит (или, по крайней мере, должна служить) основой для принятия решения всех наиболее существенных вопросов, возникающих при назначении наказания по любому уголовному делу.
НАЗАД; § 11. Лишение свободы