Предисловие
Принятие на исходе 2001 г. первого Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК) вызвало активное участие ряда научных и практических работников в его комментировании. За короткое время на прилавке появилось четыре или пять вариантов комментария к УПК. Комментарий данного авторского коллектива вышел из печати в середине сентября 2002 г.
До этого в основном тем же составом авторов (под редакцией В.М. Лебедева и В.П. Божьева) в течение 5 лет, предшествующих принятию УПК, было подготовлено и выпущено в свет три издания Научно-практического комментария к УПК РСФСР. Поэтому можно утверждать, что этот авторский коллектив к началу работы по комментированию УПК 2001 г. уже имел серьезный опыт работы в данном жанре литературы. Тем не менее мы предпочли не форсировать события, не стремились быть первыми в «соревновании», сосредоточившись на обеспечении качественной подготовки рукописи. Как показала реальная практика, за короткий период после выхода в свет Научно-практического комментария к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации он существенно опережал по реализации аналогичные издания. С удовлетворением было встречено читателями и второе издание Комментария (2004-2005 гг.), представленного данным авторским коллективом. Эти издания были выпущены издательством «Спарк».
Столь ответственные и сложные задачи мог выполнить лишь тщательно подобранный авторский коллектив. При этом каждый из авторов имеет опыт научно-педагогической и практической работы.
Принятие Конституции, а также целого ряда федеральных конституционных и федеральных законов способствовало разработке проекта УПК. Но особенно острым вопрос о принятии нового федерального уголовно-процессуального закона стал с принятием в 1996 г. УК, который введен в действие с 1 января 1997 г.
Уголовный кодекс — это именно тот закон, с которым особенно тесно связан УПК. Уголовно-процессуальный закон, как и основанное на нем уголовное судопроизводство, прежде всего и главным образом придуманы в ходе развития человеческого общества для того, чтобы иметь возможность применять нормы уголовного закона. Однако важно не только решить вопрос о возможности (или невозможности) применения норм уголовного права. Важно при этом обеспечить ограждение личности от незаконного и необоснованного обвинения, ограничения прав и, наконец, осуждения. Именно на выполнение этих задач ориентирует ч. 1 ст. 6 УПК. Вместе с тем нельзя не признать, что без уголовного закона уголовное судопроизводство и УПК теряют всякий смысл. В то же время отсутствие уголовного процесса и уголовно-процессуального закона неминуемо порождает омертвление уголовного закона. Без уголовного процесса уголовный закон теряет свои охранительные функции. Нормы уголовного процесса-это своего рода нервные клетки и кровеносные сосуды, обеспечивающие жизнь уголовного материального закона, высшей и единственной (согласно ст. 1 УК) формой которого является УК. Вот почему в литературе можно нередко встретить взгляд на уголовный процесс как форму жизни уголовного закона.
Наличие столь тесной связи уголовного материального и уголовно-процессуального законов не может, однако, быть достигнуто, если не обеспечен определенный уровень соответствия между УК и УПК. Поэтому не случайно в России кодификация уголовного и уголовно-процессуального законодательства в XIX-XX вв. проходила одновременно. Примером тому могут быть судебная реформа 1864 г., первая и вторая кодификации уголовного и уголовно-процессуального законодательства, прошедшие в 1920-х гг. и в конце 1950-х-начале 1960-х гг. Отступление от, можно сказать, сложившихся традиций при проведении последней кодификации уголовного и уголовно-процессуального законодательства России вызвано рядом причин, в том числе незавершенностью построения судебных и других правоохранительных органов Российской Федерации, отсутствием ряда необходимых федеральных конституционных законов о судах, иными обстоятельствами.
Кстати, об органической связи уголовного материального и уголовного процессуального права свидетельствуют и факты нынешнего этапа систематизации и кодификации российского законодательства. Принятие в середине 1996 г. УК вызвало немедленную реакцию-срочную работу по подготовке проекта федерального закона, предусмотревшего целую систему уголовно-процессуальных норм, которые были инкорпорированы в УПК РСФСР (Федеральный закон от 21.12.1996 N 160-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР и Исправительно-трудовой кодекс РСФСР в связи с принятием Уголовного кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 1996. N 52. Ст. 5881). Принятие этого Закона обеспечило реальное введение в действие нового УК с 1 января 1997 г. Но это, конечно, был вынужденный и временный выход из положения. Новому уголовному закону нужен был современный уголовно-процессуальный кодекс. Он и был принят Государственной Думой 22 ноября 2001 г., а началом его действия установлено 1 июля 2002 г.
В процессе последней кодификации недооценка взаимосвязи и взаимозависимости двух смежных отраслей права неблагоприятно отразилась на формулировке ряда норм УПК. Не случайно еще до начала действия УПК законодатель был вынужден привести в соответствие с УК (к сожалению, не в полной мере), например, положения ст. 25, 26, 28 УПК (см. Федеральный закон от 29.05.2002 N 58-ФЗ). (Позже ст. 26 УПК и ст. 77 УК признаны утратившими силу (федеральные законы от 08.12.2003 N 161-ФЗ и N 162-ФЗ).) Об органической связи уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм напоминает также Федеральный закон от 27.07.2006 N 153-ФЗ, разработка которого обусловлена принятием федеральных законов «О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма» и «О противодействии терроризму». Вслед за перечислением изменений, вносимых в УК, в этом законе представлены дополнения в УПК. Без них новые нормы УК не могут быть применены и воздействовать на общественные отношения.
Работая с текстом УПК, необходимо учитывать положение Закона о введении в действие УПК, согласно которому новый УПК введен в действие с 1 июля 2002 г., за исключением положений, для которых установлены иные сроки и порядок введения в действие, причем надо иметь в виду поправки, внесенные в Закон о введении в действие УПК Федеральным законом от 29.05.2002 N 59-ФЗ.
Обращаясь к нормам УПК, необходимо обязательно учитывать изменения и дополнения, которые в него внесены перед самим началом его действия. Имеются в виду федеральные законы от 29.05.2002 N 58-ФЗ и от 24.07.2002 N 98-ФЗ. В печати промелькнули суждения о том, что изменения и дополнения УПК носят чисто технический (уточняющий) характер. С такой оценкой можно согласиться лишь отчасти. Среди более 80 поправок, содержащихся в Федеральном законе от 29.05 2002 N 58-ФЗ, многие носят характер редакционных уточнений. Но определяют главное в содержании указанных законов не они, а существенные, принципиальные новации, которые, несомненно, окажут влияние на регулирование общественных отношений в ходе производства по уголовному делу. В связи с этим хотелось бы обратить внимание судей, следователей и других практических работников на важнейшие новеллы, инкорпорированные в УПК.
Прежде всего необходимо уяснить изменения и дополнения, внесенные в ст. 25, 26 и 28 УПК. В этих статьях, как известно, установлены условия и предпосылки прекращения уголовных дел и уголовного преследования ввиду освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением сторон (ст. 25) и изменением обстановки (ст. 26), а также ввиду деятельного раскаяния (ст. 28). Внесенные дополнения и изменения в эти статьи несколько смягчили (хотя полностью и не устранили) противоречия между процессуальным (ст. 25, 26, 28 УПК) и материальным (ст. 76, 77, 75 УК) законами.
Изменения и дополнения коснулись статей УПК, определяющих правовое положение дознавателя, следователя, прокурора (п. 6-8 ст. 5, ст. 37, 151, ч. 3 ст. 157, 225 и др.). В связи с этим необходимо обратить внимание на следующие новеллы. Во-первых, отныне уголовные дела, по которым расследование осуществляется в форме дознания, может вести не только дознаватель, но и следователь. Во-вторых, дознаватель и следователь на основании поручения прокурора полномочны, кроме своих основных обязанностей, поддерживать государственное обвинение в суде по делам, по которым они проводили дознание.
Весьма существенными следует признать и дополнения, внесенные в ст. 39 УПК. Как известно, ч. 4 ст. 39 (в первой редакции) было установлено, что обжалование следователем прокурору указаний начальника следственного отдела не приостанавливает их исполнения, за исключением случаев, когда они касаются избрания меры пресечения и производства следственных действий, которые допускаются только по судебному решению. Федеральным законом от 29.05.2002 N 58-ФЗ перечень этих исключительных случаев дополнен. К ним еще отнесены: привлечение лица в качестве обвиняемого, квалификация преступления, объем обвинения, а позднее в этот перечень включено указание на случай изъятия уголовного дела и передачи его другому следователю (Федеральный закон от 04.07.2003 N 92-ФЗ). Это, разумеется, усилит гарантии процессуальной самостоятельности следователя и определенную согласованность положений ст. 38 (ч. 4) и 39 (ч. 4) УПК.
К числу принципиально важных поправок нужно отнести изменение п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК, которая (в первоначальной редакции) к основаниям вынесения оправдательного приговора отнесла отсутствие в деянии признаков преступления. Это была серьезная ошибка законодателя! «Наличие признаков преступления» — это критерий оценки первичной информации при решении вопроса о возбуждении уголовного дела (см. ч. 2 ст. 140 УПК, ч. 2 ст. 108 УПК РСФСР). В переводе на общедоступный язык это — наличие сведений, дающих основания предполагать (или допускать) возможность совершения преступления. Такой информации достаточно, чтобы возбудить дело, а в ходе предварительного расследования (нередко и судебного разбирательства) убедиться, было ли совершено преступление. Если в законченном расследованием уголовном деле есть доказательства лишь «признаков преступления», прокурор не должен утверждать обвинительное заключение (обвинительный акт) и направлять дело в суд, а судья — не должен вносить его в судебное разбирательство. Когда же речь идет об оправдательном приговоре, здесь существуют только три, основания: не установлено событие преступления; подсудимый не причастен к совершению преступления; в деянии подсудимого нет состава преступления. Эти три реабилитирующих основания действуют и при прекращении дела в стадии предварительного расследования (п. 1, 2 ч. 1 ст. 24, п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК). Иного, как показывает столетняя практика, не дано. Поэтому приведение ст. 302 УПК в соответствие со ст. 24 и 27 УПК — это неизбежное исправление допущенной ошибки. К сожалению, по небрежности разработчиков проекта Федерального закона от 29.05.2002 N 58-ФЗ аналогичные поправки не внесены в ст. 348 (ч. 4) и ст. 350 (п. 2) УПК.
Нельзя не признать важными изменения ст. 30 УПК, согласно которой ходатайство подсудимого о рассмотрении дела о тяжких и особо тяжких преступлениях в коллегиальном составе имеет юридическую силу, если оно заявлено до начала судебного заседания, а не судебного следствия, как предусматривала ст. 30 в первоначальной редакции.
Несомненно, оправданными являются дополнения ч. 1 ст. 40 и п. 6 ч. 3 ст. 151 УПК, касающиеся деятельности такого органа дознания, как Государственная противопожарная служба. Законодатель в данном случае восполнил допущенный пробел в законе.
Нельзя признать несущественным или улучшающим лишь редакцию ст. 108 УПК инкорпорацию в нее ч. 5, согласно которой принятие судебного решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отсутствие обвиняемого допускается только в случае объявления обвиняемого в международный розыск. Безусловно, важными являются дополнения ч. 4 ст. 150 УПК, в соответствии с которыми уголовные дела, указанные в п. 1 ч. 3 ст. 150 (перечисляющей дела о преступлениях, расследование по которым проводится в форме дознания), по письменному указанию прокурора могут быть переданы для производства предварительного следствия. Существенно и дополнение ч. 2 ст. 157 УПК в части полномочий таможенных органов по производству неотложных следственных действий. Не считаю редакционной правкой дополнение ст. 225 (ч. 2) в части обеспечения права обвиняемого на ознакомление с обвинительным актом. Тем самым устранено наметившееся несоответствие между ст. 225 и п. 2 ч. 4 ст. 47 УПК. Столь же позитивно надо оценить и дополнение ч. 3 ст. 225 о возможности потерпевшего ознакомиться с этим актом, хотя следовало бы одновременно внести соответствующие дополнения в ст. 42 УПК.
Вряд ли было бы оправданным оставить без внимания «незначительное» редакционное изменение п. 2 ч. 3 ст. 49 УПК. Прежде (в первой редакции ст. 49) в нем было указано о допуске защитника к участию в уголовном деле с момента возбуждения уголовного дела в соответствии со ст. 223 и 318 УПК (т.е. в случае возбуждения дела в порядке дознания против конкретного лица и по делам частного обвинения). Теперь же в результате «редакционного уточнения» защитник участвует в деле с момента его возбуждения против конкретного лица в любом случае. Вряд ли будет правильным считать эти изменения несущественными!
Наконец, несколько слов о незаметном, на первый взгляд, изменении ст. 63 УПК: в ней всего лишь исключена ч. 2. До вступления в силу Федерального закона от 29.05.2002 N 58-ФЗ судье запрещалось участвовать в рассмотрении дела, если он в ходе досудебного производства принимал решение о применении меры пресечения в виде заключения под стражу либо о продлении срока содержания обвиняемого под стражей, а также проверял законность задержания подозреваемого или обвиняемого. Теперь ограничения сняты. С отменой ч. 2 ст. 63 УПК и исключением ее из УПК расширены возможности районных судов в части более интенсивной деятельности судей, особенно односоставных районных судов. Можно по-разному относиться к этому новшеству, но невозможно отрицать его значения для регулирования уголовно-процессуальных отношений.
Необходимо обратить внимание пользователей Комментария к УПК на те новшества, которые принес Федеральный закон от 29.05.2002 N 59-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». Исключив ст. 9 из Закона о введении в действие УПК, законодатель тем самым снял ограничения на применение ст. 246 УПК. А это означает, что уже с 1 июля 2002 г. участие обвинителя по всем уголовным делам в судебном разбирательстве обязательно.
Отметим также, что важное положение Федерального закона от 29.05.2002 N 59-ФЗ состоит в том, что им исключены из Закона о введении в действие УПК п. 1-3 и 7 ч. 1 ст. 10. Это означает, что уже с 1 июля 2002 г. (а не с 1 января 2004 г., как ранее предусматривалось) судам передано в ходе досудебного производства осуществление полномочий:
а) по применению мер пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста;
б) продлению срока содержания под стражей;
в) помещению подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский и (или) психиатрический стационар для проведения судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы;
г) наложению ареста на корреспонденцию и выемке ее в учреждениях связи.
Нетрудно заметить, что приведенные положения из Федерального закона от 29.05.2002 N 59-ФЗ являются не техническими и не редакционными по своей сути. Они, как и указанные ранее изменения и дополнения УПК, имеют существенное значение и самым непосредственным образом оказывают влияние на регулирование уголовно-процессуальных отношений. Оценка осуществленных изменений в данной работе не дается, а практическим работникам надо их непременно учесть. Для упрощения пользования нормами Закона о введении в действие УПК мы его приводим (в конце книги) с учетом изменений, внесенных в него Федеральным законом от 29.05.2002 N 59-ФЗ.
Что же касается Федерального закона от 24.07.2002 N 98-ФЗ, то из внесенных им изменений следовало бы обратить внимание по крайней мере на два. Первое касается дополнения в ст. 92 УПК и заключается в том, что лицо, осуществляющее предварительное расследование, вправе сократить продолжительность свидания подозреваемого наедине с защитником, предоставляемого до начала допроса подозреваемого, в случае необходимости производства процессуальных действий с его участием.
Вторая корректировка УПК состоит в дополнении новой ч. 7 ст. 109. Ее суть в том, что если при производстве по групповому уголовному делу хотя бы одному из обвиняемых, содержащихся под стражей, 30 суток оказалось недостаточно для ознакомления с материалами уголовного дела, то следователь с согласия прокурора вправе возбудить ходатайство о продлении срока содержания под стражей в отношении обвиняемого или обвиняемых, ознакомившихся с материалами дела, если не отпала необходимость в применении к нему или к ним заключения под стражу и отсутствуют основания для избрания иной меры пресечения.
Всего же указанными федеральными законами в 2002 г. внесена 141 поправка в УПК. В 2003 г. Федеральным законом от 04.07.2003 N 92-ФЗ в УПК внесено еще больше изменений и дополнений — 181, не считая поправок, касающихся бланков процессуальных документов (гл. 57 УПК). В УПК инкорпорированы четыре новых статьи (158, 474, 475, 476). Среди поправок немало тех, которые носят принципиальный характер. В частности, изменения и дополнения, внесенные в ст. 5, 37-39, 44, 46, 53, 163, 171, 189, 192, 217, 222, 354, 360, 363, 375 и др., в основном направлены на уточнение полномочий участников уголовного судопроизводства, расширение их процессуальных прав, обеспечение выполнения ими своих обязанностей. Судьям, следователям, дознавателям, прокурорам необходимо иметь в виду новые виды доказательств, включенные в УПК Федеральным законом от 04.07.2003 N 92-ФЗ, заключения и показания специалиста (ст. 74, 80). Важными являются внесенные в УПК указанным Законом изменения, расширяющие и уточняющие основания возвращения судьей уголовного дела прокурору (ст. 237); однако необходимо иметь в виду, что ч. 4 ст. 237 УПК просуществовала лишь около 6 месяцев, так как вскоре была признана не соответствующей Конституции (см. Постановление КС РФ от 08.12.2003 N 18-П), в связи с чем не подлежит применению. Существенными являются положения, восстанавливающие (в определенной мере) ревизионные начала в деятельности судов второй инстанции (ст. 360); предоставляющие право принесения апелляционных и кассационных представлений не только государственному обвинителю, как это было предусмотрено первой редакцией этой статьи УПК, но и вышестоящему прокурору (ст. 354). Новая редакция ст. 316, 466, 467, 469-472 УПК внесла настолько существенные изменения в содержание имеющихся норм в этих статьях, что позволяет считать их новеллами.
Изучая Федеральный закон от 04.07.2003 N 92-ФЗ, начинающим свою деятельность практическим работникам и учащимся необходимо тщательно сопоставлять с текстом статей УПК предусмотренные нововведения, кажущиеся, на первый взгляд, чисто техническими, простыми и даже несущественными. Например, в п. 52 указанного Федерального закона говорится о замене в п. 4 ч. 2 ст. 171 УПК слов «со статьей 73» словами «с пунктами 1-4 части 1 статьи 73». Казалось бы — элементарное редакционное уточнение. На самом деле эти изменения означают, что следователь не обязан указывать в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого обстоятельства, предусмотренные п. 5-7 ст. 73 УПК. Это уточнение является важным, так как к моменту составления указанного постановления следователь не всегда располагает доказательствами, подтверждающими указанные обстоятельства. К тому же и без них сущность обвинения понятна. Отсутствие сведений об этих обстоятельствах отныне не может препятствовать вынесению постановления о привлечении в качестве обвиняемого и предъявлению обвинения.
Или другой пример. Пунктом 73 Федерального закона от 04.07.2003 N 92-ФЗ предусмотрено: в ч. 1 ст. 314 слова «пяти лет» заменить словами «10 лет». Сопоставив это «простое редакционное» уточнение с текстом ч. 1 ст. 314 УПК, нетрудно обнаружить, что с принятием этой поправки упрощенный порядок судебного разбирательства (без исследования доказательств) при определенных условиях допускается теперь не только по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести, как это было прежде, но и по делам о тяжких преступлениях.
Приведенные далеко не исчерпывающие данные свидетельствуют о том, насколько существенные изменения и дополнения были внесены в УПК как в 2002 г., так и в 2003 г., многие из которых оказали и оказывают непосредственное влияние на регулирование уголовно-процессуальных отношений на разных этапах производства по уголовному делу.
Принятый на исходе 2001 г. УПК не в полной мере отражает его взаимную зависимость с УК. В определенной мере этим самым обусловлено еще до начала действия УПК изменение, например, ст. 25, 26 и 28 УПК (см. Федеральный закон от 29.05.2002 N 58-ФЗ). В известной мере указанный Федеральный закон снял эти противоречия, исключив такое условие прекращения дел ввиду освобождения лица от уголовной ответственности, как осуществление впервые уголовного преследования в отношении обвиняемого или подозреваемого. Это была грубая ошибка: так как состоялась подмена уголовно-правового понятия (ст. 75, 76, 78 УК) уголовно-процессуальным. То, что законодатель еще до начала действия УПК обнаружил разницу между фактом совершения преступления впервые (уголовно-правовая категория) и осуществлением против лица впервые уголовного преследования (процессуальный фактор) — это, конечно, обнадеживает. Как позитивный фактор можно оценить и то, что в процессуальных нормах (см. ст. 25, 26, 28 УПК) содержалась прямая ориентация на прекращение дела в случаях, предусмотренных соответствующими статьями УК (см. ст. 76, 77, 75). Но вся беда в том, что в некоторых случаях законодатель, исправляя допущенные ошибки, все же попытался (хотя и не в такой мере, как в первой редакции указанных статей УПК) «подправить» УК, хотя делать это он был не вправе (см. ст. 1 УК). Получилось так, что, с одной стороны, УПК отсылает к нормам УК, а с другой стороны, сохраняет установку на прекращение по указанным основаниям дел о преступлениях небольшой и средней тяжести. Между тем ни в ст. 76 УК, ни в ст. 75 (ч. 1) УК о преступлениях средней тяжести до декабря 2003 г. не сказано ни слова. Тем самым законодатель непроизвольно создал тупиковую ситуацию: если выполнишь установку ст. 25 УПК — нарушишь ст. 76 УК; если последуешь за материальным законом, вступишь в конфликт с процессуальным законом. Аналогичная дилемма возникла при применении ст. 28 УПК и ст. 75 УК. Ввиду проведенного существенного изменения действующего УК (см. Федеральный закон от 08.12.2003 N 162-ФЗ) указанные коллизии норм законов двух смежных отраслей права разрешены. Но надо твердо усвоить, что нормы УПК не могут «подправлять» нормы УК, должны ориентироваться на них, а не на возможные изменения материального закона (в ближайшем или отдаленном будущем). Это — общее положение, которое необходимо соблюдать при применении норм УК и УПК в ходе производства по уголовному делу, а также в процессе дальнейшей законотворческой деятельности.
Некоторые считают, что конкуренцию норм уголовно-процессуального закона и других нормативных актов в полной мере регулирует ч. 1 ст. 7 УПК, согласно которой суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель «не вправе применять федеральный закон, противоречащий настоящему Кодексу». Вроде бы, все ясно?! Да, лицу, далекому от юриспруденции, пожалуй, действительно ясно. А на самом деле все не так просто. Это положение нельзя абсолютизировать, оно не носит универсального характера. Во-первых, как уже отмечалось, «с помощью» УПК законодатель не вправе «подправлять» нормы УК: если возникла необходимость, надо вносить изменения в УК. Во-вторых, прежде чем разрешать коллизии (противоречия) между нормами различных отраслей права, надо прежде всего определить, какие общественные отношения предстоит урегулировать. Основной вопрос в указанном выше случае-установление оснований к освобождению от уголовной ответственности, т.е. уголовно-правовой вопрос, а он, как известно, в силу ст. 1 УК разрешается только Уголовным кодексом. Уголовно-процессуальный кодекс устанавливает лишь процессуальные средства для применения норм уголовного права. Поэтому при решении вопроса об освобождении от уголовной ответственности ввиду примирения потерпевшего и лица, совершившего преступление небольшой или средней тяжести, прежде надо уяснить положения ст. 76 УК, а затем обращаться к ст. 25 УПК. Может возникнуть вопрос: а как же ч. 1 и 2 ст. 7 УПК? — Статья 7 действует для разрешения чисто внутриотраслевых (т.е. процессуальных), а не межотраслевых коллизий. Если возникли (обнаружены) противоречия в решении процессуальных вопросов между, например, Законом о милиции и УПК, Законом о прокуратуре и УПК, Законом об ОРД и УПК, то во всех случаях приоритет остается за УПК, если предстоит разрешать процессуальные коллизии. Не более того. Повторимся: при установлении коллизий (или даже противоречий) между нормами УПК и УК предпочтение должно быть отдано тому закону, к предмету регулирования которого относятся общественные отношения, на формирование, изменение или прекращение которых направлены конкурирующие правовые нормы. Правильность этого положения подтвердил КС РФ (см. Постановление КС РФ от 29.06.2004 N 13-П // ВКС РФ. 2004. N 4). При этом не следует забывать: нормы уголовного права невозможно применить без уголовного процесса; смысл последнего — дать жизнь уголовному закону (а не подменять и не поправлять его). Не случайно их применение осуществляется только в рамках уголовного судопроизводства.
Еще одно соображение по поводу применения ч. 2 ст. 7 УПК. Известно, что законодатель России вправе принимать федеральные конституционные законы. Противоречие норм этих законов с УПК должно разрешаться в пользу первых, занимающих более высокое положение в иерархии нормативных актов. Сообразно этому противоречие между нормами этих нормативных актов и УПК не может быть разрешено в пользу последнего. Следовательно, и в связи с этим положения ч. 2 ст. 7 УПК не могут быть безоговорочно приняты к исполнению.
И последнее. Впервые в законотворческой практике России в приложении к УПК даны образцы бланков процессуальных документов, которые предстоит составлять субъектам уголовного процесса, наделенным властными полномочиями, на разных этапах судопроизводства. Следует обратить внимание на то, что Федеральным законом от 04.07.2003 N 92-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» в УПК введена часть шестая «Бланки процессуальных документов», состоящая из одного (девятнадцатого) раздела, в который включены две главы: а) Порядок применения бланков процессуальных документов (гл. 56); б) Перечень бланков процессуальных документов (гл. 57). При этом бланки процессуальных документов стали составными элементами УПК, а не приложением к нему, как было до принятия указанного Федерального закона.
Глава 57 состоит из двух статей (476, 477). В одной из них (ст. 476) представлен перечень бланков процессуальных документов досудебного производства; в другой (ст. 477) — перечень бланков процессуальных документов судебного производства.
Законодатель, однако, не ограничился увеличением числа бланков процессуальных документов и иных структурных изменений УПК. В гл. 56 также определены правила, на которые представляется целесообразным обратить внимание даже во вводных положениях к Комментарию к УПК. Во-первых, заметим, что в случае отсутствия бланков процессуальных документов, выполненных (точнее было бы — «изготовленных») типографским, электронным или иным способом, предусмотрена возможность их написания от руки (ч. 2 ст. 474 УПК). Во-вторых, в УПК оговорено, что в бланке процессуального документа, выполненного электронным способом или написанным от руки, подстрочный текст не является обязательным (ч. 4 ст. 474). Отсутствие подобного положения в первоначальной редакции УПК вызывало искусственные трения в отношениях между практическими работниками.
При всем том, что большое количество бланков процессуальных документов предусмотрены УПК, разработчики Федерального закона от 04.07.2003 N 92-ФЗ отдавали себе отчет в том, что бланки всех возможных процессуальных документов предусмотреть невозможно. Поэтому установили, что при отсутствии в перечне бланка процессуального документа последний составляется должностным лицом «…с соблюдением структуры аналогичного бланка…» и требований УПК, регламентирующих осуществление соответствующего действия или принятие процессуального решения (ст. 475). Как видим, разработчики проекта УПК вынуждены были признать допустимым применение аналогии в уголовном процессе, хотя уклонились от указания об этом в ст. 1 УПК, недооценив позитивный опыт в области гражданского процессуального права (см. ст. 1 ГПК РСФСР, ст. 1 ГПК), а также КС РФ и Пленума ВС РФ.
По своей сути бланки процессуальных документов — это не нормы уголовно-процессуального права, а всего лишь образцы, которые имеют вспомогательное значение для оформления соответствующих процессуальных актов, тем самым ориентируя практических работников на единообразный подход к документированию процессуальных действий, осуществляемых в ходе производства по уголовному делу. Эти документы составляются на основе соответствующих уголовно-процессуальных норм. Поэтому бланки указанных документов не подменяют собой правовые нормы и не отменяют обязанность следователя, прокурора, суда соблюдать установленный нормами УПК порядок уголовного судопроизводства, на что справедливо указано в решениях КС РФ (см. определения КС РФ от 08.04.2004 N 152-О и от 23.06.2005 N 298-О).
С учетом высказанных соображений в данном издании Научно-практического комментария к УПК признано нецелесообразным размещать указанные образцы, что, как мы полагаем, с удовлетворением будет встречено пользователями книги.
Считаем необходимым специально отметить, что в тексте Комментария использованы постановления не только Пленума ВС РФ (РСФСР), но и фрагменты постановлений Пленума ВС СССР. Это не должно вызывать недоумения при обращении к тексту книги. Напомним, что Пленум ВС РФ допустил возможность их применения в части, не противоречащей Конституции и законодательству России (см. постановление Пленума ВС РФ от 22.04.1992 N 8 (в ред. от 21.12.1993). Используются в работе и материалы судебной практики вышестоящих судов за годы, предшествующие началу действия норм УПК. Но эта практика используется в тексте работы лишь постольку, поскольку она не противоречит действующему уголовно-процессуальному закону и поучительна для нынешнего правоприменителя.
Божьев В.П., профессор
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации Федеральный закон от 18 декабря 2001 года N 174-ФЗ (в ред. Федеральных законов от 29.05.2002 N 58-ФЗ,
от 24.07.2002 N 98-ФЗ; от 24.07.2002 N 103-ФЗ;
от 25.07.2002 N 112-ФЗ; от 31.10.2002 N 133-ФЗ;
от 30.06.2003 N 86-ФЗ; от 04.07.2003 N 92-ФЗ;
от 04.07.2003 N 94-ФЗ; от 07.07.2003 N 111-ФЗ;
от 08.12.2003 N 161-ФЗ; от 22.04.2004 N 18-ФЗ;
от 29.06.2004 N 58-ФЗ; от 02.12.2004 N 154-ФЗ;
от 28.12.2004 N 187-ФЗ; от 01.06.2005 N 54-ФЗ;
от 09.01.2006 N 13-ФЗ; от 03.03.2006 N 33-ФЗ;
от 03.06.2006 N 72-ФЗ; от 03.07.2006 N 97-ФЗ;
от 03.07.2006 N 98-ФЗ; от 27.07.2006 N 153-ФЗ;
с изм., внесенными Постановлением КС РФ от 08.12.2003 N 18-П;
Определением КС РФ от 09.06.2004 N 223-О;
Постановлениями КС РФ от 29.06.2004 N 13-П;
от 11.05.2005 N 5-П)